Виталий Дёмочка - Спец

А вот черные сомневались. Когда они узнали, что убиты двое бандеровцев, они поняли, чьих рук это дело. И страшно обрадовались, им это было как нельзя на руку.

— Ну вот, они уже начали крошить друг друга!

Но один из черных, Аслан, не был уверен в том, что Бандера будет отвечать.

— Вряд ли, — сказал он, — Бандера не будет отвечать. Он уже не тот, что раньше.

— Это за двоих-то убитых не станет отвечать? — с удивлением спросили его товарищи, у джигитов не укладывалось в голове, как такое возможно.

— Его Толстый с моей знакомой встречается, рассказывает, что у того крыша едет. Всех на путь истинный наставляет. Работать не дает, только по своей теме, — объяснял друзьям Аслан.

— В Бога что ли уверовал? — со смехом спросил один из них Аслана.

— Хрен его знает, подробности я не знаю, она не спрашивала его об этом, побоялась.

— Надо тогда самим убить кого-нибудь из шустрых. Они сразу на бандеровцев подумают. И сразу на них попрут.

— А если у Бандеры еще кого-то грохнут, он сразу забудет про своего Бога. И тогда точно война начнется.

С этим согласны были все. Но сами решили не светиться, а пригласить человека со стороны. Аслан достал телефон, набрал номер и сказал в трубку:

— Али! Подъезжай, работа есть.

Посреди гаража напротив Бандеры молча стояли Рустам, Толстый и Винт. Молчал и Виталий.

— Ну, че делать будем? — наконец подал голос Толстый.

Виталий задумался, глядя куда-то в сторону, будто там был ответ, достал ключи из кармана, и направляясь к выходу, тихо сказал:

— Езжайте, организуйте похороны.

Рустам и Винт не понимающе промолчали, а Толстый возмущенно и резко почти крикнул вслед Бандере:

— Ну, что делать-то будем? Ты что, с ума сошел что ли?

Толстый, да и парни тоже, ни на секунду не сомневались в том, что именно следует делать. Хотя доказательств в причастности группировки Шустрого к убийству Енды и Доцента у них не было, тем не менее, вину они возлагали именно на шустрых. А на кого ж еще? И парни не понимали, почему старший медлит, чего тянет, ведь прекрасно понимает, что ответить надо. Они давно настроились на войну, по их мнению, она была неизбежна.

Но Бандера напряженно думал, он в отличие от своих парней понимал, что стоит им только ответить, начнется такая война, в которой, возможно, не будет победителя. Он, решив, что пусть уж лучше худой мир, чем война на истребление, тянул время, авось что-то прояснится, появится решение. И потом не факт, что это шустрые, хотя, с другой стороны, если не они, то кто?

— Пока ничего, — еще тише ответил Бандера на вопрос Толстого, глядя в открытые ворота гаража, — потом разберемся. «Спринта» отгоните на станцию.

И уже почти выйдя из гаража, Виталий остановился и, предупреждая агрессивные мысли Толстого, не глядя на парней, резко произнес, четко расставляя слова:

— Толстый! Без меня — ни шагу!

Шустрые ждали дальнейших действий Бандеры, но Бандера молчал. В их среде уже появилось мнение, особенно среди молодежи, что Бандера совсем сдал и ответа не будет. Вспоминали, как он легко уступил новосибирских на стрелке, хотя был полностью прав. И вспоминали, какой он был раньше: один против всех, ничего не боялся. А тут…

Нет, ответа не будет!

Но кто постарше и поумнее думали по-другому: Бандеру не просчитаешь, так что нужно быть на стороже, удар может последовать в самый неожиданный момент. Расслабляться не стоит. И потом, это не чужие новосибирские, это его близкие по зоне, их он не простит.

Приехавшего Али прямо у вагона встретил Арсен. Они поздоровались как старые знакомые, обнялись. Арсен вкратце объяснил киллеру его задачу, показал фотографию объекта. Али пристально вгляделся в молодое лицо и, улыбнувшись, молча кивнул головой, мол, сделаем, все будет о'кей. В планы Арсена не входило долго светиться с Али на людях, и после того как все детали были обговорены, он исчез.

Али давно занимался подобными вещами, но только для своих, проверенных. Он появлялся в городе, где его не знает ни одна живая душа, делал пару выстрелов и исчезал. Ищи его свищи. Это были своеобразные идеальные убийства, вычислить его было практически невозможно. За несколько часов в чужом городе даже при желании следов много не оставишь. В таких случаях подвести может только какая-нибудь случайность. Заказчики же на это время организовывали себе железное алиби.

Али был убийцей хладнокровным, расчетливым, не было еще случая, чтобы он не выполнил заказ. За это его ценили, и работа его щедро оплачивалась. Сам он относился к ней как к любой другой, ни разу не испытав угрызений совести или хотя бы жалости к жертвам, они были для него не людьми, а объектами. Столяр ведь не испытывает жалости к дереву, которое он обрабатывает, вот и у Али просто не было никаких чувств к людям, которых он обрабатывал.

К дому жертвы Али поехал не сразу. Он отошел от вокзала на несколько кварталов и только на Пролетарской становил машину. Не доезжая несколько кварталов до нужного ему дома, Али расплатился и вышел. Он уселся за столик летнего кафе, расположенного прямо напротив выезда с автостоянки, на которой стояла машина обреченного, заказал чашку кофе и стал ждать. Он знал, что рано или поздно хозяин подойдет к своей машине.

Ждал Али долго, человек все не выходил, пачка сигарет на столике пустела, а пепельница наполнялась окурками. Кофе в чашке давно остыл, Али допил его одним глотком, достал из кармана носовой платок и аккуратно стер отпечатки своих пальцев, на всякий случай, береженого — бог бережет. Между тем клиент все не появлялся, и пригреваемый солнышком Али начал задремывать.

Младший брат Шустрого Антон, несмотря на поздний час, валялся в постели.

— Вставай давай уже! Хватит дрыхнуть, — сказала Галя, сожительница Антона, заглянувшая в спальню.

Малой перевернулся на другой бок, полежал немного и с неохотой поднялся с постели. Когда он, натянув штаны и майку, вышел на кухню, Галя, наливавшая в этот момент ему чай, полуобернувшись, сказала:

— Сашка Большой звонил, сегодня Костю выпускают. Поехал бы тоже встретил.

— Его там и так встретят, есть кому, — вяло отозвался Антон.

— Совсем сбрендил что ли?! Это же твой брат! — возмутилась Галя.

— Ну и что? — также вяло проговорил Антон. — Он же не из тюрьмы выходит. Подумаешь, отсидел трое суток!

Галине не понравилось такое неприкрытое неуважение Антона к старшему брату, и она пригрозила:

— Я сегодня Косте все расскажу, как ты к нему относишься! Он тебе даст!

Антон поднял на нее глаза и угрожающе проговорил:

— По башке сразу получишь! Я тебе говорю!

— Ты скорее от него получишь, чем я. Я ему нажалуюсь, он за меня заступится.