Виталий Дёмочка - Спец

— Че, может домой уже двинем? Месяц торчим уже в этой Находке.

— Подождем еще пару недель. Пусть уляжется все до конца, — ответил Виталий, — потом уже поедем… домой.

Виталий, повернув голову назад, посмотрел на серое здание, обнесенное высоким забором с колючей проволокой на нем. Когда-то оно было его домом, но в этот дом он возвращаться не хотел. Сейчас он дорожил свободой как никогда раньше, теперь ему было, что терять.

Он смотрел на здание, на силуэты людей в его окнах и вспоминал дни, проведенные за этими крепкими, серыми стенами. Вспоминал себя, каким он был тогда. Таким же или другим? Нет, пожалуй, другим, совсем другим. Много воды утекло с тех пор, меняется все, даже эти серые стены, этот пляж, эти деревья, что шелестят ветвями невдалеке, все стало другим. И он не исключение, и он стал другим.

Он смотрел на окна колонии со стороны пляжа и вспоминал, как он смотрел на пляж с той стороны, из того окна, из того мира. Да, этот забор и эта колючая проволока разделяли два мира. Воспоминания прошлого нахлынули на него…

…Бандера с тоской смотрел из окна на пляж, на море, на свободных людей, приехавших отдохнуть на море с женами и с детьми на своих машинах. Они могут в любой момент сесть в свои «Королы» да «Мазды» и укатить, куда глаза глядят, а ему еще смотреть и смотреть на этот пляж…

— Ну, что там видать, Виталя? Телки есть? — спросил его Старик, сидевший в углу на койке.

В углу шла игра, еще играли Рустам и Витек из Находки.

— На кой хрен тебе телки? — ответил Бандера отходя от окна. — Вон Юраску иди дрючь, а то он уже сохнет за тобой. На меня тоже сдавайте.

Бандера сел на койку рядом со Стариком.

— Ага! Вчера сижу на толчке, приходит Юраска убираться, меня не видит, нагинается и тихо так пукает. Я сразу понял, что ты давно там не был, — подколол Рустам Старика.

— Смейтесь, смейтесь, — беззлобно сказал Старик, — вам еще тут долго смеяться, а я через год выйду, всех баб перетрахаю. И за тебя, — он показал на Рустама, — и за тебя, — ткнул пальцем в Бандеру, — и к вам в Находку приеду, — добавил Старик, глядя на Витька.

— Привет им там передавай, — попросил Витек.

— Ага! Да после меня тебе там нехрен ловить будет, — пообещал Старик.

— Нуда! Базара нет! — согласился Рустам, с улыбкой глядя на Старика. — Не зря у тебя на конце знак качества совдеповский наколот.

— Базар тебе нужен? Качество на высшем уровне, — горделиво ответил Рустаму Старик.

— Ага, недаром по тебе Юраска сохнет, — сказал Витек и добавил: — Я на банк!

Они играли в «двадцать одно», или в простонародии «очко». Но так как карты в колонии были запрещены, вместо карт было домино.

— Еще, — попросил Витек у Рустама, который банковал, — ушел!

— Ушел?! — переспросил Старик, он сидел около тумбочки и записывал, наличность, естественно, не доставали даже если и была, играли в кредит.

— В банке — девятьсот, — сообщил Рустам.

— Че, в банке девятьсот уже?! — удивился Старик.

— Я не понял. Как в банке девятьсот баксов оказалось? — спросил Бандера.

— Вон, Витек, два раза по банку шел, — объяснил Рустам.

— Ты в это время всех баб перетрахивал, уссурийских и находкинских, — добавил Витек, глядя на Старика.

— Ой, бля-я-я! — потянул Старик, — надо играть! Ни хера тут суммы пошли!

Бандера глянул на свою карту, подумал и сказал:

— Полтинник, — посмотрел на Рустама, — еще.

Бандера взглянул на карты — двадцать одно, но он посмотрел на Рустама и бросил карты: — Ушел.

Рустам все понял, быстро убрал карты Бандеры и принялся сдавать по новой. Бандера посмотрел на записи, что вел Старик, потом на Витька и спросил:

— У тебя уже две сто минус. Может, встанешь?

Он давал ему последний шанс, но тот его не принял и произнес:

— Да нет, поиграю еще. Может, отыграюсь. Че, не дадите возможности отыграться?

— Дадим, дадим, — успокоил его Бандера, — здесь же все люди сидят. Только может так случиться, что ты еще больше впухнешь. Смотри, как бы твоей матери не пришлось квартиру продавать. Где она у вас там? На Пограничной?

— Да нет, до квартиры дело не дойдет, — уверенно ответил Витек, — у нас там еще катер есть, от бати остался, и гараж возле моря. Пятерку минимум стоит.

— Ну, играй, — сказал Бандера, — что с таким тылом не поиграть. Девятьсот пятьдесят в банке? — спросил Бандера. — Сколько до стука осталось?

— Да он уже стучать может, — ответил Старик.

— Да нет, поиграю еще, — сказал Рустам и спросил, — Старый, ты насколько?

— Я на чирку, у меня здоровья мало, — скромно ответил Старик, и хорошо сделал, на третьей карте он перебрал, после этого встал и вышел, — кон без меня.

Бандера посмотрел записи и сказал, указывая на Витька:

— Да, до стука дело не дойдет. Недаром вон сидит, по банку лупит.

Рустам раздал карты и, повернувшись назад, крикнул:

— Старый, прогони на одиннадцатый Холодку, пусть чая заварку толкнет.

— Да у Холодка уже нет ничего, — сказал Бандера.

— Он же вчера только посылку получил!

— Да там триста человек в локалке. Пару конов еще сыграю, — сказал Бандера, взяв свою карту, — башка что-то болит, да и проверка скоро.

— Я на банк, — продолжал рисковать Витек.

Рустам посмотрел на него, как бы говоря, ну что ж, вольному воля, тебя, парень, никто за язык не тянул.

В другом ряду коек, который в отличие от того, где сидели игроки, был двухъярусный, сидели трое заключенных. Они искоса наблюдали за игрой и, в отличие от Витька, понимали, что происходит.

— Проверка скоро, пацаны, — произнес один, разливая кружку чифиря на троих.

— Попал пацан, — сказал другой, глядя на играющих, — жалко, вроде нормальный.

— Че, Бандера не отпустит?

— Нет, ты че?! Это же Бандера, ему по хрену, кто ты и что ты. Никто не сорвется. Бедный Витек! Родителей жалко.

— У него мать одна, — сказал тот, кто разливал чифирь, — отец на рыбалке утонул. Может поговорить с Бандерой?

— Да ну. Ты че. Он даже базарить не будет. Он раньше вообще беспредельщиком был. Когда на общаке в Челябинске сидел, его сломать за беспредел хотели. Как выбрался, одному богу известно.

— А сейчас знаешь, за что сидит?

— Да вроде пострелял там кого-то… — неуверенно ответил парень, который пожалел Витька.

— За одно слово неправильное, — начал авторитетно объяснять разливальщик, — один приехал на стрелку, кто-то что-то ляпнул, не подумав, расстрелял, без базара. Я сам читал в обвинительном на тюрьме.

— На глушняк?

— Тогда один терпила вроде выжил. Его, — парень махнул головой в сторону Бандеры, — еще по сто восьмой судили. Но сейчас уже умер, у него там сердечный мешок пробит, легкие, труба в общем.

Игра между тем продолжалась.

— Все, стук! — заявил Рустам. — В банке девять восемьсот пятьдесят.