Юлия Латынина - Саранча

— Кто его нашел? — спросил Молодарчук.

— Официально его нашло управление внутренней безопасности МВД. Они с очень большой охотой слушают его рассказ, Григорий Ефимович. У них как раз какая-то очередная кампания за чистоту рядов, и им очень пригодится громкое дело о векселе «Зари» и о Лесько. Ведь Лесько большею частью убивал для тебя, Григорий Ефимыч? А? Просто для тебя это приходилось делать бесплатно, вот он и сообразил, что если он то же самое будет делать для Спиридона, то никто его не тронет, а бабки, наоборот, будут выплачены…

Молодарчук побледнел, и рука его против воли потянулась к стакану, стоявшему перед Валерием.

— Ты бы с меня браслеты снял, — насмешливо сказал Валерий, — я бы тебе водички подал.

— Кто ведет дело?

— Следователь Лаптев Виктор Михайлович. Телефон подсказать или сам найдешь?

Молодарчук молча встал и вышел из кабинета.

Он вернулся спустя полчаса. Московский авторитет все так же сидел, привалившись спиной к стене. Стакан с мутной водой был допит, а на лбу Нестеренко выступил крупный пот.

— Когда комиссия прилетает? — спросил Нестеренко. — Завтра или сегодня? А то я им сказал, что если меня арестуют, пусть сразу летят…

— Ты что думаешь, бандюк, у тебя в Москве вот так все куплено? — спросил Молодарчук.

— А что поделаешь? — возразил Нестеренко. — Ментов нельзя убивать. Их можно только покупать…

Молодарчук встал и крупными шагами стал расхаживать по кабинету.

— Посадить тебя, может, и не посадят, — спокойно сказал Сазан, — но на пенсию точно выпрут. Да еще пока отмажешься, все деньги просадишь… А знаешь, чем хороша пенсия?

Молодарчук помолчал.

— Тем, что если, например, через два года пенсионер Молодарчук попадет под «Запорожец», то никто, исполать, заказного убийства в этом не усмотрит, дабы отчетность не портить…

— Что ты хочешь? — спросил Молодарчук.

— Векселя.

— С передаточной надписью? — уточнил Молодарчук.

— Нет. Живые векселя, как есть. И постановление о закрытии дела по факту смерти капитана Лесько в связи с отсутствием состава преступления.

— А еще ты ничего не хочешь? — в голосе Молодарчука была скрытая угроза.

— Врача. Вреден ваш город Тарск для моего здоровья…

— А взамен?

— А взамен гражданин Верховцев забудет, кто его в лючке топил.

Начальник областного УВД некоторое время изучал бледное лицо своего собеседника, потом пожал плечами и покинул кабинет.

Они встретились через полтора часа в тюремной больничке. Валерий, одетый, сидел на развороченных простынях и имел куда более приличный вид. Даже мятые штаны у него забрали и вернули отглаженными Валерий внимательно изучил бумаги, сунул в карман и направился к двери.

— За что я особенно люблю вас, ментов, — спокойно сказал бандит, приостанавливаясь у порога, — так это за желание все иметь на халяву. Ну купили бы вы векселя на рынке, по двадцать процентов от номинала, все равно наварили бы на них в пять раз больше… Так нет, завели на Верховцева дело, устроили обыск, стрелять собрались…

Дверь за Валерием захлопнулась.

Молодарчук вернулся к себе в управление. Некоторое время глядел осоловелыми глазами на дверь, потом осторожно поднял трубку и набрал номер.

— Семен Семенович? Ты уж извини за старое, но нам неплохо бы встретиться… По поводу нашего общего знакомого из Москвы…

Санычева и Чердьшского Валерий нашел без труда: верхушка завода присутствовала на довольно шумном ужине, который устраивал кандидат в губернаторы Борщак, а оплачивал, натурально, завод.

Единственная присутствовавшая на ужине телекамера немедленно развернулась в сторону Нестеренко, Тот прикрыл объектив рукой, наклонился к оператору и проникновенно спросил:

— Тебе камеру разбить или морду?

— Понял, — сказал оператор. Валерий подошел к столику, за которым сидели Санычев с Чердынским и Виктория Львовна.

— Господи, Валера! — сказала Виктория Львовна. — Тебя… да ты… Да что у тебя с губами…

— Так, — усмехнулся Валерий, — нахально бился лицом о сапог какого-то капитана…

— Вам надо в больницу, — решительно заявил Чердынский, — возьмем справку и будем этих ментов давить…

— Я на справки не размениваюсь, — сказал Валерий. — А у меня тебе, Демьян, подарок к первому апреля…

На стол между закусок лег белый конверт. Санычев, приподняв брови, конверт распечатал и вытащил оттуда векселя «Зари». Чердынский склонился над плечом Демьяна и присвистнул.

— Надеюсь, это настоящие? — спросил Чердынский.

— Не имеет значения, — ответил Валерий. — Если у Молодарчука есть еще, то он влетел на пятнадцать лет с конфискацией имущества… Дай-ка я это дело приберу, у меня оно сохранней будет.

И с этими словами Валерий, забрав векселя, решительно запихал их во внутренний карман пиджака. Помолчав, Валерий затянулся сигаретой и откинулся на спинку стула. Над левым плечом Виктории Львовны неслышной глыбой навис Муха.

— А можно вас пригласить на танец?

Женщина покачала головой.

— Потанцуйте, Виктория Львовна, — сказал Валерий.

Нетушкина недоуменно нахмурилась.

— Валера, что это значит? — спросила она.

— Это значит, что бесплатный сыр кончился, — ответил Чердынский. — Валерий Игоревич был очень добр к заводу и даже схлопотал за него пару синяков, но, как показывает опыт, люди, занятые в бизнесе Валерия Игоревича, за свои синяки меньше тысячи процентов годовых не берут.

Виктория Львовна задумчиво посмотрела на Валерия, склонила голову и встала. Демьян следил за ней жадным взглядом.

Чердынский пододвинул к себе салфетку и нарисовал на ней цифру: $3.000.000.

— Это что? — уточнил Валерий.

— Компенсация за моральный ущерб и потраченное время.

Валерий молчал.

— Валерий Игоревич, — нервно заговорил директор, — так получилось, что вы помогли нам. Если точнее — вы нас просто спасли. Я… я, в конце концов, обязан вам больше чем жизнью, потому что завод для меня больше чем жизнь Но я не буду работать на заводе, который ходит под кем-то: под Молодарчуком, под Спиридоном, под Колуном или под вами И Фархад не будет. Поверь мне, это очень приличные деньги для завода. С учетом расходов на выборы — это максимум, что мы можем дать. Нам придется отказаться от нескольких проектов. Ты берешь эти деньги, и мы говорим друг другу «до свиданья», или мы тоже начинаем воевать. Как с Колуном. Ты согласен?

— Ты говори-говори, — отозвался Валерий, — я слушаю.

— Валера, — сказал сбоку Чердынский, — ведь мы выиграем выборы. Из-за всей этой истории Жечков в таком дерьме, что он пролетит, как фанера над Парижем. Потому что он сейчас губернатор, который по указке Колуна банкротит наш завод. А ты портишь общую картину. Это одно дело, когда мы бедные и несчастные и каждый раз спасаемся от губернатора чудом. И другое дело, когда губернаторский канал скажет, что за нами в регион свиным клином прут московские братки… И если мы проиграем выборы, то нас все равно сожрут и тебя сожрут и тебе ничего не достанется.