Роман Канушкин - Ночь Стилета

— Уже вызываю. — Борисыч взял со стола мобильный телефон, быстро раскрыл трубку.

— Прикажи своей шантрапе валить отсюда! — сказал Стилет. — Пусть ждут на улице.

— Парень, нарываешься. — Старший уже смог взять себя в руки — теперь стрелять никто не начнет. — Ох нарываешься! Я же тебя на лоскуты порву.

Стилет опустил пистолет ниже, на уровень скулы, чуть склонил голову.

— Заткнись, мусор, — негромко, почти на ухо старшему, сказал он. — Я ведь могу тебя сдать. Мне перечислять статьи или не надо? Могу. Но… Это на усмотрение Борисыча.

Мели, с восторгом глядя на Стилета, немедленно произнес:

— Полный зал свидетелей! Я — первый.

Борисыч сложил трубку мобильного телефона.

— Уже едут. Через три минуты будут здесь.

Стилет снова склонился к уху старшего:

— А если еще раз сюда заявишься таким образом, то я выполню свое обещание. — Стилет перешел почти на шепот; по выражению его лица создавалось впечатление, что он сообщает человеку что-то буднично приятное. — Я отстрелю тебе башку. И это уже на мое усмотрение.

Мели все еще глядел на Стилета с выражением восторга на лице. Затем он потер ребра и неожиданно весело заявил, обращаясь к старшему:

— Маски масками, а парочку-то твоих ребят мы точно узнаем! И никогда больше не говори «заткнись». Понял, мусор поганый?!

Через пятнадцать минут инцидент полностью себя исчерпал, и оба наряда милиции разъехались в разных направлениях. Борисыч подвел черту, ему не нужны были конфликты:

— Недоразумение. Теперь все в порядке. Все в полном порядке.

А еще через пять минут Борисыч позвонил шефине и сказал ей, что снимает испытательный срок. Контракт может считаться подписанным с сегодняшнего вечера.

Шефиня отнеслась к происшедшему внешне спокойно. Вся дежурившая в тот вечер смена получила крупную премию.

— Да, Игнат, за баранкой ты времени не терял, — произнесла шефиня, протягивая ему конверт с деньгами. — Что происходит?

Игнат лишь пожал плечами.

— Ты ничего не хочешь мне рассказать?

— Нечего рассказывать:

— Сомневаюсь. — Шефиня смотрела на него изучающим взглядом. — Хотела бы я знать, в каком казино ты научился использовать игральные фишки таким неожиданным способом? Причем, полагаю, ты еще не играл по-крупному.

Игнат изобразил на лице невинное простодушие.

— Вы… немного не правильно все поняли. Мне просто повезло. А ведь мог и промазать.

— Конечно. Знаешь, люди, которые за пару секунд справляются с тремя вооруженными омоновцами, они обычно всегда мажут.

— С двумя, — поправил шефиню Игнат.

— Да плюс еще тот, которому ты обещал отстрелить башку. Твой незабываемый монолог мне передали слово в слово.

Игнат покачал головой:

— Чешут люди языками…

— Чтоб ты не сомневался.

— Афоня?

— Нет. Борисыч. Он теперь твой восхищенный поклонник. Вот я и спрашиваю: что происходит? У меня в агентстве на должности водилы работает суперпрофессионал и заливает мне байки про везение. Кстати, Борисыч просил откомандировать тебя к нему, на должность начальника по безопасности.

Чувствуешь взлет своей карьеры?

— Что вы ему ответили?

— Отказала.

— Понятно.

— Конечно, понятно! Для простого водилы это слишком много, а вот для тихони, развлекающегося тысячедолларовыми фишками, полагаю, недостаточно…

Игнат, выбирайся из раковины. Я ведь не первый раз замужем, понимаю, что тебе, наверное, есть что скрывать. Полагаю даже, что есть от чего бежать. Жизнь — не самое комфортное место для житья… Прости за неуклюжий каламбур.

Игнат слушал ее молча, ни один мускул не дернулся на его лице.

— Я не собираюсь лезть тебе в душу. И больше никогда с тобой об этом не заговорю. Просто прими это как совет. Совет женщины, которая лет на десять тебя старше… Видишь, ты заставляешь меня вспомнить о моем возрасте — не очень вежливо с твоей стороны.

Игнат чуть заметно улыбнулся, но шефиня не дала ему возразить.

— Выбирайся из раковины. Это не поможет, можно задохнуться. Я тоже когда-то прошла через такое. Понимаешь, многие вещи нельзя вернуть, а то, что внутри, оно отравляет. Возможно удушье… Выбирайся из раковины, а то не заметишь, как задохнешься. И виноват будешь сам.

— Вы можете назвать, в чем человек виноват не сам? — невесело усмехнулся Игнат.

— Конечно, во всем, что с нами происходит, виноваты мы сами… — Она кивнула. — В том числе и в неиспользованных шансах, и в несделанных тысячедолларовых ставках. — Шефиня улыбнулась. — У меня есть несколько серьезных предложений, Игнат. И как ты понимаешь, я собираюсь их сделать вовсе не водителю моего агентства. Но прежде нам надо серьезно поговорить. Я готова и подождать, но недолго.

В этот момент включилась селекторная связь — пришел брус, машина во дворе, водитель шумит, требует, чтоб разгружали быстрее, а там какая-то путаница с документами.

— Ну вот, видишь как, — улыбнулась шефиня, — водитель шумит.

— Давайте я разберусь, — предложил Игнат. — У меня сейчас свободное время.

— Что?! Ну уж нет! — Голос шефини теперь стал привычно хриплым. — Ты ведь забросаешь его гранатами, а мне нужен груз. Да и водителя жалко.

Какое-то время они смотрели друг на друга, а потом оба расхохотались.

— Давай, парень, — произнесла шефиня. — Я готова подождать, но особо с этим не затягивай.

— Хорошо. — Игнат чуть помедлил. — И знаете что…

— Что еще?

— Ну… в общем — спасибо.

— За что?

— За то, что нашли слова, как об этом поговорить.

— Слова — это лишь слова, Игнат.

— Не всегда.

— Верно, парень. Поэтому я и жду продолжения нашего разговора.

— Хорошо, я подумаю обо всем, что услышал.

— Думай. Только не очень долго. Кстати, у тебя через неделю день рождения?

— Ну, в общем…

— Теперь не отвертишься. Ты ж теперь звезда! Народ уже скидывается…

Игнат, я на тебя не давлю, но… в течение этого месяца мы должны все решить.

Пойми меня верно.

— Хорошо. Я вас понял. Могу идти?

— Конечно. Счастливо тебе.

— И вам.

Игнат убрал конверт с деньгами во внутренний карман и вышел из кабинета.

"Что ж, месяц так месяц, — подумал он. — Что-то они все как сговорились: Лютый Владимир Ильич, старый черт, тоже предложил подумать месяц.

Ну, месяц так месяц… Через месяц все решим".

Однако все решить им придется значительно раньше. И условия будут заметно отличаться от предполагаемых. Потому что кого-то к тому времени уже не будет в живых, а кто-то окажется прикованным к больничной койке, кто-то превратится в главного подозреваемого, а кто-то — в беглеца.

Черный лимузин с белым кожаным салоном и эмблемой «линкольна» под радиатором свернул с дорожки, уводящей от шоссе в глубь новостройки, и подкатил к подъезду двадцатидвухэтажного панельного дома.