Михаил Соколов - Гладиатор

Можно, например, убедить публику, чтобы ставили на Гоблина, а потом победить это дебильное чудовище… Нет, тогда все достанется Барону.

"Надо посоветоваться с Ниной", – подумал он, чувствуя усталость. И верно, все начало вдруг рассыпаться на пестрые осколки – звезды, луна, зеркальные отражения в воде – он постепенно погружался в сон; внезапное растворение, приятное недомогание, вот все скрывается, словно течет, опять появляется, застывает, исчезает, пронизанное голубыми тенями проносящихся сновидений…

…Что за голоса доносятся с множества экранов?..

Сотни фильмов на любимую тему – скороговорка быта… Ночные подземелья спален… Холод лезвия в густой листве… Из всех углов несется хо-хо-хохот, нескончаемый, дьявольский… Гогочут, плюют, что они делают?.. Сейчас ночь, мрак скрывает от него Нину, мрак этого хохота всех гоблинов в публичных домах.

Смех отрывается от зубов, темный, злобный и, смешиваясь с мраком, превращается в крылья летучих мышей, мечущихся взад и вперед, вверх и вниз… Все толстые черные гости на торжественном ужине превращаются в летучих мышей и мечутся, рукоплескал крыльям тьмы… Вот идет похоронная процессия из погибших зверей… Впереди огромный кабан с перебитым хребтом, волоча задние ноги.., дальше идут собаки, волки, медведь, тигр, еще волки, носорог со следами резаных ран… Самые дальние погибли давно, уже успели истлеть… Есть и люди, многие совсем истлели, ходячие кости, давно погибли… Сколько же существует тотализатор?.. Все поют человеческими голосами, у всех в руках или лапах флаги… Присмотришься, видишь огромный зеленый доллар, плещущийся на ветру… Зеленый флаг, зеленый доллар…

Финансовый газават… Смеяться нужно над этим… Ее волосы рассыпаны по подушке… Черное пламя волос… Пламя их сгоревших душ… Неподвижная Нина в его объятиях… Они едут по Москве в кабриолете…

Они идут по берегу моря… Они плещутся в волнах вместе с дельфинами… Он трогал невесомую паутину ее тела, пока не коснулся руки, которую искал; но это был пустой рукав… Он бросился к ней, но тут из клеток выпустили римских легионеров, и они заступили дорогу… Он борется, отчаянно рвется к Нине…

Николай размахивал во сне руками, сражался с врагами… Скрипит зубами… Слепнет… Старается зубами разорвать тончайшее покрывало мрака, отделяющее его от блестящей толпы римских легионеров… Он вооружился мечом… В каждой руке по пистолету-пулемету "скорпион" чешского производства… Легионеры сомкнули ряды, и пули веером отлетели прочь…

"Смотрите, ее зарывают живьем! – кричит он им. – Она еще жива, а ее собрались закапывать живьем!…

Она ничего не может одна! Смотрите! Ее кладут в могилу без гроба, а сверху бросают горсти земли, которые зелеными долларовыми бумажками укрывают ее… Глядите!.. Ее хоронят под долларами!.. Разве можно не верить собственным глазам! Она не может выбраться из-под этой массы денег!.." Его голос потонул в пронзительной песне Киркорова, певшего турецкую песню с упоминием мамы, его голос потонул в грохоте барабанчиков, сделанных из пустых голодных кишок и черствых хлебных корок, растворился в толпе нищих стариков, впереди которых важно шли пузатые министры-капиталисты, вскидывая вверх ноги, большие, как "Крайслеры", и все, проходя мимо могилы Нины, делали скорбные лица и шли дальше…

Гору из бумажных долларов рабочие тачками грузили на пароходы, и все расплывалось в воздухе… Мираж из сонного дыма… Знамя воздушного миража в руках, дрожащих, как вопли… Он ныряет в долларовую могилу и вытаскивает живую Нину… Внезапно их разделяют холод Млечного Пути и колонна людей из демократического блока… Николай бежит следом… Все внезапно останавливаются с возгласами одобрения…

На трибуне появляется Барон… Вождь и учитель… Я дам вам хлеба и зрелищ!.. Браво! Браво! Еще раз! Повторить!.. Толпа восторженно вопит, радуется… Барон поднимает руки, и голоса мало-помалу стихают… Это моя любимая дочурка, – говорит он и указывает на Нину. – Подать ее мне!.. Легионер с блестящим мечом выходит из рядов центурии, обходит Николая и колет его в спину…

Сильная резкая боль разбудила Николая. Какой кошмарный сон! Сердце гулко билось в горле, он не сразу понял, где явь, а где сонные призраки. Боль в спине, где лопатка, не проходила. Он провел ладонью, не достал. Помог другой рукой, надавливая локоть, и нащупал захрустевшую под пальцами ночную тварь.

Жук? Какой-нибудь ночной овод? Место укуса стало чесаться.

Николай достал из пакета бутылку коньяка. Пробка не хотела отвинчиваться, крутилась вокруг горлышка.

Вспомнил, что на поясе брюк есть трофейный нож.

В брошенной рядом одежде нашел брюки и нож в ножнах. Сковырнул пробку и стал пить из горлышка большими гулкими глотками. Выпил граммов двести, не меньше. Сразу ушла сонная одурь. Он кое-как закрепил пробку и сунул бутылку в пакет. Укус подлого насекомого нестерпимо зудел. Николай попробовал почесать лезвием и сразу порезался. Какой острый нож!

Взялся рукой за лезвие и стал чесать рукояткой.

Луна, стремительно разогнавшись, нырнула за тучку, погрузив мир во мрак. Из этого мрака соткалась мрачная фигура Крокодила, тут же заявившего, что ему плевать на Барона, когда затронуты его интересы, главное, честь.

– Мой принцип: никогда никому не спускать обид.

Кого-нибудь простишь, все кувырком пойдет. Так что молись, если ты верующий, сейчас я тебя убью. Жаль, что я тебя не достал с вертолета. Ты уже тогда у меня как кость в горле сидел. Чуял я…

Сказав это, Крокодил стал превращаться в огромную ночную бабочку, вернее, в огромного мотылька.

Чтобы он окончательно не улетел, Николай решил наколоть его на иголку. Иголки под рукой не оказалось, зато был нож, которым он продолжал чесать себе спину, пока длился монолог Крокодила. Какая разница: иголка, нож… Николай метнул нож в Крокодила и решил хлебнуть еще коньяка. Коньяк вновь пошел очень хорошо, вот только пробка на бутылке плохо держалась. Он выпил еще немного, хотел предложить Крокодилу, но тот, видимо, собрался уйти либо раствориться во мраке. Тогда Николай подтащил Крокодила ближе, прислонил к валуну и сел рядом. В бутылке оставалось еще не меньше половины. Коньяк пить не хотелось. Николай сунул его обратно в пакет и вытащил банку пива. Пакет повесил на рукоять ножа.

К сожалению, рукоять прилепилась под углом вниз, и пакет соскальзывал. Ну понятно, прикалывая мотылька Крокодила, он бросил нож снизу вверх, вот рукоять так неудобно и торчит. Николай вытащил нож и воткнул лезвие выше ключицы, чтобы оно плашмя опиралось на кость. Да, теперь пакет висел прочно, не соскальзывал.

От хорошо сделанной работы стало приятно. Но за суетой погасла сигарета. Закурил снова.