Андрей Константинов - Специалист

Но теперь все позади. Гости почти собрались, телевизионщики наконец-то все подготовили, с арендованного дирижабля доложили готовность. В точку над куполом они выйдут в условленное время. Автоматически Бегемот посмотрел на золотой «Роллекс». До открытия оставалось всего шесть минут. (Одновременно с ним на «Командирские» посмотрел Профи. Он шел по узкому ходу в подвале почти под ногами Бегемота.)

Сверкающая драгоценностями и мехами толпа наполняла помещение равномерным гулом. Халдеи во фраках разносили шампанское.

Секьюрити, в одинаковых костюмах, с одинаковыми лицами, озирали зал с галереи второго этажа. Посреди холла взасос целовались два известных гомика. Один служил Терпсихоре, другой — Мельпомене. Им аплодировали две дамы в вечерних платьях.

Хайрамов наблюдал за этим столпотворением из-за портьеры в углу, прикрывающей вход в служебное помещение. Выходить в холл не хотелось, томило нехорошее предчувствие А надо! Он вопросительно посмотрел на режиссера. Тот ободряюще-покровительственно кивнул бритой головой. «Козел», — подумал Бегемот и бросил презрительно:

— Давай, крути свое кино… массовик-затейник.

Бритый дернулся, как от плевка (когда-то он действительно зарабатывал на жизнь в пионерских лагерях и домах отдыха), но потом криво улыбнулся и шепнул в маленький черный микрофончик:

— Женя, сердце мое, начинаем.

В холле погас свет. Слабо мерцали только восемнадцать небольших бра. Раздался удар гонга, и луч прожектора с галереи высветил яркое пятно на мраморном полу. Именно туда, в этот круг, предстояло войти Самиру Хайрамову. Прошелестели аплодисменты. Бегемот сделал шаг вперед. Отчего-то заныло сердце. Такое с ним бывало только с сильнейшего похмелья. Он сделал еще шаг и оказался в центре этого прожекторного круга. Как в центре мишени.

Профи подъехал на частнике до угла Английского проспекта и Декабристов. Отсюда пошел пешком. Стояла та сумеречная пора, когда Санкт-Петербург выглядит городом-призраком. Городом-наваждением. Он открывает темные провалы подворотен и желтые клоаки подъездов. Было холодно, сухо и пустынно. Редкие в этом каменно-асфальтовом мешке деревья стояли уже совершенно голые. Профи не спешил.

— За десять минут до начала охрана проведет последний обход, — сказал Сафонов. — Потом твое время. Если что-то не так…

— Постарайся, чтобы все было так, — перебил Профи.

— Если что-то не так, — ответил Сафонов с нажимом, — я прикажу «для проверки» включить лазерную подсветку.

Подсветка не работала. Острые лазерные кинжалы дремали в своих ножнах. Подняв воротник куртки, Профи прошел мимо ярко освещенного фасада отеля «Париж». По улице парами прогуливались секьюрити с переговорниками в руках. Одного Профи знал. Напротив въезда во внутренний дворик стоял «Форд» с ментов-скими номерами. За тонированными стеклами ощущались внимательные глаза. Прихрамывая, Профи дошел до следующего дома и свернул за угол. Дом № 16 примыкал к боковой стене отеля. Более того — оба здания имели общий подвал. Во дворе он быстро нашел три ведущие вниз ступени и металлическую дверь с надписью «Бомбоубежище». Профи осмотрелся — никого — и отмычкой открыл висячий замок. С минуту он постоял неподвижно, прислушиваясь и давая глазам привыкнуть к темноте. Журчала в трубах вода, пахло кошками. Он двинулся по темному проходу налево. В темени иногда ощущались еще более темные провалы — боковые ответвления. «Прямо, — говорил Сафонов, — никуда не сворачивай и упрешься. Замок висячий — справишься. А с внутренней стороны будет открыто. Это моя забота».

Замка вообще не оказалось. Он беспрепятственно открыл дверь — заскрипели петли. Профи матюгнулся в адрес Сафонова, осторожно закрыл дверь. Он находился уже под отелем. «В чреве Парижа», — усмехнулся Профи и включил фонарик. Осталось шесть минут. Он пошел по узкому ходу. В этот момент от Бегемота его отделяло только перекрытие пола. Вперед!

Шахту внутри стены отеля обнаружили строители во время реставрации. На сохранившихся чертежах она отсутствовала. И вообще была заложена кирпичом. Сама шахта — узкий колодец сечением пятьдесят на шестьдесят сантиметров — относилась явно ко времени постройки. А кирпичная кладка, заполнившая выход в стене третьего этажа, гораздо более позднего времени. Внутри лаза были забиты скобы, образовавшие лестницу. Первоначальное предположение о том, что шахта является частью системы вентиляции или дымоходом, не подтвердилось. Она начиналась в подвале на высоте человеческого роста, а наверху аппендикс упирался в старинные дубовые балки перекрытия.

— Тайны подземелья, — усмехнулся тогда Сафонов. — Думаю, что по этому лазу либо блядей тайно к высокопоставленным особам таскали, либо дела делались злодейские, кровавые. Классика!

Осмотрев тайный ход, он, как начальник СБ, предложил лаз замуровать с двух сторон и забыть. Так оно спокойней. Бегемот после некоторого размышления не согласился.

— Пусть будет, — сказал он, — может пригодиться.

Шахту перекрыли снизу решетчатым стальным люком на скрытой задвижке, а наверху, в служебном помещении третьего этажа, где расположилась вентиляторная, в проеме поставили узкую металлическую дверь.

Вот и пригодилась! Профи отодвинул язычок задвижки и опустил решетку. Ржавая скоба с присохшей соплей цемента находилась чуть ^выше головы. Он ухватился за нижнюю.

Хайрамов, в смокинге, с бабочкой на бычьей шее, вошел в круг, резко вырубленный светом прожектора. Аплодисменты усилились. Широко расставив ноги, он стоял воплощением силы, власти, денег. Так это выглядело со стороны… Прожектор бил в глаза, из своего ослепительного круга он видел белые пятна лиц. Более они походили на черепа. Ныло и сжималось сердце.

— Друзья, — начал Бегемот. — Дорогие друзья…

По залу — тут и там — засверкали молнии фотовспышек. Они отражались от полированных мраморных колонн, в многочисленных зеркалах дробились миллионами искр в бриллиантах. Бегемоту хотелось закрыть глаза.

— Дорогие друзья, — в третий раз сказал он и понял, что забыл текст.

Профи добрался до последней скобы-ступени. Он понял это по профилю двери, описанному по периметру пробивающимся светом. К скобе справа был привязан мешок с карабином. За дверью горел свет, шумели электродвигатели, и определить, есть ли там кто-нибудь, было невозможно. Сафонов обещал, что никого не будет. Ладно. Сейчас узнаем…

Из— за плеча Бегемота чертом вывернулся популярный ведущий с популярной радиостанции (его гонорар за один вечер составил полторы тысячи баксов) и подхватил инициативу:

— Вы видите, друзья, — произнес он хорошо поставленным голосом, — как глубоко взволнован сегодня наш дорогой хозяин. Он просто не находит слов. Аплодируем! Аплодируем! Аплодируем ему, меценату и патриоту.