Михаил Соколов - Гладиатор

"Пока все отлично, – думал он. – Пока все замечательно".

Через двадцать минут принесли сытный, но не обременительный ужин: тушеное мясо без гарнира, сыр, виноградный сок, кофе, пирожное. Неизвестно, кто выбирал, но сойдет. Съел все с аппетитом и стал ждать.

Примерно через час пришел Качаури. За ним ввалились два незнакомых охранника. Нет, почему же незнакомые? Эти двое служили привратниками во время торжественного пира по случаю прибытия высоких гостей. Здоровенные, могучие…

– А где ваш Крокодил? – невинно поинтересовался Николай. – Вышел из доверия?

Качаури нахмурился и подозрительно посмотрел на него.

– Вы что-нибудь знаете?

– О чем?

– Так, ни о чем… Вы готовы?

– Конечно.

Сам Качаури, впрочем, не торопился. Он прошел по гостиной, хмуро поглядывая из-под кустистых бровей. Махнул рукой охранникам, те вышли.

– Вы случайно не в курсе?.. Кто-то скорее всего ведет здесь свою политику. Мне это, положим, особенно не вредит. Но кто? Зачем? Я специально создавал вам рекламу, чтобы ставили на вас, потому что Гоблин, конечно же, сильнее. Вам его точно не победить, – повернулся он к Николаю. – Так что не обольщайтесь. Вам в самом деле ничего не известно?

– Увы, – просто ответил Николай.

– Да, конечно, откуда, – махнул рукой Качаури. – Однако вы мне за эти дни стоили нервов. Я вас рекламировал как свободного бойца. Не надо было, слишком вы шустрый, – злобно закончил он. – Везде нос свой суете.

– Вы имеете в виду?..

– И компьютерный зал, и эти экскурсии по зоопарку. Если бы не дочь, которую вы развлекали.., не самым лучшим образом, я бы вас еще вчера бросил в клетку.

– Я так понимаю, что теперь это ваша главная цель…

– Моя цель состоит в том, чтобы Гоблин сегодня вам показал, на что способен, – злобно сказал Качаури. – Моя цель состоит в том, чтобы использовать вас на полную катушку, а потом постараться вас больше никогда не видеть.

– Кстати, – уже повернув к двери, добавил он:

– убытки за битье компьютеров и за пострелянный джип – за ваш счет.

Николай ухмыльнулся:

– А мне плевать!

Конвоируемые автоматчиками, они повторили вчерашний путь. На этот раз в проходе между трибунами Качаури не стал задерживаться. Они прошли внутрь трибуны, двинулись по коридору, миновали дверь в клетку, где вчера готовили Николая, и вошли к Гоблину.

Это была другая комната. Свет тускловато светил;

Гоблин был здесь и, видимо, готовился к выходу на арену, потому что вокруг него суетились два белых халата с аппаратами для подкожных инъекций в руках.

– Не любит колоться, – пояснил один из медиков, заметив интерес Николая.

Сам Гоблин полулежал в большом, похожем на зубоврачебное, кресле, равнодушный к суете вокруг себя.

До чего же он огромен!

– Чем это вы его накачиваете? – спросил Николай, с сомнением наблюдая инертность Гоблина.

Вмешался Качаури, до этого увлеченно разглядывавший своего раба.

– О, это отдельная тема! Понимаете, его бой должен быть впечатляющим, его должны запомнить. Он должен выглядеть в бою как ходячий ужас.

– Он так и выглядит, – ухмыльнулся Николай. – Идиот и есть идиот.

– Зря смеетесь, – спокойно заметил Качаури.

– Открой ему рот, – приказал он одному из врачей (если это были врачи, конечно).

Тот раздвинул губы дебила и, потянув за нижнюю челюсть, заставил пациента открыть пасть.

Потому что это была пасть!

Самая настоящая, с зубами, вроде тех накладных, что продаются для устроителей шуток.

И это были его настоящие зубы!

– Что это? – удивился Николай. – Неужели его собственные зубы?

Клыки уж точно оказались сантиметра три длиной, и, самое интересное, прикус был нормальным. А в общем, зрелище – жуткое.

Качаури наслаждался эффектом. Прочие смотрели с разной степенью испуга, отвращения или опасливого восхищения. Последнее относилось к тому медику, который все еще держал рот монстра открытым.

– Достижение современной стоматологии, – пояснил Качаури. – До этого зубы у него были, прямо скажем, не для эстрады. А теперь он запросто разгрызет вашу руку, например. Настоящий хищник. Мы его сырым мясом кормим. Да вы ведь уже знаете, знакомились.

Игнорируя последнюю реплику, Николай повторил свой вопрос:

– Так что это за инъекции?

– Кое-что гормональное: адреналин и прочее. Он же туп, как.., корова. Ну а гормональные уколы его немного подстегнут. Это же, по сути, механизм, хоть и биологический.

Вдруг, словно живая иллюстрация к последним словам, раздался характерный оглушительный звук, и в воздухе разлилось зловоние. Гоблин равнодушно посмотрел на ближайшего медика, судорожно зажавшего себе нос.

– Издержки содержания животных в закрытых помещениях, – весело отметил Качаури и направился к выходу.

– Пойдемте, пойдемте! – крикнул он замешкавшемуся Николаю, со странным чувством разглядывавшему эту здоровенную гору мяса.

– Вы относитесь к нему, как к роботу, – со злобой сказал Николай Барону.

– Почти. Скорее как к животному. Так он и есть животное. К тому же очень ценное. Идите к себе, вами тоже займутся.

– Инъекции? – подозрительно спросил Николай.

– Нет, что вы. Нам нужны ваши естественные реакции. Кстати, – приостановился он, – у вас ничего не болит? Руки, ноги? Мне не нужен поврежденный материал. И не нужен преждевременно остановленный бой.

– Катитесь-ка вы лучше.., на трибуну! – в сердцах воскликнул Николай, направляясь к знакомой двери, где его уже поджидал Аслан.

Трибуны возбужденно шевелились. Последний бой прошел прекрасно. Подскочивший помощник доложил, что пара бойцов, вооруженных ножом, как и было договорено, резали себя беспощадно. Жизненно важные органы остались неповрежденными, но мышцы они друг другу исполосовали в лапшу.

Качаури, слушая доклад, рассеянно оглядывался.

Нина была на месте, в операторской ложе. Это его обрадовало и успокоило. С самого утра его тревожила любая мысль о дочери. Ее на время пресеченный бунт, дурацкое девичье влечение к этому дебильному самцу-милиционеру, их сегодняшний вояж утром, потеря машины, которую, как пояснила Нина, у них нагло угнали из-под носа, – все вместе тревожило. Он даже приказал не пускать ее к Казанцеву перед вечерним выступлением. Сейчас, увидев ее, он успокоился было, и тут же беспорядочный рой предположений, страхов, попыток успокоить себя заполнил его голову.

На арене стайка девочек а-ля американские герлы выбрасывали ножки из-под красных балетных пачек.

В их кольце извивалась с гибкими самцами певица Лайма Вайкуле и хрипела, страстно изнывая.

Качаури прошел между рядов, приветствуя тех, кого сегодня еще не видел.

Прошло минут десять. Кордебалет упорхнул. Вайкуле, содрогающуюся от сценического оргазма, унесли гибкие и мышцастые партнеры. Вдруг цирк встрепенулся, и на арену вышел Казанцев. Как и вчера, был он в красных спортивных трусах, больше на нем ничего не было. Даже перчаток. Бой с Гоблином не нуждался в сценических эффектах. Обычно в схватках с Гоблином крови хватало с избытком.