Владимир Вера - Леди GUN

Девочки неохотно соглашались предоставлять свои услуги бандитам. Эти парни выжимали все соки. Причем не было никаких гарантий, что за стараниями последует вознаграждение. Самый беспроигрышный вариант – американцы и французы, эти платили щедро. Итальянцы гораздо хуже, а турки вообще жлобы. Девочки разведали это еще на стажировке.

Они отрешенно щелкали томными глазами, небрежно держали изящными пальчиками ментоловый «Данхилл» и невзначай подтягивали чулочки – равных им на этой охоте за престижным клиентом в дансинге не было, и зачастую случалось, что пришедший в сопровождении парочки шлюх мурзик уезжал с манекенщицей из «Роксоланы», забыв про своих спутниц.

Клаус со своей внешностью стопроцентного громилы не мог взять в толк, почему молодки воротят от него нос. О существующей у девочек табели о рангах он не имел понятия, а призадуматься ему было некогда. Он принадлежал к тому типу людей, которые, в отличие от Юлия Цезаря, не могут делать несколько дел одновременно. Поэтому сейчас, невольно переключившись на обзор блистательных герлз, он не удержался и завел с одной из них «утонченную» беседу о том о сем. И посему несколько уклонился от своей работы. Так Клаус пропустил назревающий инцидент с участием его подопечных.

Между тем Андрей, расположившийся вместе с сестрой за столиком неподалеку от эстрадного ринга, самозабвенно смотрел на танцовщицу. Ее партнер как всегда выглядел лишь тенью своей напарницы. Она забрасывала на его плечи свои длинные ноги, обвивала ими шею танцора, прогибалась и кружилась, создавая собственную версию необузданного сладострастия. Завсегдатаи дансинга ожидали того момента, когда слепящие круги прожекторов, ползающие по рингу, сольются воедино на большом гладком помосте в центре и танцор, напоследок лизнув каблук партнерши, удалится прочь. Парный танец был лишь затравкой, разогревом. Все ждали соло несравненной Иолы.

В миг, когда сплошной поток чередующихся зеленых и фиолетовых огней рассыпался на помосте, Иола ткнула партнера каблуком в грудь и с силой пихнула его. Мужчина исчез. Теперь функции напарника выполнял толстый металлический шест, упирающийся в потолок. Под импульсивный фанк Латойи Джексон танцовщица начала стриптиз-представление.

Публика завизжала, когда щелкнули застежки линжери. Иола легла на крутящийся ринг и скрестила ноги. Затем она вскочила и, встав во весь рост, вскинула голову и сорвала бюстгальтер. В такт заводному ритму она зашагала к самому краю ринга. Искусительница хотела, чтобы зрители получше рассмотрели идеальные линии ее упругой груди. Спустя мгновение по закону жанра она развернулась к публике задом и широко расставила ноги. До предела согнувшись, она обхватила их руками…

Сидевшие напротив подвыпившие чеченцы неистово хлопали и буквально ревели от желания. Один из них, веротно, самый молодой, под одобрительное гоготание приятелей запрыгнул на ринг и схватил Иолу. Он взял ее на руки, поцеловал в бедро и понес к своему столу. Танцовщица пыталась высвободиться, стала кричать и брыкаться. Она даже стукнула своего похитителя в глаз, но тот бережно, словно деликатес, опустил ее на стол. Иола обхватила руками колени и беспомощно взглянула в сторону, где сидел Андрей.

Андрей враз очутился рядом и с яростью швырнул одного из чеченцев, другого изо всей силы ударил в переносицу. Все чеченцы, их было шестеро, рассвирепев, ринулись на юношу.

– Нож! Андрей, у этого нож! – раздался обреченный вопль Милы.

Заварушка приковала внимание всего дансинга. Услышав голос Милы, увлеченный шашнями Клаус пришел в себя и кинулся к месту потасовки. Поначалу он растерялся, но в итоге конфуз сослужил неплохую службу. В такие минуты Клаус терял рассудок и начинал палить почем зря из своего «браунинга». Вот и сейчас он выстрелил вверх. Пока чеченцы оглядывались по сторонам, Клаус подоспел, и дуло его пистолета уже смотрело на осунувшихся кавказцев.

– Брось пику, чурка! Кому говорю?! – рявкнул Клаус.

– Э, слышишь, в натуре, братишка, перестань. Зачем ссориться? Ты, короче, шуток не понимаешь? – примирительно заворковал, жестикулируя руками, седой кавказец в турецком свитере, по всей видимости, старший компании.

– Сесть! – заорал Клаус.

Чеченец сел.

– Встать! – Чеченец встал.

– Сесть! Встать! Всем сесть! Встать! – Клаус повторял команду раз пять. Кавказцы послушно исполняли приказы громилы, в глазах которого и неграмотный прочитал бы решимость продырявить любого.

Один из менеджеров дансинга суетился вокруг двух вышибал:

– Он нам всех распугает. Успокойте его. Что вы стоите? Это ваша работа…

Один из охранников дернулся было в сторону, где разворачивались события, однако старший товарищ его остановил:

– Не встревай, это человек Роланда. Лучше пойди в фойе, кликни мусоров.

– Сидеть! – бросил Клаус напоследок и сунул «браунинг» в кобуру под пиджак. Появившиеся милиционеры напрыгнули на Клауса, скрутили его и поволокли из дискозала в вестибюль. Чеченцами занялись вышибалы. Их вытолкнули из дансинга пинками под улюлюканье толпы.

Андрей в полушоковом состоянии опустился на стул и большими глотками осушил бокал с холодным коктейлем.

– Из-за какой-то шлюхи себя подставляешь, – упрекала сестра, – я давно заметила, что ты на эту смазливую б… с открытым ртом смотришь, как будто вокруг никого больше нет. Ты за родную сестру так бы не подписался, как за эту куклу. – Мила ловила себя на мысли, что нехорошо ревновать брата, но подавить эмоции была не в силах. – Как же я сразу не догадалась, что ты от этой стервы без ума, поэтому и тащишь меня в эту клоаку каждый раз. Ну и вкус у тебя, братец!

– Мила, уймешься ты наконец? – вскипел Андрей. – Тебе бы только поскандалить, сиди молча.

– Сам сиди, камикадзе. Лучше бы они тебя полоснули. Тогда ты, может, подумал бы, за кого стоит в драку лезть, а за кого не стоит.

– Да заткнись ты!

– Ах так! – В эту минуту Мила по-настоящему ненавидела брата. – Чтоб ты сдох, понтовщик несчастный. Из-за тебя Клауса забрали, хорошего человека подставил. – Она резко дернула свою кожаную сумочку, так что опрокинула фужер с шампанским, и, бряцая связкой ключей от своей «восьмерки», быстрыми шагами направилась к выходу.

– Умница, девочка моя, – похвалил танцовщицу Крюк и нежно подергал Иолу за мочку.

Она стояла перед ним в гримерной, еще не оправившись от напряжения. Она была в том же наряде, что и во время выступления, но крупные соски ее сохранивших первозданную свежесть грудей не волновали Крюка. Его бездонные голубые глаза смотрели в лицо Иоле.

– Теперь ступай к юноше, поблагодари, скажи, что тебе страшно возвращаться домой одной, попроси, чтобы проводил, обещай не остаться в долгу. Ступай, девочка.