Джек Хиггинс - Темная сторона острова

Кто-то стрелял в них сверху, с хребта горы, и Ломакс, повесив автомат на шею, начал, обдирая руки о камни, быстро карабкаться вверх.

Там за скалами лежала Катина со спортивной винтовкой Бойда у плеча. Она выпустила одну за другой еще две пули и подошла к Ломаксу.

– Какого дьявола ты здесь делаешь? – закричал он.

– Я очень волновалась. Утром я проснулась с каким-то тяжелым чувством и решила приехать сюда и подождать вас в хижине. Я нашла эту винтовку и ваши остальные вещи, и тут все началось.

Бонд сидел, опершись спиной на скалу. Задрав боевую куртку и рубашку, он пытался перевязать уродливо развороченную рану.

Ломакс опустился возле него на одно колено:

– Очень плохо?

Бонд заставил себя улыбнуться.

– Не беспокойтесь обо мне. Я подтяну свой пояс на одну дырочку потуже.

Катина заглянула за гребень скал и быстро вернулась назад.

– Они уже совсем близко!

– Хорошо, нам надо идти, – решил Ломакс.

Он подал Бойду руку, помогая ему встать, и они направились вверх на плато, к гробнице Ахилла.

Они подошли к противоположному краю плато и посмотрели с горы на другую сторону острова. Лицо Бойда было искажено от боли, и на его лбу выступили крупные капли пота. Он в отчаянии сказал Ломаксу:

– Все, я больше не могу идти так быстро. Я только вас задерживаю.

Ломакс не стал слушать его и обратился к Катине:

– Я задержу их здесь. Проведи его вниз по склону как можно дальше. Через десять минут я сделаю бросок и попробую увести их в сторону. Доставь его вниз, на ферму. Когда стемнеет, я тоже туда приду.

Он забрал у нее «винчестер» и передал автомат Бойда. Не дав им времени на возражения, он побежал к дальнему краю плато, где залег за скалами. Отсюда ему открывался вид на хижину.

По краю осторожно шел солдат. Нажимая спусковой крючок, Ломакс в оптический прицел мог ясно видеть нацистского орла на его мундире.

Он глянул через плечо и понял, что остался один.

Когда Ломакс осторожно спускался по склону к хижине, начался дождь и с моря надвигался туман, охватывая его своими прохладными щупальцами. У него пересохло во рту и, казалось, болела каждая косточка тела.

Он остановился в укрытии оливкового дерева и посмотрел вниз, в лощину. На ферме было темно и тихо, все казалось спокойным, и он подлез под забор.

Он задержался возле лошадиной поилки, зачерпнув воду одной рукой, сполоснул лицо и освежил рот. Когда он выпрямился, из открывшейся двери амбара появилась Катина.

– А я была на чердаке и наблюдала за вами. Я уже начала думать, что вы никогда не вернетесь.

Он тут же почувствовал, что случилось что-то плохое; и придвинулся ближе, глядя на нее в упор.

– Где Бойд?

Она немного помедлила с ответом, а потом тихо сказала:

– Здесь, в первом стойле. Я не смогла перенести его дальше.

Что-то в ее голосе подсказало ему, что он обнаружит, но он все же быстро двинулся вперед, доставая из кармана электрический фонарик.

Бойд лежал навзничь на соломе, его невидящие глаза ввалились, руки, уже холодные и закоченевшие, были аккуратно сложены на груди.

– Он был в полном порядке, пока мы не поднялись наверх, – заговорила Катина убитым голосом. – А потом началось кровотечение. Я никогда не видела столько крови. Мне потребовался почти час, чтобы спустить его сюда.

Она залилась слезами, и Ломакс, бросив «винчестер», обнял ее и притянул к себе. Ее хрупкое тело содрогалось от рыданий, а он, крепче прижав ее, нежно поглаживал по волосам.

Немного погодя Катина взяла себя в руки и отодвинулась от него.

– Мне так жаль. Я вела себя как дитя. Вам же надо идти вниз, к заливу. Осталось так мало времени.

Он устал, так устал, как никогда за все эти долгие четыре года, и его охватило полное безразличие. Вытащив сигарету, он закурил и со вздохом выпустил клуб дыма. И тут сверху, над склоном, в ночном воздухе явственно, словно удар колокола, послышался собачий лай.

Она схватила его за руку.

– А я-то думал, что оторвался от них у ручья, в миле отсюда. Кажется, я ошибся.

– Но ведь еще есть время, – настойчиво повторила она.

Он покачал головой.

– Для вас. Катина, но не для меня. Я попытаюсь увести их отсюда. Как только начнется стрельба, выскользни из оливковой рощи и иди через горы. Я оставлю тебе «винчестер». Если его разобрать на части, то довольно легко спрятать.

– Я не оставлю вас.

Он крепко схватил ее за руку.

– Отец Иоанн был прав, когда говорил обо мне. Сражаться, а потом убежать и оставить других отвечать за последствия. На этот раз я готов взять вину на себя.

– Но какой в этом толк? – с отчаянием спросила она.

– Не знаю, – ответил он. – Может быть, это поможет людям Кироса, а может быть, и нет. Хотя бы тебе это помогло, и то хорошо.

Она снова заплакала, положив голову ему на грудь. Ломакс приподнял ее подбородок, поцеловал в губы и мягко отодвинул от себя. Быстрым движением он снял с себя золотую цепочку с монетой и положил ей в руку.

– Мне это больше не пригодится.

Он перевел Бонда в сидячее положение, нагнулся и взвалил его себе на плечо. Тело оказалось неожиданно легким, и когда он вышел наружу, холодный дождь, бивший ему в лицо, казалось, придавал ему новые силы.

Собаки были теперь уже совсем близко, и когда он пересек двор и вышел на дорогу, они появились вверху, на гребне холма.

Неуклюже побежав, он вскоре свернул с дороги и двинулся по иссохшему склону. Наверху небольшого холмика он остановился, бережно опустил на землю Бойда и снял с плеча автомат.

Солдаты уже просачивались через оливковую рощу, и он дал по ним длинную очередь. Собаки залились неистовым лаем, а потом прозвучало несколько ответных выстрелов.

Ломакс кинулся прочь, но почему-то ноги отказывались бежать, он споткнулся и упал на камни.

Какое-то время он лежал, наполовину оглушенный, а потом вскочил на ноги. Солдаты с собаками, обойдя ферму, уже с криками бежали по тропе.

Он поднял автомат и нажал на спуск, яркое пламя вырвалось из ствола во тьму ночи, он стрелял, пока не опустел магазин.

Ломакс отбросил в сторону бесполезное оружие, и тут в ответ застучал «шмайссер». Он почувствовал, словно его кто-то несколько раз ударил по ногам, и рухнул вниз лицом. Уже теряя сознание, он чувствовал, как его схватили за плечо, повернули лицом вверх и осветили лучом фонарика. Он слышал возбужденные голоса солдат и злобное рычание собак, потом все звуки слились в бессмысленный шум, и он погрузился в темноту.

Но вот понемногу тьма стала просветляться, и Ломакс услышал, как кто-то тихо говорит рядом с ним. Он открыл глаза и увидел яркий свет прямо над собой, устремленный на него, словно злобный глаз.

Он лежал на узком операционном столе, и когда шевельнулся, разговор прекратился и он услышал звук быстрых шагов по покрытому плиткой полу. Над ним склонился человек в аккуратном белом халате, очевидно, врач.