Алистер Маклин - Кукла на цепи. Одиссея крейсера «Улисс»

– Уже все? – шепнула она.

– Все.

– А Мэгги умерла. – Я ничего не ответил. – Почему умерла она, а не я?

– Не знаю, Белинда.

– Мэгги хорошо работала, правда?

– Хорошо.

– А я? – Пауза. – Ты не должен мне говорить, – сказала она глухо. – Я должна была столкнуть ван Гельдера со ступенек в магазине, или рвануть руль его машины, когда ехали вдоль канала, или сбросить его со ступенек этого крана, или… или… – она запнулась и добавила. – Ведь он ни разу не держал меня под дулом.

– В этом не было нужды, Белинда.

– Ты знал?

– Да.

– Оперативный работник первой категории, – произнесла она с горечью. – Первое задание по наркотикам.

– Последнее задание по наркотикам.

– Знаю, – она бледно улыбнулась. – Я уволена.

– Очень воспитанная девочка! – одобрительно откликнулся я и поднял ее на ноги. – Во всяком случае, ты знаешь правила, ну, хотя бы одно, которое касается именно тебя. – Долгое мгновенье она вглядывалась в меня, а потом, впервые за эту ночь, настоящая ее улыбка появилась на лице. – Именно об этом я и говорю, – подтвердил я. – Замужним женщинам не разрешается оставаться на службе. – Она уткнулась лицом мне в плечо, что по крайней мере избавило ее от печальной необходимости смотреть на мое изувеченное лицо.

Я поглядел поверх золотоволосой головы перед собой и вниз. Огромный крюк со своим страшным грузом качался теперь размашисто, автомат и кукла сползли с плеч ван Гельдера и полетели вниз. Они упали на камни по другую сторону канала, а над этим автоматом и прекрасной куклой с Хейлера тень крюка и его груза, словно гигантский маятник гигантских часов, описывала все более широкие дуги на фоне ночного неба Амстердама.

Перевод И. Куберского.

По Фаренгейту, соответствует–32 °C. (Прим. переводчика.)

Уайтхолл — улица в Лондоне, где расположены правительственные учреждения.

«Хентли и Пальмер» — известная английская фирма по производству печенья.

Спасательные суда входили в состав многих полярных конвоев. «Зафаран» пропал без вести, сопровождая один из опаснейших за всю войну конвоев. «Стокпорт» был торпедирован и погиб со всем экипажем; а также подобранными им остатками экипажей с других потопленных кораблей. (Прим. автора)

Авианосные транспорты представляли собой торговые суда со специально усиленными полубаками. На них устанавливались особые кронштейны, с которых катапультировались истребители, например модифицированные «харрикейны», с целью охраны конвоя. После выполнения боевой задачи пилот должен был или выбрасываться с парашютом, или же садиться на воду. Слова «опасная служба» вряд ли достаточно точно определяют боевую деятельность горстки этих в высшей степени бесстрашных летчиков: шансов уцелеть у них в этом случке оставалось очень немного. (Прим. автора.)

Минус 23 градуса Цельсия. (Прим. переводчика.)

Трампом, или трамповым судном, в отличие от линейного, называется судно, работающее где придется, а не на какой–то определенной линий перевозок. (Прим. переводчика.)

Беда Достопочтенный (ок. 673–735) — английский теолог и первый английский историк. Ввел в обиход летоисчисление «от Рождества Христова». (Прим. переводчика.)

Английский адмирал, командующий Средиземноморским флотом во время второй мировой войны. (Прим. переводчика.)

По Фаренгейту. Около 20 градусов Цельсия.

Dulce el decorum — сладка и славна <���смерть за отчизну> (лат.).

Пи–Кью–17, крупный смешанный конвой, куда входило свыше тридцати английских, американских и панамских судов, вышел из Исландии, держа курс на Россию, под охранением полудюжины эскадренных миноносцев и дюжины кораблей меньшего тоннажа. Для непосредственной поддержки конвою была придана смешанная англо–американская эскадра, куда входили крейсера и эскадренные миноносцы. Севернее двигался отряд прикрытия, состоявший из авианосцев, двух линейных кораблей, трех крейсеров и соединения эскадренных миноносцев. Как это случилось и с конвоем Эф–Ар–77, капкан, пружиной которого являлся этот отряд, захлопнулся слишком поздно.

Дело происходило в 1942 году, в середине лета, так что попытка осуществить подобную операцию с самого начала была обречена на провал: в столь высоких широтах в июне и в июле ночи не бывает совсем. У меридиана 20 градусов восточной долготы конвой подвергся массированному налету авиации и подводных лодок противника.

В тот же самый день, когда это случилось, — 4 июля — эскадра прикрытия, состоявшая из крейсеров, получила донесение о том, что из Альта–Фьорда вышел «Тирпиц». (На самом же деле все обстояло иначе. Правда, «Тирпиц» действительно сделал краткую, но безрезультатную вылазку во второй половине дня 5 июля, но в тот же вечер повернул обратно. По слухам, он был атакован русской подводной лодкой.) Эскадра прикрытия и корабли эскорта, дав полный ход, скрылись в западном направлении, бросив конвой на произвол судьбы.

Транспорты вынуждены были рассеяться и кто как может, без всякого охранения, пробиваться в Россию. Нетрудно себе представить чувства, какие испытывали экипажи транспортов при виде этого бегства ради спасения собственной шкуры, этого предательства со стороны кораблей британского королевского флота.

Нетрудно представить себе и их опасения, но даже самые черные предчувствия не могли предвосхитить кошмарную действительность: двадцать три транспорта были потоплены вражескими подводными лодками и авиацией. Между тем «Тирпиц» так и не появился, его и близко не было возле конвоя; однако одно упоминание о нем заставило спасаться бегством целый флот.

Автору не известны все факты касательно конвоя РQ–17. Не пытается он также по–своему истолковывать и те факты, которые ему известны. Еще менее он склонен кого–то обвинять в происшедшем. Довольно любопытно то обстоятельство, что на командира эскадры адмирала Хамильтона, совершенно определенно, возлагать вину за случившееся не следует. Он не имел никакого отношения к принятию решения об отходе. Приказ об отходе был дан адмиралтейством, причем в самой категорической форме. Но все равно адмиралу не позавидуешь.

То было прискорбное, трагическое событие, ошеломившее общественное мнение, тем более что оно никак не соответствовало славным традициям британского военно–морского флота. Любопытно, что бы сказал, узнав о подобном, сэр Филип Сидней, поэт эпохи Возрождения, или же живший позднее Кеннеди, командир «Равалпинди», или же Фиджен, командир «Джервис Бея». Но нет никакого сомнения относительно того, что думали на этот счет торговые моряки, что думают они до сих пор. Те немногие из них, кто остался в живых, вряд ли простят это предательство. Вероятно, они всегда будут помнить о случившемся, а военные моряки будут всячески пытаться изгладить из своей памяти эту страшную историю. И тех, и других судить трудно. (Прим. автора.)