Александр Бушков - Антиквар

Это — сухая история, а что до антикварного бизнеса… В Предивинске до сих пор всплывают порой интересные редкости, так что, заслышав его название, любой знающий антиквар невольно делает стойку, вот как Смолин сейчас…

Однако не стоит забывать о другой стороне медали — в нынешних непростых условиях, когда над шантарской антикваркой витает тень майора Летягина…

— Показывайте, — сказал Смолин скучным голосом. — Если что-то интересное, почему бы и нет…

Посетитель торопливо вскинул на колени портфель, щёлкнул старомодной застёжкой, покопался внутри и с глухим стуком положил на стол нечто определённо тяжёлое, округлой формы, размером с блюдце, завёрнутое в белый пластиковый пакет. Принялся нервно разворачивать. Смолин приглядывался, как обычно в таких случаях, сохраняя на лице полную отстранённость, чуть ли не равнодушие: мол, мало ли хламу таскают…

Звякнуло, лязгнуло… Смолин внутренне напружинился, как почуявший мышь хваткий котяра.

Перед ним лежали два предмета из почерневшей от времени бронзы — в тёмной, почти чёрной патине, кое-где тронутые зелёными пятнышками окиси. Почти круглый диск с затейливым украшением в верхней части (вроде двух звериных голов) и бляха в виде волка — на обратной стороне сохранилось одно из двух креплений. Зверь — несомненный волк, Смолин подобных перевидал немало, вот только все они были маленькие, а этот раза в два побольше всех прежде виденных, в полтора указательных пальца. Чистейшей воды археология. Скифы, точнее говоря. У Смолина в этих делах был изрядный опыт. Скифьё, точно. В обеих столицах у него была пара-тройка серьёзных покупателей на такие именно вещи — коллекционеры с внушающим уважение стажем и опытом…

Как он ни приглядывался, и простым глазом, и в лупу, не мог усмотреть признаков фальшака. В последнее время развелось немереное количество халтурщиков, впаривающих лохам подобные «редкости», покрытые зелёной окисью толщиной чуть ли не в палец; но знаток легко отличит настоящую окись, высокопарно выражаясь, налёт столетий, от фуфла, изготовленного с помощью не самых редких химикатов…

По всему выходило, что вещи настоящие. Интересные вещи. Таких стараются не упускать…

Однако — другая сторона медали…

Смолин с безразличным лицом проворачивал сейчас огромную мыслительную работу. Серые клеточки работали с предельной нагрузкой, звеня от напряжения и попахивая горелой изоляцией.

Теоретически рассуждая, этот ёрзавший на стуле нервный субъект с обликом провинциального учителишки вполне мог оказаться очередной подставой лучшего друга шантарских антикваров майора Летягина, вознамерившегося по своему милому обычаю подложить очередную свинью. Ну а на практике…

Продавая подобные археологические редкости, опять-таки рискуешь налететь на очередную статью. Но вот покупая означенные раритеты, рискуешь значительно меньше. Они не подходят под категорию «заведомо краденого» — ну откуда Смолин мог знать, что его клиент только что обчистил какой-нибудь музей или занимался незаконными раскопками? От дедушки осталось, сто лет валялось в комоде, детишки трёх поколений забавлялись, порастерявши половину… Смолин вообще может не знать, что это «археология» и «антиквариат» — ему просто-напросто предложили красивые вещи, он их, поразмысливши, и приобрёл. Исключительно для личного пользования, повесить над журнальным столиком, чтобы глаз радовали… Мода нынче такая, всеобщее поветрие… Одно дело — когда тебе предлагают за нечистый товар меченые купюры, и совсем другое — когда покупаешь ты сам…

В общем, он решил рискнуть.

— Честно говоря, я не большой специалист, — сказал он, начиная увлекательнейший поединок «продавец-покупатель», сам по себе порой будоражащий нервы почище звонкой монеты.

— Я показывал кой-кому… У нас… Говорят, это всё настоящее. Археологические редкости. Скифская бронза.

— Ну откуда в Предивинске знатоки… — поморщился Смолин.

— Не скажите! У нас хороший музей… вы не слышали?

— Ну слышал, конечно…

— Музей основан ещё в восемьсот сорок третьем, — гордо сказал Евтеев. — Люди там понимающие, некоторые даже в Москве известны.

Это была чистая правда — но Смолин, как и подобало толковому купцу-хитровану, сохранял на лице безразличие, чуть ли не брезгливость.

— И сколько же вы за всё это хотите? — спросил он главное (но таким тоном, словно речь шла о безделице).

— По десять тысяч за штучку.

— Не долларов, надеюсь?

— Ну что вы! Рублей, конечно…

— Однако… — покрутил головой Смолин. — Я бы дал за каждую ровнёхонько по пять.

— А я бы, простите, никак не взял, — с неожиданной твёрдостью сказал Евтеев. — По десять они стоят. Безусловно стоят.

Смолин и сам прекрасно знал, что цену гостенёк запрашивает божескую. Ещё один нюанс весёлого антикварного ремесла: в столицах за такие вещи можно взять гораздо больше, в разы — но для этого нужно иметь должные связи и постоянную клиентуру. Тот, кто заявится в Москву или Питер, не имея ни малейших связей, ни черта не добьётся, хрен разбогатеет — не дадут тамошние волчары настоящую цену, ох, не дадут…

Меж тем он прекрасно знал, что своим старым контактам вещички впарит как минимум по двадцатке. Так что упускать человечка никак не следовало.

Но и не следовало соглашаться сразу — в лучших традициях восточного базара следует выжать из ситуации всё, что только возможно, и капитулировать не раньше, чем исчерпаны все варианты…

— А, скажем, по семь? — предложил он небрежным тоном.

— Не пойдёт.

— Тяжело с вами… Ну, по восемь?

— Василий Яковлевич, говорю вам, не пойдёт, — твёрдо сказал провинциал, оказавшийся крепким орешком. — Не будем затевать долгие дебаты. Или по десять, или — я пошёл…

— И куда же? — светски поинтересовался Смолин.

— А вот… — гость уверенно полез в левый внутренний карман непрезентабельного пиджачка (прекрасно помнит, где у него что лежит, не растяпа), достал аккуратно свёрнутый вчетверо листок бумаги и положил перед Смолиным.

Тому достаточно было одного беглого взгляда. Там каллиграфическим почерком были выписаны адреса и «Дуката», и «Эльдорадо», и «Фрегата», и «Раритета» — вкупе с телефонами.

— Я купил на вокзале справочник, «Весь Шантарск», — охотно пояснил Евтеев. — Выписал вот… Вы уж простите великодушно, но я к вам заглянул в первую очередь оттого, что вы расположены ближе всех к вокзалу. До остальных шагать и шагать…

Смолин ухмыльнулся:

— Я смотрю, вас на кривой кобыле не объедешь…

— Да вроде бы есть немножко, — сказал провинциальный интеллигент с чем-то вроде скромной гордости. — Понимаете, Василий Яковлевич, если мы — глухая провинция, это ж не означает автоматически, будто мы глупые. Мы просто-напросто от цивилизации подальше, городок поменьше, да и деньги крутятся, по шантарским меркам, мизерные. Но это ж ещё не значит, что мы свою выгоду усмотреть не умеем. Соображаем кое-что… Благо всё ж не деревня, а старинный город, хоть и в упадок пришедший… Ну так как же, по рукам? Если не сойдёмся, у меня ещё четыре варианта, где-то да должно повезти…