Юлия Латынина - Саранча

Сазан повернулся к Санычеву. Тот лежал серым пятном под белым одеялом.

— Это правда?

Голос директора был почти неслышен.

— Да. Игорь был слишком близок к Жечкову. И когда завод рассорился с губернатором, получилось, что Игорь чересчур много знает Гораздо больше, чем мы с Фархадом.

— О чем? О том, как убирали Сыча?

— Был еще Свиблов, — сказал Гаибов, — директор пивоваренного завода. Нашему губернатору очень хотелось прибрать завод. Другой на его месте просто бы обанкротил предприятие, и дело с концом. Но демократ Жечков тогда еще заботился о репутации. Он сначала убил Свиблова, а потом посадил его зама за неуплату налогов, и при этом по всей области распространил слух, что этот зам-де заказал Свиблова. И так как честный губернатор не может посадить зама за убийство, он, по крайней мере, посадит его за неуплату налогов… Вот про Свиблова Игорь точно что-то знал, потому что Жечков пьет, как сапожник, а когда пьяный, может сказать что угодно… И этому мерзавцу было плевать, что Игорь — гениальный ученый…

— Ты ведь не убивал Колуна, Валера? — спросил Демьян с койки. — Но господин губернатор клятвенно обещал тебя за Колуна посадить. Вот точно такая же история случилась и со Свибловым. Господину губернатору не понравилось, что Колун попер вверх. Видимо, Семен Семеныч перегнул палку…

Гаибов нервно крутил сигарету в изящных пальцах.

— Мы не хотели связываться с уголовниками, — прошелестел Санычев, — кончилось тем, что мы связались с губернатором-уголовником.

— А теперь, когда вам все рассказали, — спокойно сказал Гаибов, — убирайтесь.

— Что?

— Убирайся в свою Москву, — заорал Гаибов, — ясно? Я хочу увидеть, как ты сникнешь, как хрен после соития, и слиняешь в темпе! Ты приехал сюда, чтобы прибрать к рукам завод, который плохо лежит, да? Ты был готов накостылять даже самому Спиридону, который ездит по лестницам на джипе и ходит в кроссовках и в малиновом пиджаке? Ты у нас храбрый, да? Вы все, бандюки, храбрые против лохов!

Валерий нехорошо улыбнулся. Верхняя губа его вздернулась, обнажая белые волчьи зубы.

— Сбрось обороты, директор, — тихо сказал Валерий.

— Ты обещал убить убийцу Игоря, да? Жечкова ты тоже убьешь? В России не убили еще ни одного главу региона, не считая Дудаева… Тарск будет вторым после Чечни, да? Не заливай!

Валерий молча отодвинул Гаибова и вышел из палаты.

Когда Валерий вернулся в гостиницу, он заметил возле входа большой черный джип. Обитателей джипа не было видно, но, войдя в холл, Валерий увидел двух крепких ребят, сидевших на диване. Вокруг ребят стояли пятеро его парней во главе с Мухой. Муха перехватил Валерия у лестницы.

— У тебя гости, — сказал Муха. И зачем-то прибавил:

— Без оружия.

Валерий вошел в номер.

В большом кожаном кресле, спиной к бару и лицом к занавешенному окну, сидела Мирослава. Она была все в тех же светлых джинсах и рубахе, — видимо, о том, чтобы надеть черное, она как-то не подумала. Возле кресла на полу лежала большая кожаная сумка, в которой поместился бы целый автомат, а на столике перед Мирославой стояли пустой стакан и полная бутылка.

Валерий молча остановился на пороге. Мирослава повернула голову Лицо у нее было мертвое и серое, словно его припорошили пеплом, и при взгляде в ее глаза внутри у Валерия что-то перевернулось. Он стоял и смотрел на нее.

— Я не убивал его, — хрипло сказал Валерий.

— Я знаю, — ответила Мирослава. Она полезла в сумку и вытащила оттуда видеокассету с белой полоской на корешке.

— Он сказал, чтобы я отдала это тебе. Если с ним что-нибудь случится.

Валерий взял кассету, молча пересек комнагу и вставил ее в видеодвойку. Фильм был недолгим — буквально минуты две. Содержательная часть занимала несколько секунд.

— Ты это смотрела? — спросил Сазан.

— Да. Полтинник сказал, что Семен узнал об этом той же ночью. Ему сразу сообщили, и он приказал переписать пленку. На всякий случай. Когда ты пришел, тебе отдали фальшивку.

Валерий еще раз включил воспроизведение. На черно-белом экране появился человек, бегом спускающийся по бетонным ступеням, ведущим от Охотной улицы к набережной Тары. Человек был, видимо, в достаточной панике, чтобы не обратить внимания на телекамеру или вовсе забыть о ней. Когда человек ступил на пятачок, освещенный галогенными фонарями, он стал виден очень хорошо, и даже Валерию не составило труда опознать в нем начальника службы безопасности губернатора Антона Кононова. В левом нижнем углу изображения четко фиксировались дата и время съемки: 15.04.99. 10 часов 42 минуты. Спустя четыре минуты после того, как в Валерия стреляли на пороге гостиницы.

Компромат на продажного мента ходил по областному УВД почти месяц. Не было ничего удивительного в том, что начальник службы безопасности губернатора был об этом компромате осведомлен.

— Полтинник сказал, что, когда человек убивает или убегает, он очень часто делает глупости. Надо убить очень много народу, как Спиридон, чтобы не делать этих глупостей. Вот Антон Василич и попал на пленку, — сказала Мирослава.

Валерий выключил видеодвойку. Последние кусочки головоломки со щелчком встали на место. Не то чтобы у него оставались какие-то сомнения после давешней беседы с верхушкой завода.

— Знаешь, — сказала Мирослава, — у него никогда не было детей. Я его уговорила показаться врачам. Мы должны были ехать в Москву. Послезавтра. А теперь не поедем.

Спустя четыре или пять часов после вышеописанного разговора к загородной губернаторской резиденции подкатил мощный военный тягач. Из окошка высунулся белобрысый солдатик, поправил на голове крокодильей расцветки береточку и спросил:

— Это, что ли, губернаторская дачка?

Навстречу ему вышли двое милиционеров с автоматами и в бронике.

— А ты куда едешь, вояка?

— Да вот, — сказал паренек, — Стрежевский медок прислал. Колоды вынимал, нам на продажу велел везти и Виктору Гордеичу велел кланяться. Хороший медок-то, целебный.

Стрежевский был командиром ракетной части стратегического назначения, стоявшей в шестидесяти километрах на границе области. Мужик он был добродушный и основательный, и в области широко было известно его пристрастие к пчелам. Пчел он разводил самолично, не доверяя это дело ни салабонам, ни офицерам, и на городском рынке нет-нет да и можно было видеть военный грузовик, с борта которого продавали аккуратно завернутые в целлофан куски сочащихся сладостью сот.

Автоматчик подошел к грузовику и заглянул через покрытый холстом борт. Там, в полумраке, прятались два исходящих сладостью ящика да несколько мешков с цементом. Пока грузовик стоял, из леса вылетели несколько пчел и с веселым жужжанием закружились над ящиком.