Джек Хиггинс - За час до полуночи

Один раз я сбился с ритма, и он резко произнес:

– Продолжай, продолжай же!

Музыка овладела мной, бесконечно струясь, как вода среди камней. Магия любимой вещи. Я забыл, где нахожусь, забыл все, кроме музыки, и незаметно перешел на импровизации Шуберта.

Когда последняя нота замерла и я поднял глаза, он стоял у портрета, печально склонив голову.

– Ничто не пропало даром, Стаси, даже через столько лет. Она была бы рада.

– Я никогда бы не сделал концертной карьеры, ты же знаешь, – сказал я. – Думаю, ты и раньше все понимал, а она – нет.

– Разве нельзя матери мечтать об успехе своего сына? – Он вновь улыбнулся портрету. – Она всегда говорила, что у каждого в чем-то есть талант.

– А какой талант у тебя?

Слова вырвались у меня сами собой, до того как я сумел их остановить, и тут же пожалел об этом. Он резко повернул голову, нагнув подбородок, но взрыва не последовало. Достав новую сигару из серебряного ящичка, дед опустился в кресло-качалку у огня.

– Бренди нам обоим, Стаси. Похоже, ты пьешь. Потом поговорим.

Я подошел к деревянной горке на противоположной стороне комнаты, где на серебряном подносе стояли хрустальные стаканчики и графин.

– Прочитал о тебе, мальчик мой, пару лет назад.

– Ах да! – Я удивился, но старался не показать виду.

– Во французском журнале «Пари матч». Они напечатали статью о наемниках в Конго. Речь в основном шла о твоем друге, на снимке ты стоял прямо за ним. Там говорилось, что ты капитан.

– Так и есть.

Я аккуратно налил бренди, а он продолжал:

– Потом прочитал заметку в одной римской газете о том, как все бежали оттуда, поджав хвосты.

Мне не хотелось признавать поражение:

– Это случилось уже почти два года назад.

– Чем же ты занимаешься с тех пор?

– Так, кое-чем, то тем, то другим. – Я подошел к нему с двумя стаканчиками в руках. – Вообще-то я только что из тюрьмы. Египетский вариант – гораздо хуже, чем Уччиардоне в Палермо, или мафия больше не следит там за порядком?

Эбонитовая трость взметнулась, откинула полу моей куртки, открыв для обозрения «смит-и-вессон», висевший в кобуре на поясе.

– Что ж, Марко оказался прав, а я ему не поверил. Вот чем ты занимаешься, да? Сикарио – наемный убийца. Мой внук!

Довольно странно звучали гнев и отвращение в его устах, но тогда ни один настоящий мафиози не считал себя преступником. Винили обстоятельства, общество или нравы.

– Чем я хуже тебя? В чем твое превосходство? – усмехнулся я, подавая ему бренди.

– Когда мне приходится убивать, я делаю это в гневе. Человек умирает потому, что он борется против меня или против мафии.

– И ты считаешь такое оправдание достаточно серьезным?

Он пожал плечами.

– Полагаю, да. Так заведено. – Трость поднялась и коснулась моей груди. – Но ты, Стаси, зачем убиваешь ты? За деньги?

– Не просто за деньги, – усмехнулся я. – За большие деньги.

Я лгал и знал это. Думаю, что он тоже догадывался.

– Я дам тебе денег. Столько, сколько тебе надо.

– Ты так уже делал много лет.

– И ты ушел.

– И я ушел.

Он серьезно кивнул.

– Около года назад я получил письмо от одной юридической фирмы из Штатов, которая разыскивала тебя. Твой второй дед – старый Вайет – перед смертью изменил свое решение. В его завещании есть запись о тебе – большая сумма денег.

Я даже не рассердился.

– Пусть вернут их индейцам.

– Ты к ним не прикоснешься?

– Неужели предам память моей матери? – С каждым мгновением я становился сицилийцем все больше и больше.

Дед был удовлетворен.

– Рад слышать, что ты не забыл о чести. А теперь расскажи, почему приехал. Не ради же того, чтобы повидать меня, ты вернулся на Сицилию.

Я пересек комнату и налил еще бренди.

– Работа ради куска хлеба, ничего интересного для тебя.

Трость ударила в пол.

– Я задал вопрос. Изволь отвечать.

– Ну ладно. Если тебе так интересно. Бёрк и я работаем на человека по имени Хоффер.

– Карл Хоффер? – Дед слегка нахмурился.

– Он самый. Австриец, а по-английски говорит, как чистый американец. Занимается нефтяными месторождениями в Джеле.

– Мне известно, чем он занимается. Для чего вас нанял?

– А мне казалось, мафия знает все, – съязвил я. – Его приемную дочь несколько недель назад похитил некий бандит по имени Серафино Лентини. Он скрывает ее в горах Каммарата и не желает возвращать девушку, хотя Хоффер заплатил честно.

– И вы должны вернуть ее, не так ли? Считаете, что можете пойти в Каммарата и привести ее с собой? – Он рассмеялся странным, хриплым смехом, запрокинув голову назад. – Стаси, Стаси. А я-то думал, что ты уже вырос.

Аккуратно раздавив свой хрустальный стакан о каминную решетку, я направился к двери. Когда он окликнул меня, в его голосе звенел металл. Я виновато повернулся, как двенадцатилетний мальчишка, залезший в сад за апельсинами.

– Ты тут демонстрируешь нравы семнадцатого века при Флорентийском Доже. Тебе от этого легче?

Голова моя опустилась.

– Извини меня.

Больше мне ничего не пришло на ум. Неожиданно он улыбнулся.

– Этот Серафино Лентини – твой родственник по линии бабки. Вы с ним троюродные братья.

– Так ты его знаешь?

– Я не видел его много лет. Дикий мальчишка – он застрелил полицейского, когда ему было лет восемнадцать, а потом прятался в зарослях маквис. Его поймали и устроили ему веселую жизнь. Ты слышал о «кассете»?

Во времена Муссолини полиция часто использовала ее для выбивания показаний у упрямых заключенных. Она представляла собой деревянную раму, на которой человека растягивали на ремнях и затем не спеша занимались с ним. Считается, что сейчас пыток уже не применяют, но так ли это, можно только догадываться.

– Что они с ним сделали?

– Обычная в таких случаях программа. Пытали раскаленным железом, отчего он потерял один глаз, и раздавили ему яйца – лишили мужского достоинства.

Интересная информация для Бёрка.

– Это что-нибудь меняет? – спросил я.

– Ничего. – Дед покачал головой. – И посматривай за Хоффером. Он совсем не прост.

– Все миллионеры таковы, а иначе им не стать бы миллионерами. – Я застегнул куртку. – Ну что ж, пора идти. Завтра предстоит трудный день.

– Ты собираешься в Каммарата?

– Вместе с Бёрком, – кивнул я. – Как бы на экскурсию. Будем изображать туристов. Хочу взглянуть на местность. Думаю, начнем с Беллоны.

– Хозяин винного магазина там их староста. Его зовут Серда, Даниело Серда. – Он вынул из нагрудного кармана голубой носовой платок и протянул его мне. – Покажи ему и скажи, что ты от меня. Даниело сделает для тебя все, что сможет. Это один из моих людей.

Я сложил платок и убрал в карман.

– По-моему, Серафино не любит мафию?

– Не любит, – подтвердил дед спокойно, потянулся к моей руке, оперся и встал с кресла. – А теперь пойдем к остальным. Хочу поговорить с твоим полковником. Он мне интересен.