Владимир Ефимов - Симуляция

– Они великолепны, – обратился я к Герберту, – Но какой смысл в ювелирном исполнении для гранат?

– Они ведь созданы для того, чтобы лишать человека жизни. А что может быть драгоценнее, чем человеческая жизнь?

– Вы гуманист?

– А что вас смущает?

– Да нет… Просто принято считать, что человек, достигший определенного уровня, неизбежно становится циником.

– Это верно.

Снова повисла пауза.

Наконец Иноэ указа мне на стул и коротко сказал:

– Садитесь.

Я сел. Еще немного помолчав, он начал:

– Я к Вам обратился по деликатному делу. По делу личному. Я хочу вам предложить поработать с одной леди.

– Да?

– Поскольку дело касается меня лично, я буду полностью контролировать ваши сеансы.

– Каким образом?

– Я буду наблюдать. К тому же будет вестись запись.

– Думаю, это возможно. В чем проблема с леди?

– У нее, как говорят сексологи, чересчур узкий диапазон приемлемости.

Он говорил все также спокойно и без драматических пауз. У него не было проблем с выбором формулировок. То ли его все это не слишком волновало, то ли он вел эту беседу не в первый раз. Я же, напортив, несколько смутился.

– А чем это вызвано? Возможно есть какие-нибудь предположения, идеи, симптомы?

– Мне трудно судить, док. Но мне кажется, дело в том, что она несколько чересчур ценит чистоту и, соответственно, боится грязи. Это вам о чем-нибудь говорит?

– Возможно. Некрофильная ориентация…

– Как скажете. Мне важен результат. Вы уверенны в результате?

– Полную уверенность дает только паранойя.

Выйдя на улицу, я плотнее запахнул плащ. Причудливо движется моя карьера. Вот я уже и общаюсь с сильными мира сего. Ну, пусть не с самыми сильными, но все же. Эти люди могут создавать и рушить судьбы простых смертных так же легко, как мы решаем завести кошку или истребить тараканов. Вот я уже работаю с любовницей одного из них, чтобы она могла наилучшим образом удовлетворить своего господина. "Прогресс это или деградация?" – спросил я себя. И ответил: "Это движение". "А в какую сторону ты движешься?" – спросил я себя снова. "Туда, где больше денег" – ответил я себе и отложил решение нравственно-филосовских проблем на более удобное время. Тем более что другая мысль совершенно поразила меня. Безумная кунсткамера Герберта Иноэ сработала как та древняя провокация, когда молодой Ахилл, переодетый в женское платье, тем не менее, проявил интерес к оружию, а не к украшениям и нарядам. И тем самым себя выдал. Похоже, что подбор диковин был отнюдь не случаен, и герр Иноэ с его помощью узнавал о своих посетителях чуть больше. Я вспоминал экспонаты, и понял, что каждый из них заключал в себе скандал. Голова несуществующего животного, граната украшенная бриллиантами, стантса белого человека. Интуиция говорила, что и в других была какая-то сумасшединка, но чтобы ее понять мне просто не хватало знаний в каких-то неведомых областях.

Я все больше убеждался, что все это был своего рода тест. Но как ни ломал голову, не мог понять, каким образом он работает. Логика тут пасовала, возможно, из-за того, что многих экспонатов я не мог понять.

Оставалось утешаться тем, что, схватившись за гранату, я, подобно Ахиллу, проявил себя настоящим мужчиной.

Общение с Мери-Энн стало совсем невыносимым. Она внезапно увлеклась некоей экзотической религией, не вполне традиционного толка. Говорить она теперь могла лишь на тему своей веры, и с каждой новой встречей в ее лексиконе появлялось все больше непонятных слов, которые приходилось осваивать на ходу. Естественно, ни о каком сексе уже не могло быть и речи.

– Понимаешь, – говорила она, – наши возможности огромны. Безграничны. На определенном уровне и левитация, и телепатия… Наши Мастера осваивают иностранный язык за несколько часов. А Гроссмейстер вообще может говорить на любом языке. И люди его понимают. А между собой они вообще общаются без слов.

– Было время, мы с тобой тоже прекрасно без слов обходились.

Она запнулось, потом сообразила, куда я клоню и отмахнулась:

– Да ну тебя!

– Погоди, – я стал серьезен, – ну погоди, как это может быть? Возможности тела ведь ограничены, чисто физически.

– На самом деле все очень просто. Возможности физического тела действительно ограничены. Но тонкие тела можно развивать бесконечно.

И она опять заговорила о чудесах, которые творили лидеры их ордена и о фотографии, на которой изображен гроссмейстер, висящий в полуметре над брусчаткой во дворе своего замка.

Я не мог успокоиться:

– А как же эволюция? Раз эти возможности есть у всех… Они у всех?

– Ну да, у всех, – в Мери-Энн боролся восторг перед новым учением и боязнь подвоха с моей стороны.

– А если у всех, то у кого-то слабее, у кого-то сильнее. Должны быть люди, у которых разные сверхвозможности развиты настолько сильно, что они бы добивались невероятных успехов. А этого нет. Есть одни шарлатаны, которые снимают порчу с глаза и выводят из запоя по фотографии. Они даже нам не могут серьезную конкуренцию составить. Если бы такие гении были, они бы казино с ипподромами раздевали, на бирже творили бы черт-те что… В правительстве бы сидели.

– Так они и сидят. Что ты знаешь о правительстве? Они просто осторожные. Есть люди, которые умело используют свои способности, маскируя их под что-то другое. Ты когда-нибудь читал биографии тузов? Из них никогда не ясно, как именно человек добился успеха. Или, наоборот, распускаются слухи, о каких-то связях, постельных делах…

– Ну ладно, – я попробовал зайти с другого конца, хотя уже чувствовал, что обречен, – а почему их тогда так мало?

– Понимаешь, – серьезно начала объяснять она, – на самом деле, мы потомки древней могущественной расы. Эта раса была наделена всеми сверхвозможностями естественно, по рождению. Но потом они выродились и были прокляты. Их потомки владели теми же способностями, но не могли их контролировать, потому что им не хватало дисциплины и нравственности. Они из-за лени утратили учение, которое дисциплинировало душу. Сверхспособности стали использовать для удовлетворения низменных страстей и войн друг с другом. Само существование планеты оказалось под угрозой. И тогда последние из древней расы заблокировали возможности у своих потомков. Вот с этими блокировками мы теперь и живем! – радостно закончила она.

Я расстался с Мери-Энн и спустился в подземку. Толпа встретила меня привычной смесью пота, перегара, косых взглядов и плохо прожеванных слов. "Это ж надо, – подумал я, так же искоса поглядывая на окружающих, – потомки великой расы, вира-майна…"