Джек Хиггинс - Штормовое предупреждение

Высоко над палубой главный гафель свободно бился на ветру. Шум был ужасен и раздавался даже в реве ветра, верхушка мачты дергалась туда-сюда, как прутик. Как будто парус лопнул только что. Но Рихтер был уже на снастях, море перекатывалось через него, когда он дергал за линь, чтобы погасить парус.

Бергер бегом присоединился к нему, поскользнулся и закатился к люку, когда очередная большая волна прошла по палубе, но сразу оказался на ногах и добавил свой вес к линю вместе с Рихтером.

Парус упал и «Дойчланд» заметно выпрямилась, барабанные звуки стихли. Рихтер прокричал:

— Мне лучше подняться туда и привязать новый линь.

Бергер перекричал ветер:

— В такую погоду вам не продержаться на гафеле и пяти минут. Надо подождать, пока ветер не стихнет.

— Но парус разорвет на куски.

— Гаснет его немного поддержит. Я за ним присмотрю.

Бергер прыгнул в снасти и начал карабкаться, ощущая, как ветер трется о него, как живое существо. Поднявшись на пятнадцать футов он остановился и посмотрел вниз, Рихтер был прямо под ним.

В кают-компании было на фут воды, море разбило световые люки и вливалось в них. Сестра Анджела ходила из каюты в каюту, делая все что можно и успокаивая растревоженных спутниц.

Когда она зашла к Прагерам, то нашла старика на коленях перед койкой жены. Фрау Прагер была смертельно бледной, глаза закрыты, жизнь чуть теплилась в ней.

— Что такое? — тревожно спросил Отто Прагер.

Она не ответила и пощупала пульс жены. Он еще бился, но нерегулярно. Прагер дернул ее за рукав:

— Что происходит?

— Я посмотрю — спокойно ответила она. — Оставайтесь с женой.

Она вышла на палубу. «Дойчланд» шла на север, все косые паруса тянули хорошо, реи скрипели, когда судно ныряло в волны. Штурм и Кнут все еще были за штурвалом. Молодой лейтенант что-то крикнул ей, но слова унес ветер.

Она подошла к вантам левого борта, ветер рвал ее черное одеяние, и подняла глаза на раздутые паруса. Небо было однородно серым, мир оживлялся лишь звуками судна, тысячью скрипов и стонов. Вдруг в сотне футов наверху она увидела Бергера и Рихтера, качавшихся взад и вперед на конце реи и закрепляющих парус.

Кажется, это было самое невероятное зрелище в ее жизни, и ее охватило чувство огромного возбуждения. Море плеснулось через поручни тяжелым зеленым занавесом, окатив ее всю и заставив скользить по палубе на локтях и коленях.

Она уцепилась за бульверк и попыталась подняться. Бергер спрыгнул перед ней с вантов и схватил ее за руки.

— Чертова дура! — заорал он. — Почему вы не остались внизу?

Он бегом повлек ее через палубу в свою каюту, прежде чем она смогла ответить. Сестра Анджела без сил упала в кресло за столом, а Бергер захлопнул дверь и оперся об нее.

— Что, черт побери, прикажете мне делать с вами?

— Простите — сказала она. — Внизу началась паника. Я просто хотела узнать, что происходит.

Он взял с койки полотенце и перебросил ей:

— Разошелся линь и разорвался парус. Он мог переломить топ-мачту, словно спичку, но Рихтер оказался проворнее. — Он открыл шкаф и достал бутылку. — Глоточек, сестра? Конечно, в чисто медицинских целях. Боюсь, что могу предложить только ром.

— Спасибо, нет. — Бергер налил себе хорошую дозу, а она вытерла лицо и с любопытством смотрела на него. — Невероятно, как вы работали там, наверху. Вы и господин Рихтер, так высоко в такую погоду.

— Ничего особенного, — спокойно ответил он, — для того, кто зарифлял главный парус на клиппере, идущем в шторм под всеми парусами у мыса Горн.

Она медленно кивнула:

— Скажите, вы еще думаете, что нам не везет? Нам гарантирован встречный ветер, вы так говорили в первую встречу. И все же мы далеко продвинулись, вы не согласны?

— Да, мы хорошо использовали время, — согласился Бергер. — Хотя каждый день понемногу баркентина разваливается под нами на кусочки.

— Вы говорите о «Дойчланд», словно она — живое существо, словно у неё свое собственное бытие.

— Не стану спорить. Хотя предполагаю, что ваша церковь поспорила бы. У судна не один голос, а множество. Можно слышать, как они перекликаются друг с другом, особенно по ночам.

— Ветер в оснастке? — Что-то в ее голосе было похоже на усмешку.

— Есть и другие объяснения. Старожилы говорят, что духи разбившихся до смерти матросов остаются на судне.

— И вы верите?

— В Кригсмарине такая вера обязательна! — Он иронически улыбнулся. — Представьте, сколько теней населяют эту старую леди. Когда в следующий раз что-то проскользнет мимо вас в темноте на трапе, будете знать, что это. Тогда вас будут охранять Отец наш и две святые Марии.

Ее щеки залила краска, но прежде чем она ответила, распахнулась дверь и появилась сестра Эльза.

— Сестра, быстрее, пожалуйста. Кажется, фрау Прагер хуже.

Сестра Анджела вскочила на ноги и помчалась. Бергер закрыл за ней дверь, подобрал отброшенное полотенце и вытер лицо. Странно, как ей удавалось выявить в нем самое худшее. Постоянный источник раздражения, но вероятно, просто потому, что они слишком долго находятся вместе в замкнутом пространстве. И все же…

Большую часть дня корабль Его величества «Гардиан» подводная лодка класса "Т" британского Флота Метрополии на пути в Тринидад со спецзаданием, шла в погруженном состоянии, но в 16-00 поднялась на поверхность.

Вибрация дизелей разбудила ее капитана, лейтенант-коммандера Джорджа Харви. Мгновение он лежал на койке, уставившись на стальную переборку, ощущая привкус во рту, запахи подлодки, потом зеленая занавеска отодвинулась и старшина Сваллоу вошел с чаем в обколотой эмалированной кружке.

— Только что всплыли, сэр. Чай плохой, но по крайней мере в нем был настоящий сахар, а это уже кое-что.

— Что снаружи?

— Облачно. Ветер северо-западный. Два-три балла. Видимость плохая, сэр. Легкий туман, мелкий дождь.

— Как всегда, лаконично, боцман — сказал Харви.

— Прошу прощения, сэр?

— Ничего. Просто передайте мистеру Иджу, что я присоединюсь к нему на мостике через пять минут.

— Да, сэр.

Сваллоу удалился, Харви, зевая, опустил ноги на пол. Потом подошел к столику, привинченному к переборке, открыл боевой журнал «Гардиан» и холодным, точным морским языком начал записывать события очередного дня.

На мостике стояли трое: вахтенный офицер суб-лейтенант Идж, сигнальщик и впередсмотрящий. Море было на удивление тихим, нет обычного швыряния и качки, которые подлодка часто испытывала, плывя на поверхности в плохую погоду.

Идж основательно наслаждался. Дождь освежал лицо, соленый воздух вызывал в легких ощущение чистоты и сладости, после многих часов, проведенных внизу.

Сваллоу поднялся по трапу с кружкой чая в руке.