Павел Яковенко - Месть как искусство

В общем, хотел было Денис поздороваться, да побыстрее разойтись…

— Ну, ты молоток! — начал Боря с ходу. — Черных толпу завалил! Ты не думай! Мы телевизор смотрим. Иногда.

Денис пожал плечами. А что можно было на это ответить, а?

— Да, было дело, — ответил он все-таки. — А ты чем занимаешься?

— А я почти только оттуда.

— В смысле?

— Контрабас я. Бывший. Отвоевал свое, вот теперь отдыхаю.

Максимов пригляделся. Да, сомнений не осталось — Боря был навеселе, хотя сразу и не скажешь.

«Надо же — «собрат по оружию», получается», — мелькнуло в голове у старлея. — «Оказывается, не все собратья одинаково приятны».

— Ладно, Боря, — сказал он вслух. — Здорово было тебя увидеть. Как-нибудь встретимся. Спешу я сейчас. Пойду. Давай, держись!

— Смотри сам не упади! — засмеялся Боря, и махнул рукой.

Денис махнул в ответ, и в два шага свернул за угол, хотя туда ему было не совсем по дороге.

«Ничего, пару лишних улиц прогуляюсь», — подумал Максимов. Расстояние было все равно несерьезным.

Но лирическое настроение уже не возвращалось. Гиря одним своим появлением разбил всю лирику. Сразу вспомнилось, что нужно что-то решать с армией, и что один процесс — это, как сказал ему на прощание козлобородый адвокат, еще не все.

Впереди была полная неизвестность.

После встречи с Борей, не понятно, правда, почему, (ну, встретился и встретился — что тут такого?), настроение пропало совсем и надолго. Да еще погода поспособствовала — уже который день не было солнца, а с неба постоянно текло: то мелкой водяной сыпью, то ливнем. Лужи на улицах становились все шире и глубже.

— Пора ехать, — хмуро сказал Денис, посмотрев на настенный отрывной календарь.

— Зачем? — с тревогой спросил отец. — Что-то случилось?

— Нет, — ответил Максимов, комкая оторванный листок в кулаке, — ничего такого. Но ведь должен я что-то решить со своей дальнейшей службой?

— Ты будешь служить? — с удивлением и горечью вмешалась мать, повернувшись от плиты. — А я думала…

— Правильно думала, — перебил ее Денис. — Не буду я больше служить. Но ведь уволиться-то я должен! Надо ехать в часть и быстрее решать все с этим делом. Не хочу больше неопределенности!

Смятый листок полетел в корзину с мусором. Родители разом облегченно вздохнули.

— Да и встретиться нужно кое с кем, — добавил Денис, хотя это предложение уже было обращено по большей части к себе самому. В памяти всплыло скуластое и узкоглазое лицо начальника штаба Попова. «Убил бы!» — почему-то подумал Максимов. Но почему убил бы, он не знал. Потому, что тот не помешал аресту? А разве он мог? Нет, не мог. Потому, что профукал кассеты? Да он и не обязан был их хранить. Да и вообще, кто что кому и куда передавал, Денис не знал и не мог знать, сидя в камерах.

Злость к Попову улеглась.

Сумку в дорогу старлей собирал тщательно. Еды — минимум, как не старалась мама положить что-то лишнее, полезных «мыльно-рыльных» и носильных вещей — максимум. Кто знает, сколько времени придется заниматься бодягой с увольнением, да и захотят ли вообще его уволить… И, честно говоря, вообще ничего не известно. А если не уволят? Как служить дальше? Совершенно нет никакого желания — перегорело все донельзя…

Внимательно посмотрев на удостоверение офицера, тетка за стеклом кассы ответила:

— Билетов на плацкарт нет. Осталось только купе.

— А намного дороже? — спросил слегка расстроенный Денис. (С деньгами, и правда, получилось невесело. Из части он получил хрен с маслом, и жил на деньги родителей, что не в последнюю очередь добавило необходимости быстрее покинуть отчий дом, дабы не напрягать и без того небогатых папу и маму).

— Нет, не очень.

Кассирша назвала сумму, Максимов прикинул свои возможности… Денег хватало — можно было позволить и купе.

— Ну, давайте.

С родителями он распрощался еще дома. Они проводили его до автобусной остановки, а в город, на железнодорожный вокзал он уговорил их не ездить. Сказал, что разберется со службой, вернется домой… Так что не в последний раз видятся. Они расцеловались на прощание, и родители, как-то съежившись, долго еще стояли под навесом автостанции, смотря вслед громыхающему всей своей подвеской пожилому «Икарусу».

В купе Денис оказался один. Чем ближе подходило время отправления, тем больше старлей удивлялся — в соседних купе было шумно, люди сновали туда и сюда, а к нему — никого! Но перед самым почти отправлением появился и попутчик. Мужчина в самом расцвете сил, в хорошем костюме, с дорогим кожаным портфелем, и благоухающий парфюмом.

Лицом он страшно напоминал знаменитого знатока Федора Двинятина — такое же несколько кошачье лицо, борода и очки с толстыми стеклами. Смотреть на него было весьма занимательно. «А может это он и есть?» — усмехнулся про себя Денис. Мысль была, конечно, глупой, но веселой.

Мужчина внимательно посмотрел на Максимова, широко улыбнулся, и сразу представился:

— Не люблю молчания и недомолвок. Меня зовут Черкесов Владимир Иванович.

— А я подумал — Федор Двинятин, — пошутил Денис.

— Да, я знаю, — ничуть не обиделся Владимир Иванович. — Мне все говорят, что похож на этого знаменитого знатока. Не вижу в этом ничего плохого. Федя — лицо положительное и безобидное…

— Меня Денис зовут, — ответил Максимов. Ни фамилию, ни тем более отчество говорить не стал, посчитал это уже явно излишним.

Поезд тронулся; через десять минут в купе зашла симпатичная молодая проводница, забрала билеты, взяла деньги за постель, и ушла.

— Что-то попутчиков нет у нас, — заметил Денис. — Странно, мне кажется в соседних купе просто аншлаг.

— Ну что же, — сказал Черкесов. — Видимо, нам повезло. Согласитесь, что гораздо приятнее ехать в купе вдвоем, чем вчетвером.

Денис кивнул. Поезд вышел за городскую черту, и набрал ход. Замелькали столбы, лесополосы, лужи…

В купе было темновато.

— Жаль, почитать ничего нельзя, — сказал Владимир Иванович. — Темно слишком… Может быть, вы в шахматы играете?

Да, Максимов играл в шахматы. В детстве ходил в шахматный кружок, играл хорошо, занимал призовые места… Потом играл и за сборную района, но никаких особых успехов не добился. Казалось, что мало тренируется, вот если бы больше уделять этому времени, но… Но со временем и сам понял, что не имеет большого таланта. Первый разряд — максимум. На кандидата — можно бы, если все силы бросить на шахматы. Но согласитесь, зачем? Зачем убивать на это свободное время? Тем не менее, играть Денис любил, хотя уже, как внезапно выяснилось, и сам забыл, когда это было в последний раз.

— Давайте, — ответил он. — У вас есть шахматы?

— Конечно, — улыбнулся попутчик. — Иначе, зачем бы я предлагал?