Максим Шахов - Мы ударим первыми

Затем вытащила свой мобильник и набрала номер.

– Алло, командир! Все кончено. Живы, только... Ах, ты их с той стороны в бинокль видишь? И меня, значит? – Девушка сделала глубокий реверанс противоположному берегу и помахала туда рукой. – Срочно нужна «Скорая помощь»: Вадик потерял сознание. И еще у одного пациента сложный перелом лодыжки. Пусть в госпитале готовят все для операции. Конечно, вертолет лучше! Встречаю. Кстати, можно и спецбригаду санитаров с носилками прихватить из ближайшей психлечебницы, а то эти Нуриевы до ночи будут куролесить. Ах, ты сам к ним сейчас присоединишься? А девушек берете? Ладно-ладно, согласна, в виде исключения. Целую!

И грациозной танцующей походкой Гюльчатай направилась к своим друзьям.

«...Когда усталая подлодка из глубины идет домой...»

Саксофон негромко, но уверенно вел главную тему. За удобным столиком у окна, как и пару дней назад, расположились четверо мужчин и девушка. Только на месте Вадима восседал сам директор ресторана Али Алиев в неизменном смокинге с блестками и накрахмаленной манишке. Конечно, были цветы! На этот раз великолепные гладиолусы. Были элегантные поцелуи и душистое восточное вино...

– Вах! Как жалко, что вашему товарищу пришлось покинуть нас в такое благословенное время!

– Тьфу на тебя, Али! В таком контексте слово «покинуть» приобретает весьма трагический смысл. Тем более что Вадик жив-здоров – просто вынужден срочно вылететь в Москву... по служебным делам. А кстати, почему время сейчас такое «благословенное»? – Редин быстро перевел разговор в более безопасное русло – так ему казалось.

– Так уже два дня весь город гуляет! У нас в ресторане – полный аншлаг. А какие люди! – Алиев нарочито по-восточному закатил глаза и поцокал языком. Потом громким шепотом добавил: – Такие раньше на спецдачах и в частных офисах гуляли. А сейчас все вышли на улицы. Значит, к нам. Мы теперь и ночью не закрываемся. Ведь написано же: ресторан «Белые ночи». Никто не возражает!

– Ну вот, я и говорю: все с самого начала пошло наперекосяк, – угрюмо заметил Талеев.

– Вах! Зачем так говоришь? Правильно все пошло! А если вы об этом дурацком портовом кране, каких только слухов не появилось...

– Али, ты же говоришь, что день и ночь на работе. Откуда тогда все городские сплетни знаешь?

Алиев в очередной раз приложился губами к ручке сидящей рядом Галины и, посмотрев ей в глаза, проникновенно сказал:

– Я оч-ч-ч-чень уважаю Сергея Михайловича, но иногда и он бывает так... э... недогадлив!

Дальше за Алиева отвечала Гюльчатай:

– Сереженька! Лучший и самый посещаемый ресторан города – это эпицентр всех слухов и сплетен, циркулирующих в нем. Ну а завод здесь просто как родственное предприятие.

Девушка тут же получила еще один галантный поцелуй.

– Понял-понял! Теракт, покушение...

Али состроил брезгливую гримасу, понюхал торчащий из петлицы смокинга белый цветок и уже умиротворенно объяснил:

– Ну, какой теракт? Какое покушение? Это не Америка и не Москва. Конечно, болтают, вах! Людям хочется верить в прекрасное. – На этот раз никто не стал поправлять директора. – А что, позвольте спросить, прекрасного в пьяном крановщике, а?

– Все так просто, Али?

– А то вы, Сергей Михайлович, сами не знаете! Мало сталкивались во время ремонта с рядовыми представителями нашей заводской интеллигенции? Конечно, так! Директора СМП только жалко: так готовился, сам президент приехал – и такой конфуз! А вы не видели президента?

– Да куда там! У нас по этой, президентской, части больше господин Талеев специализируется, – «перевел стрелки» Сергей.

Но журналист быстро среагировал:

– Только издалека. А потом все в лодку спустились... – Гера все-таки не смог удержаться: – Тут-то и пошло наперекосяк отрепетированное празднование!

– Как это? – не понял Алиев.

Да и все остальные заинтересованно посмотрели на командира.

– Ну, не совсем чтобы уж... Порядок нарушился, вот! – подобрал нужное определение Гера. – Ведь как происходит церемония? Торжественная встреча, выступление первого лица, официальный фуршет и фотографирование, легкий праздничный ужин для награжденных с президентом, а уже глубоко потом – щедрый банкет в узком, но расширенном кругу. А тут, стоило лишь высоким и почетным гостям оказаться в прочном корпусе субмарины, как в действие вступил один закон: великого флотского гостеприимства! Правда, командир лодки мне потом пытался объяснить, что существовала настоятельная потребность снять неожиданный стресс. Скажу как очевидец: стресс снимали во всех десяти отсеках лодки чисто флотским способом... Правильно, Редин! «Шило», «шило» и еще раз «шило». Не стану врать – одного человека я за этим процессом не увидел – это президента. Его вообще никто не увидел больше. Зато некоторых очень значительных персон наружу выводили лишь сегодня утром! Вот такой «наперекосяк» получился. – И добавил: – Вы понимаете: это только между нами.

Директор приложил два пальца к губам.

– Кстати, – слегка улыбнулся журналист, – уважаемый Али! Я очень ценю ваш музыкальный вкус, но, может, для праздничного дня подошла бы и более веселая музыка с эстрады?

– Вах! Совсем забыл: пока я нахожусь в зале, будут играть «Усталую подлодку». А я очень засиделся... Прошу меня простить, дела. Что бы вы хотели услышать, уважаемый?

Гера внимательно посмотрел на Редина и, еще раз улыбнувшись, попросил:

– Не уверен, знают ли ваши музыканты... Была такая хорошая старая песня. Что-то о монтажниках-высотниках...

– Вай! Я ее в старом кино слышал! – Алиев басом пропел: – «Не кочегары мы, не плотники, но сожалений горьких нет как нет, а мы монтажники-высотники, да, и с высоты вам шлем привет!»

Журналист зааплодировал, а Толя и Гюльчатай уткнулись в салфетки. Директор, поклонившись, удалился.

– Талеев! Такого прикола я тебе долго не забуду!

– Какой прикол? Вот сидеть в публичном месте с таким лицом – это прикол.

– Если ты... или еще кто-нибудь... сравнит мою физиономию с Шараповым, я не знаю что сделаю!!! – От возмущения лицо Сергея покраснело, и от этого стали еще резче выделяться большущие свежие ссадины на лбу и на носу, недавно обработанные каким-то заживляющим раствором.

– Серж, Серж, не кипятись так: кровь снова пойдет, еще хуже станет...

Наверно, если бы не вмешалась Алексеева, дело дошло бы до рукоприкладства – Редин был просто взбешен. Но ее мягкая женственность и быстро разлитая Анатолием по большим бокалам водка прекратили всякие распри.

И все-таки минут через десять Талеев наклонился к уху Сереги и чуть слышно проговорил:

– Вот такая моя, еще самая маленькая, месть за то, что ты заставил меня пережить на другом берегу заводского канала. Когда начал, как изволил выразиться по телефону, «свое командование»!