Андрей Кивинов - Киллер навсегда

Правда, я до сих пор не верю, что Эдуард как-то в смерти Инны завязан. С Казариным точно мимо?

– Ты знаешь его фамилию?

– Времени зря не теряем.

– Вижу… Нет, с ним мимо. Так что у нас с Кольской?

– Кольская у нас, точнее, у вас на территории, приторговывает героином. Понемногу, только для своих. Не ради денег – оказывает нужным людям услуги в обмен на ответную помощь. Завтра у нее будет товар. У кого берет – извини, сказать не могу, но «стрелка» с поставщиком в семь утра, соответственно через полчаса она будет дома. Грамма три-четыре у нее быть должно. Обычно носит в контейнере из-под «киндер-сюрприза». При опасности его легко сбросить, а потом – так же легко найти. Возможно, ее будет прикрывать кто-то из знакомых. Справишься?

– Постараюсь. О том, что у нее будет товар, многие знают?

– За меня переживаешь? Боишься, что подставлюсь? Не волнуйся, я сама о себе позабочусь. Жена Цезаря вне подозрений.

– Я слышал, она подумывала о разводе?

– Навряд ли это было серьезно. Так, под влиянием момента. Эдуард ее во всем устраивал.

– Но она говорила об этом?

– Бывало.

– Летом у них случился какой-то скандал. Эдуард якобы показывал фотографии, где она кувыркается с кем-то из общих знакомых.

Лариса надолго задумалась. Потом покачала головой:

– Сомневаюсь. По крайней мере, мне она об этом даже не заикалась. Может, Катька что-то – слышала? Поговори с ней…

Волгин ушел через час. Закрыв за ним дверь, Лариса вернулась в гостиную, медленно выпила неразбавленное виски, а потом шваркнула стакан об пол.

Волгин планировал провести задержание Кольской силами сотрудников местного отдела милиции, чтобы Локтионов раньше времени не догадался о проявленном к нему и его любовнице интересе со стороны опера-"убойщика". Но по причине раннего времени собрать народ не удалось, и в семь двадцать Сергей и младший инспектор районного ОНОН [10]Родионов заняли позицию недалеко от дома Жанны, откупорили две бутылки пива и стали ждать. Волгин употреблял безалкогольное, Родионов баловался полноценным «классическим».

– У нас Кольская ни разу не светилась, – Родионов начинал службу во времена, когда Волгин ходил с комсомольским значком, а Жанна писалась в пеленки, и публику свою знал назубок, от немощных старцев, промышлявших марафетом в послевоенные годы до подающих надежды тинэйджеров. – Банкует только для избранных?

– Для самых избранных. Нам с тобой не продаст.

– А чем она тебе насолила? Разговаривать не желает?

– Да я пока особо и не настаивал.

– Дело хозяйское.

Родионов умел и любил работать, но получить высшее образование не сподобился, а вот дурную привычку спорить с начальством приобрел, и эти два фактора много лет тормозили его продвижение по службе. В свои сорок пять он носил звание старшего прапорщика, перспектив не имел и регулярно задумывался о выходе на пенсию, хотя и понимал, что с увольнением жизнь его потеряет всякий смысл. Семья распалась лет десять назад, а единственным достижением за всю карьеру являлась прописка в ментовской общаге.

– С Бешеным вчера поругались…

– Чего он хотел?

– Да ну его в задницу! За последние дни совсем трёкнутым стал! Не обращал внимания?

– По-моему, он всегда одинаковый.

– Вспомни, каким он был, когда в начале девяносто четвертого к нам пришел.

– Я тогда на «гражданке» вкалывал.

– Ах да, я и забыл! С ним, вообще-то, темная история. Из внутренних войск он уволился, почти год где-то болтался, а потом его неведомо каким образом восстанавливают в органах, и сразу – на командирскую должность. Ишь, какой незаменимый! Где-то у него есть мохнатая лапа, но, что интересно, никто не знает какая. То ли в мэрии, то ли еще где повыше. Я так думаю, через жениных родственничков. Ты их никогда вместе не видел?

– Родственников?

– Быка с женой. Блин, никогда бы не подумал: она им вертит как хочет, он ей в рот заглядывает и пыль сдувает. Папа, я так понял, у нее непростой… А вот и она!

– Жена?

– Кольская! Подожди чуток…

Красная «девятка» неспешно катилась по двору навстречу засаде. Кольская сидела рядом с шофером, разложив сиденье и выставив над «торпедой» колени, курила в боковое окошко. «Ауди» Волгина, припаркованная среди других машин, ее внимания не привлекла; Родионов вылез, постоял у машины, оправляя помятый пиджак, и пошел к подъезду. Высокий и седой, с обветренным красным лицом и торчащей из кармана бутылкой, он напоминал алкаша, которого «разводят» на квартиру, и Кольская, стрельнув в него пренебрежительным взглядом, опасности не ощутила.

– Чао, дорогой! – Чмокнув водителя в щеку, она нагнала опера у двери парадной и взвизгнула, когда он, отступив в сторону, крепко схватил ее за локоть: – Ты чо, козел?

– Спокойно, уголовный розыск.

– Какой розыск? Пусти руку, урод! Водитель тоже купился и вместо того, чтобы дать по газам, вылетел из машины с твердым намерением отоварить подозрительного субъекта. Кольская обернулась, ища поддержки, и тот ускорил шаг, одновременно опуская руку за пазуху, но Волгин был уже рядом, руку перехватил, коленом в промежность расслабил его, сделал подсечку и зафиксировал на запястьях «браслеты». Кольская побледнела и на миг прекратила брыкаться, но тут же впилась зубами в предплечье Родионова и изо всех сил наступила каблучком ему на ногу. Родионов ногу убрал и добычу не выпустил; девушка притихла и с бессильной яростью наблюдала, как мент достал из ее кармана красно-желтый футляр из-под детской игрушки.

– Куда пихаешься, сука? Не мое это, понял? Сам подбросил.

– Посмотрим.

– Чо смотреть будешь, дятел? Хер чего докажешь!

– Попробуем, – Родионов опустил футляр обратно в карман и затянул «молнию».

В его усталом голосе было столько убежденности, что Кольская заткнулась и всю дорогу до отделения хранила молчание, отвернувшись к окну и пряча наручники под манжетами куртки.

В дежурной части оформили протокол изъятия, подписывать который Кольская отказалась:

– Ничего не скажу без адвоката.

– И не надо, – там у тебя грамма четыре, а для уголовного дела и десятой части этого хватит, – Родионов пожал плечами. – Думаешь, кто не признается, тот не садится? Тем более что мы задержание на видеопленку фиксировали, тут хоть молчи, хоть кричи – не отвертишься.

У водителя оказалась обрезанная милицейская дубинка, ответственности за ношение которой законом не предусмотрено. Тем не менее Волгин отправил его в камеру. Сделать из него соучастника перевозки героина, скорее всего, не удастся, а вот свидетель по уголовному делу получится. Время для работы было: раз задержаны вместе, то и справки эксперта о том, наркотик это или нет, будут дожидаться вдвоем.

– Может, договоримся, командир? – шепотом предложила Кольская, когда рядом никого не было. – На хрена тебе все это надо?