Юлия Латынина - Саранча

— Ну так что, командир, пропускаешь? — обратился к нему солдатик. — А то нам обратно ехать надо.

Сам автоматчик пропустить грузовик не мог и взялся за рацию. Спустя пять минут к машине вышел сам начальник губернаторской охраны, Антон Кононов.

— А что за мешки там? — спросил Антон.

— Дык сказано было, чтоб цемент купить, — объяснил белобрысенький.

— Ладно, — милостиво разрешил Антон, — езжай в ворота и налево. У кухни разгрузишься…

Разболтанный армейский грузовик, сопя и кашляя, проехал в ворота, прошел мост через озеро и, надсадно сопя, пополз вверх по крутому повороту. Через десять минут он мирно стоял у хозяйственного блока, боком выходившего к озеру.

Ни охранники у КПП, ни обслуга резиденции не заметили, что в тот миг, когда грузовик закашлялся на подъеме, из неплотно прикрытой створки кузова выскочил худощавый человек в темных джинсах; выскочил и тут же метнулся в лодочный домик.

Губернатор области Виктор Гордеич Жечков сладко посапывал под белоснежным, как чертежный ватман, одеялом. Спал губернатор не один — рядом с ним, свернувшись в клубочек, лежала темноволосая хорошенькая девица. Валерий наклонился к девице и, слегка примерившись, ткнул пальцем в сонную артерию. Девица даже не пошевелилась и по-прежнему ровно дышала, только теперь она не спала. Она была без сознания, и Валерий мог быть уверен, что она не помешает предстоящей содержательной беседе.

Холодный глушитель уперся под подбородок губернатору.

— Вставай.

Жечков долго не хотел просыпаться. Потом разлепил глаза, помотал головой и с недоверием в глазах уставился на склонившегося над ним человека. Недоверие быстро сменилось возмущением, возмущение — ужасом. Полные губы Жечкова дернулись.

— Вставай, козлик, — повторил Валерий. — И не шуметь.

— В…вы… — начал губернатор свистящим шепотом.

Валерий молча взвел курок и отступил на шаг.

— Твои мозги будут очень некрасиво смотреться на этой подушке.

Губернатор сел на край кровати, прикрываясь одеялом. С ужасом оглянулся на девушку.

— С дамой ничего не случилось, — негромко пояснил Валерий. — Дама проснется рано утром и долго не сможет сообразить, как это так получилось, что заснула она с губернатором, а проснулась с трупом. Причем не политическим, а самым настоящим. А теперь встань.

Жечков послушно исполнил требуемое. Несмотря на сравнительную молодость, сорокапятилетний губернатор Тарска был не в лучшей физической форме. Поросшая жесткой щетиной и заплывшая жиром грудь переходила в белый одутловатый живот. Между красноватых бедер болтался короткий и тонкий, словно глист, член.

— Оденься, — сказал Валерий. — Вон халат возьми.

Губернатор поспешно завернулся в белый банный халат, из-под которого торчали его босые и кривоватые ноги.

— В гостиную.

Гостиная находилась через дверь от спальни — полукруглая комната с массивным столом дубового дерева и небольшой выгородкой для бара. Свет в ней был предусмотрительно зажжен. Валерий прошел в комнату вслед за губернатором, не опуская пистолета, повелительно повел стволом.

— Садись. На диван.

Губернатор сел. Лицо его, обычно благородного розово-белого цвета, понемногу становилось землистым от страха. «Блин! Тоже мне нашелся правитель», — с презрением отметил про себя Сазан.

— Валерий Игоревич, — наконец сказал Жеч-ков, — я вижу, нам надо объясниться…

— Я тебе говорил, что убью человека, который заказал Игоря?

— Да, но поверьте…

— Я тебе говорил, что убью человека, который заказал меня?

— Это недоразумение…

— Разумеется. Маленькое досадное недоразумение. Я появляюсь на похоронах Игоря, ты говоришь со мной двадцать минут, и через двадцать минут разговора ты просишь начальника своей службы безопасности отвернуть мне голову.

— Это клевета…

Валерий вынул из-за пазухи кассету.

— Колун показывал тебе ее содержимое, так? — усмехнулся Валерий. — Освежить в памяти или не надо?

— Т… ты ничего не докажешь, — сказал губернатор.

— А я ничего и не буду доказывать. Я просто прострелю тебе башку с близкого расстояния и оставлю кассету в видаке. Копии завтра получит центральное телевидение. Вполне сойдет за самоубийство…

Губернатор сглотнул.

— Не люблю, когда в меня стреляют, — продолжал Валерий. — Это мне действует на нервы. И такой уж у меня обычай, что тот, кто меня заказывал, получает сдачу в собственной валюте. Я не вижу причин менять этот обычай ради губернатора Жечкова. А ты видишь?

В гостиной было довольно прохладно, босые ноги Жечкова недовольно терлись друг о дружку. Наверное, губернатор давно не испытывал такого унижения и страха — полураздетый, в собственной резиденции, под дулом пистолета… Валерий помолчал. Ему очень хотелось выстрелить в сидящего перед ним человека, и, хотя он понимал, что делать этого нельзя, искушение было почти непреодолимо.

— Когда ты узнал, что Санычев делает наркотики?

— Что?

— Когда ты узнал, — повторил Сазан, — что главная статья доходов Тарского химико-фармацевтического комбината — это изготовление наркотиков?

— М-месяцев шесть назад.

— Откуда?

— Мне сказал Игорь. Нетушкин.

— Вы подружились?

— В общем-то, да. Он мне в сыновья годился… Он просил, чтобы я надавил на Санычева и позволил ему уехать. Я отговаривал его, говорил, у вас замечательный завод, а он ходил сам не свой. А потом возьми и брякни, что замечательный завод «Заря» платит налоги за счет того, что Игорь делает в ферментере… Я сначала не поверил.

Пистолет в руках Сазана по-прежнему глядел губернатору чуть ниже глаз.

— Потом он рассказал об этой истории, ну когда прежний директор предъявил договора и его застрелили. Сказал, что у «Зари» очень крутая «крыша», что не знает этих людей, но вот директора они убили…

— И ты?

— Я… Я был в шоке… А что я мог сделать? Поставьте себя на мое место, Валерий Игоревич. В области живет полтора миллиона человек. Завод платит треть того, что область получает деньгами. На что мне врачей и учителей кормить?

— На наркоденьги?

— Я что, виноват, что благодаря курсу Центрального банка и правительства химическое предприятие может процветать только при том условии, если оно приторговывает наркотиками? Это я так устроил, да? Я в области… налоги снизил… У меня ни одного местного налога нет, между прочим!

— И что же ты сделал?

Губернатор передернулся.

— Я… я… поговорил с Санычевым.

Брови Сазана взлетели вверх.

— Да? И как эта беседа выглядела? «Демьян Михалыч, я вот знаю, что ты тут дурь у себя синтезируешь, нельзя ли это дело как-то прикрыть?»

— Вы не понимаете. После 17 августа завод вполне мог прожить на одних лекарствах. Экспорт стал прибыльным. Я объяснил Санычеву, что я готов закрыть глаза на то, что было. Но что я не допущу, чтобы у меня в области был свой «золотой треугольник».