Сергей Самаров - Аномалия

– Что тебе, Сарбаз? – спросил высокий стройный человек в чалме, коротко глянув на вошедшего в палатку, и разжал кулак, в котором задумчиво держал свою длинную бороду.

– Мне, господин полковник, необходимо в Чарсадду съездить, – наклонив голову, согласно восточному обычаю, тем не менее не настолько сильно наклонив, чтобы это движение можно было принять за самоунижение, сказал вошедший. Голову он именно наклонял, а не склонял. – Все аккумуляторы сели. Зарядить необходимо.

– А что дизель? Чем не устраивает?

Дизельная станция на тракторной тележке обеспечивала электричеством два с небольшим десятка палаток в палаточном городке афганских пуштунов, нашедших здесь, согласно официальной версии, статус политических беженцев. Дизельная станция была небольшая и не сильно прожорливая, несмотря на круглосуточную работу, и давала возможность так называемым беженцам пользоваться определенными благами цивилизации.

– Скачки напряжения слишком сильные. Боюсь, полетит компьютер. Вчера в нижней большой палатке холодильник сгорел. Аккумуляторы надежнее. Я ненадолго. Часа за три управлюсь. И два часа на дорогу туда и обратно. Всего пять часов.

– Ладно. Возьми мой «уазик». Я позвоню на выезд. Скажу, чтобы пропустили. Дождей уже два дня не было. Должен проехать. Дорога почти подсохла.

Полковник Харун Самарканди хорошо знал, что Сарбаз устроил жену с малолетними сыном и дочерью, в отличие от большинства бойцов отряда, не в нижнем гражданском лагере, а в городке у дальних родственников своего отчима. Это создавало, понятно, свои удобства, но и неудобства тоже были. Сарбаз стеснялся откровенно сказать, что ему хочется навестить семью, и каждый раз придумывал какую-нибудь новую причину для поездки. Самарканди понимал состояние парня, но он не был настолько добрым, чтобы потакать расслаблению в такой трудный для всех период; однако полковник настолько нуждался в Сарбазе, грамотном инженере-компьютерщике, что позволял себе и тому расслабляться. Тем более что скачки напряжения дизельная электростанция все-таки давала, и сжечь компьютер было бы большей бедой, чем сжечь холодильник.

Сарбаз направился к выходу, теперь уже склонив голову с благодарностью и даже приложив руку к сердцу, и Самарканди добавил ему в спину:

– Но постарайся все же побыстрее вернуться. Сегодня может прийти нужное сообщение, и нам, возможно, потребуется уехать. Ты можешь поехать со мной. Это еще не точно, но твоя работа может понадобиться.

Сарбаз обернулся:

– Надолго?

– Не могу сказать точно. Все зависит от того, как пойдут дела.

– Мне позволено будет спросить, куда?

– В Европу. Самолет уже готовят к вылету. Значит, и тебе нужно поторопиться.

– Для такой поездки тем более нужны свежие аккумуляторы. Я подкуплю комплект.

– Их можно будет в Европе подкупить. Там и дешевле, и проще.

Сарбаз снова поклонился и вышел.

Когда отряд талибов вместе с семьями вышел из Афганистана через пакистанскую границу, здесь, в Северо-Западном Пакистане, родственные пуштунские племена встретили их хорошо, и местная администрация помогла чем смогла. И можно было бы спокойно отсидеться в палаточном лагере до лучших времен. Кто-то и предпочел бы отсидеться, но только не афганцы. За всю историю страны они выдержали множество массированных нашествий, начиная Александром Македонским, захватившим Согдиану и Бактрию, и кончая англичанами в конце девятнадцатого века и русскими во второй половине века двадцатого. Но никто не сумел покорить афганцев, несмотря на то что сами афганцы состояли из множества народов, не всегда находящих общий язык друг с другом. Однако когда появлялся внешний враг, объединялись все племена. Так было в веках, так продолжалось и теперь. Следующее нашествие стало самым безжалостным и массированным – американское. Но никто уже не знал, сколько американцы смогут здесь продержаться. Они не умеют жить в условиях постоянной войны. А афганцы умеют.

Чтобы сократить срок пребывания американцев в Афганистане и, соответственно, свой срок пребывания в Пакистане, полковник Самарканди довольно часто сам или с помощью своих младших командиров возвращался на родную землю, чтобы нанести неожиданный удар и уйти туда, куда американцев не пускают. И только в последние два месяца американцы стали жить чуть-чуть спокойнее. Северо-Западный Пакистан залило ливнями, вышли из берегов все реки и ручьи, смыло множество населенных пунктов, деревень и небольших городов, и миллионы людей, как говорили, остались без жилья и без средств к существованию. И беженцы-афганцы, устроившие свой лагерь в таком месте, где их никакое наводнение достать не смогло бы, находились в лучшем положении, чем местные жители. Конечно, с продовольствием и у афганцев стало хуже. Но все же они имели собственные склады с запасами. И держались пока без голода. А в последний свой поход на родину полковник вернулся с целым караваном продовольствия, добытого с правительственных складов. Этих запасов хватило бы надолго, но Самарканди умел ценить доброе к себе отношение, оставил месячный скудный запас, а все остальное приказал раздать местным жителям, которые когда-то поддержали его. Да и находились местные пуштуны сейчас в гораздо худшем положении, чем пуштуны афганские. Помощь им требовалась незамедлительная, а крупные государства и даже сам Пакистан слишком долго раскачивались с помощью официальной, словно не понимали, что пустой желудок ждать не умеет. И если помощь не подоспеет вовремя, то она и вовсе никому уже не понадобится.

Эти затяжные ливневые дожди делали мир вокруг неузнаваемым. По времени года следовало бы, скорее, ждать сильной и привычной засухи. Так было всегда, из года в год. А тут вдруг все в природе перевернулось, и в самые обычно жаркие летние месяцы солнце не сумело пробиться сквозь пелену туч.

Впрочем, такая погода вовсе не мешала полковнику Самарканди заниматься теми делами, которыми он привык заниматься. Правда, сейчас он вел подготовку к делу намного более сложному, чем привычные уже вылазки в родные земли, где старался доставить как можно более крупные неприятности натовским солдатам и их подставной власти. И подготовка входила уже в завершающую фазу. Правда, дело это было не его личной инициативой; тем не менее полковник Самарканди со своими людьми намеревался сыграть в нем главную роль. Вернее, именно ему отвели главную роль люди, которые подготовили для него информацию и разработали операцию. Начаться операция должна была вот-вот, и Харун Самарканди ждал только сигнала. Ждал, по сути дела, в полной готовности. Ему и его людям даже самолет выделили, чтобы добраться до места, откуда возможно будет по заранее выписанным новым и чистым документам вылететь в Польшу. А пока полковник дожидался того, кто должен был дать ему последние наставления. Человек этот никогда не показывался на публике в том виде, в котором его знал Самарканди. И был при этом важной и публичной персоной у себя в Пакистане. И очень мало людей знало, что улем Садр ад-Дин, однофамилец иракского оппозиционного политического деятеля и тоже священнослужителя, является далеко не последним лицом в руководстве «Аль-Каиды». То, что два однофамильца в разных странах являлись священниками, не удивляло. С таким именем только священником можно и быть [13].