Андрей Воронин - Инкассатор: Золотая лихорадка

– Молодцы! – восхитился находчивостью русского мужика Филатов. – За это и выпить не грех.

– Китайцы, кстати, – пропустив внутрь очередную порцию водки, заметил участковый, – вечно тут трутся. Впрочем, у нас, на Колыме, их не так много, как, скажем, в Хабаровске, но тоже хватает. И вечно наши их нагревают. То медяшку вместо золота подбросят, то бронзовый порошок. Был случай, даже ихние бандиты к нашим на разборку приезжали.

– Представляю, как им навесили, – сказал Филатов. – Скажи, Савелий, а возможно, например, такое: замаскировать золотые слитки под олово, погрузить в товарный вагон и отправить через всю страну, например в Москву?

– Отчего же нельзя, можно. Отлавливают в основном одиночек, тех, кто для себя золото везет, по десятку-другому килограммов. А покрыть его оловом – пара пустяков. И в Москву... Бумаги сделать не проблема. Подмазал кого надо – и вперед... Золото все в Москву идет. И поездами, и самолетами, и чем хочешь. Цыгане, кстати, часто этим занимаются, у них куплено все, как и у чеченцев. С цыганами связываться никто не хочет; говорят, есть у них колдунья какая-то, порчу навести может. Но цыгане у нас на Колыме не так много везут. Вот в Хабаровске их много, даже «цыганская слобода» есть.

– Неужели это все «левое» золото в России оседает? – спросил Филатов.

– Прямо-таки... За границу оно уходит в основном.. За наркоту им расплачиваются. Но кое-что, конечно, и у нас остается. В банках на депозитах лежит.

– Савелий, а откуда ты все это в таких подробностях знаешь? – осведомился почти трезвый Филатов.

Турейко усмехнулся.

– Я тридцать пять лет здесь прожил. С самого рождения. И отец, и дед – все местные. Прадед с Обручевым и Билибиным сюда пришел, когда они золото нашли на Колыме в двадцать шестом, был среди первых строителей Магадана. Женился. Отсюда род Турейко и пошел. Я тебе всю историю края могу изложить как по-писаному. А почему мы такие безобраздно трезвые, а, товарищ Павловский?

Филатов покачал головой и потянулся за четвертой, бутылкой. Кое-что полезное из лекции участкового-краеведа он почерпнул, но конкретно не узнал почти ничего. И решил ждать- спешить ему, в общем-то, было некуда.

А еще через неделю, в субботу, Юрий снова выбрался в райцентр. Он побродил по улицам, словно солдат в увольнении, купил билет в кино на штатовский боевик и уже под вечер решил отправиться в единственную местную ресторацию. Пельмени здесь подавали прекрасные, да и хорошая водка всегда была в наличии.

Филатов занял место за столиком в нише и сделал заказ. Ресторан потихоньку заполнялся, у эстрады сдвинули два стола, и их заняла компания парней нахального вида, шумевших во всю ивановскую и уже где-то успевших поцеловаться с зеленой змеюкой.

Невдалеке от Филатова сидела парочка – учитель истории местной школы (его Юрий знал в лицо) и очень симпатичная девушка. На столе лежал букет цветов, и учитель прямо светился от радости. Очевидно, девушка была его невестой.

Филатов мирно сидел, потягивая коньяк, довольный жизнью. Диссонанс вносила только компания, не признававшая никаких приличий, – с той стороны зала струилась, подобно дыму, самая гнусная матерщина. И вскоре молодым прожигателям жизни захотелось острых ощущений.

Когда из колонок, установленных на эстраде, донеслись звуки очередного «медляка», из-за стола поднялся провожаемый соответствующими напутствиями очень пьяный парень и, пошатываясь, направился к столику, за которым разговаривали учитель со своей подругой.

– Слышь, давай потанцуем! – обратился «джентльмен» к девушке.

Та испуганно отпрянула, видимо не привыкшая к подобным «ухаживаниям», да и к ресторанам вообще. За нее ответил учитель:

– Извините, она не танцует...

– Не тебя спрашиваю, ты, понял? – парень, пошатываясь, навис над столом.

Учитель не растерялся:

– Отойди по-хорошему, не порти настроение!

Парень пьяно заржал и повернулся к своим:

– Киса, ты слышишь? Я тут сейчас настроение портить буду! – заорал он и схватил девушку за руку.

Учитель попытался оттолкнуть его, девушка закричала, компания заулюлюкала и вскочила из-за стола, предвкушая развлечение.

В шобле выделялся прилизанный юноша, одетый в бог весть на каком курорте купленную пеструю рубаху с пальмами. Это и был тот самый Киса, к которому обращался «любитель потанцевать». Киса вразвалку подошел к столику учителя и спросил:

– Что, Дубновицкий, жалко? А то поделился бы девочкой. С нами-то веселее, чем с тобой, крыса очкастая.

– Потехин, если вы сейчас же не прекратите, я вынужден буду снова сходить к вашему отцу!

– К папе, значит... И ремнем, ремнем... А может, ты меня забодаешь, а?

«Хозяева жизни» заржали. Юрий постепенно терял терпение. «Боже, сколько можно?» – подумал он, доставая из кармана юбилейный рубль, купленный ради развлечения на толкучке. Через мгновение Киса заорал, держась за рот, – рубль, точно брошенный Филатовым, выбил ублюдку два передних зуба. Все умолкли, недоумевая, кто мог покуситься на такую важную персону, и заторможенно наблюдая, как эта персона выплевывает обломки зубов.

Учитель с подругой были мгновенно забыты. И поскольку никто не смог разобраться, откуда прилетела такая напасть – Киса вертел головой в разные стороны, а столики были наставлены густо, – оскорбленной в лучших чувствах «золотой молодежи» ничего не оставалось, как найти и покарать...

– Кто!? – вызверился отплевавшийся наконец Киса. – Падлы, убью! – и, отбросив в сторону оказавшийся на дороге стул, выскочил в центр зала, в котором к тому времени оставалось человек десять. Шобла повалила за ним. Филатова, скрытого в полумраке ниши, по пьяни не заметили, хоть он и сидел ближе всех.

– Вон! Все вон!!! – завопил вконец распоясавшийся мерзавец, сдернув скатерть с неприбранного стола.

Загремела разбитая посуда. Ни администратор, ни официантки почему-то не показывались, да и менты, которые постоянно паслись у кафе и ресторанов, на этот раз обошли заведение стороной.

Люди, оставляя под блюдечками деньги, начали удаляться, чтобы сохранить хоть подобие достоинства. Наверно, они хорошо знали, что спорить с данным гражданином себе дороже. В считанные минуты ресторан опустел, за исключением Кисы, окруженного соболезнующей на разные лады компанией, и... Филатова. Он не видел для себя причины уходить, не заплатив по счетам.

Тяжело дышащий Киса остановился напротив него, грозно выставив челюсть:

– Ты, вля, теве осовое приглафение надо? – после «стоматологической операции» его дикция заметно пострадала.

– Я тебе не «вля», козел. Понял?

Киса вытаращил глаза, его примеру последовали прихлебатели. Через мгновение Киса был уже в пути, разгоняясь, чтобы сильнее стукнуть выставленным вперед кулаком. Он и стукнул. Стену. И оплыл от удара по шее ребром ладони Филатова. Собутыльники Кисы бросились на него всей толпой, и Юрию, как в кинофильмах, пришлось с помощью стола припечатать их к противоположной стене. Когда пара оставшихся невредимыми «властелинов прерий» набросилась на «Друга индейцев» Филатова, в зал спокойной походкой вошли трое блюстителей порядка.