Гэвин Лайл - Успеть к полуночи

Я достал сигареты и протянул ему пачку. Не знаю, может быть, у меня просто разыгралось воображение, по крайней мере я надеялся, что так и было: профессиональному телохранителю тонкая и восприимчивая душа нужна не больше, чем жестяные протезы вместо рук.

Харви отрицательно покачал головой и левой рукой вытащил сигарету из лежавшей на столе пачки «Житана».

— Какой у вас план? — спросил он.

— В полночь я забираю машину. В два часа мы с вами должны быть в бухте Одьерн: фонариком подаем сигнал яхте. Маганхард высаживается на берег, и мы отправляемся.

— По какой дороге?

— В любом случае нам придется проехать через Тур, а после я бы выбрал южную трассу: Бурже — Бург — Женева. Думаю, к середине завтрашнего дня мы можем быть в Женеве, а оттуда до Лихтенштейна всего шесть часов пути.

Он задумчиво кивнул.

— А вам что-нибудь известно о тех, кто будет пытаться нам помешать?

— Мерлен и сам толком ничего не знает. Это каким-то образом связано с бизнесом Маганхарда в Лихтенштейне: похоже, эти ребята хотят прибрать его к рукам. У него какие-то дела с «Каспар АГ».

— АГ?

— Грубо говоря, Aktiengesellschaft означает «корпорация». «Каспар» это крупная торговая и акционерная компания, которая контролирует большинство фирм, выпускающих электронику в этой части Европы — во Франции, Германии, Италии и так далее. Фирмы производят продукцию и продают ее «Каспару» по себестоимости. Они не получают никакой прибыли, а стало быть, и не платят налогов. «Каспар» выбрасывает товар на рынок и забирает себе всю прибыль. А в Лихтенштейне не существует настоящего налога на прибыль, так что они нигде не платят налогов. Идея не новая.

Официант принес мой заказ. Дождавшись, когда он отойдет, Харви сказал:

— Непонятно только, что от этого выигрывает Лихтенштейн.

— Небольшие таможенные пошлины на марки, невысокие государственные налоги и кучу работы для местных юристов. — Я отхлебнул из рюмки. — Они получают крохи от огромного пирога, к которому в противном случае не смогли бы подступиться. Насколько мне известно, по последним данным, в Лихтенштейне зарегистрировано шесть тысяч иностранных фирм.

Его щеку медленно исказила кривая гримаса: видимо, так он улыбался.

— А я-то думал, что они живут только за счет выпуска новых почтовых марок. — Он загасил окурок в пепельнице. — Я слышал, что нас будет разыскивать и полиция.

— Если они узнают, что Маганхард во Франции, хотя Мерлен говорит, что не должны. Но если да, то давайте договоримся сразу, — я в упор посмотрел на него, — в полицейских не стреляем.

Некоторое время Харви молча разглядывал меня, почесывая кончик носа указательным пальцем.

— Так-так, — наконец тихо произнес он. — О'кей. Я собирался сказать то же самое. — Он заметно оживился. — Значит, легавых не убиваем. Но у нас может возникнуть проблема, если ребята, которые пытаются влезть в бизнес Маганхарда, настучат полиции, что он здесь. Тогда для них нет никакого риска и хлопот.

— Я уже думал об этом, — признался я. — Похоже, мы еще многого не знаем об этой работе.

Около одиннадцати мы вышли из ресторана. Снова начался дождь медленная ровная изморось, которая судя по всему могла продолжаться часами.

— Вы сняли комнату? — поинтересовался Харви.

— Нет. Не хотел заполнять бланки и вписывать свое имя.

— Тогда нам лучше пойти ко мне.

Я пристально посмотрел на него в свете фонаря. Он криво ухмыльнулся.

— Я прихватил с собой другой паспорт. На чужое имя.

Дойдя до его отеля, расположенного неподалеку от реки, мы незаметно поднялись к нему в номер. Это была чистая и скудно обставленная комнатка, наделенная не большей индивидуальностью, чем дохлая мышь. Харви сел на кровать, предоставив мне на выбор журнальный столик и стул. На вид ни тот, ни другой не годились для того, чтобы на них можно было сидеть. Пока я нерешительно топтался на месте, он достал из-под кровати старую матерчатую сумку с эмблемой авиакомпании «Эр-Франс» и вытащил оттуда скомканную черную шерстяную рубашку. Когда он развернул ее, я увидел короткоствольный револьвер в кобуре с какими-то сложными на вид креплениями.

— Извините, мне нечего предложить вам выпить, — коротко сказал Харви и, закатав правую штанину, начал привязывать кобуру между икрой и лодыжкой. Я пересек комнату и взял револьвер с кровати.

Это был пятизарядный «смит-вессон» с двухдюймовым стволом, ничем не отличавшийся от самого обыкновенного маленького револьвера, за исключением того, что деревянная рукоятка была толще обычной, чтобы его было удобнее держать. Но даже она не выглядела какой-то особенной: на ней отсутствовала тщательная отделка с выемками для каждого пальца. Все правильно, рукоятки с выемками предназначены для бездельников, которым некуда спешить и которые палят из револьверов только в тире по субботам.

Я с любопытством посмотрел на Харви. Он застыл с кобурой в руках, его глаза были прикованы к револьверу. Судя по всему, он не любил, когда кто-то другой держит оружие, особенно его собственное. Что и говорить профессионал.

Я бросил револьвер на кровать и кивнул на кобуру.

— Почему вы носите ее именно там?

Он расслабился и вернулся к своему занятию.

— Когда едешь в машине, оттуда его легче всего достать. Прицепите револьвер на пояс или под мышку и вы будете вытаскивать его неделю.

Что ж, вполне логично.

— А когда выйдете из машины, будете носить его там же?

— Нет, — буркнул он, продолжая возиться с кобурой.

Выждав минуту, я спросил:

— В этой штуке всего пять патронов. Почему не пистолет?

— Чтобы бить наверняка, нужна как минимум пуля тридцать восьмого калибра, — хладнокровно ответил он. — Пистолеты тридцать восьмого куда больше и тяжелее, к тому же они могут дать осечку.

Но я уже не слушал. Меня не особенно интересовали его взгляды на оружие, достаточно было того, что он вооружен. Для человека, жизнь которого зависит от выбранного оружия, существует только одна Истинная Вера — его собственная, и только один Истинный Пророк — он сам. Естественно, у каждого свои взгляды, потому-то у оружейников столько работы.

— А кроме того, вы что, думаете, что их будет больше пяти за один раз? — закончил он свою тираду.

Я покачал головой. По-прежнему сидя, Харви закрепил кобуру и сунул туда револьвер, тут же выхватил, и так несколько раз подряд. Выглядело это отнюдь не плавно и грациозно, как у ковбоев в вестернах, — это был яростный рывок, но мне понравилось.

Наконец, он встал и сунул револьвер в маленькую пружинную кобуру на левом бедре.

— А вы что-нибудь захватили?

— Да.

— Мерлен предупреждал, что вы вряд ли возьмете с собой оружие.

— Он ничего мне не говорил, но я одолжил кое-что у парижских друзей.