Роберт Крайс - Заложник

— Тогда где он?

— Не знаю.

— Как его зовут?

— Я так не работаю, Тэлли. Он для меня лишь голос в телефонной трубке.

Во время их разговора Тэлли обыскивал карманы Джонса. Довольно быстро он нашел сотовый телефон. Тэлли сразу же нажал кнопку ответного звонка, но ничего не произошло.

— Дерьмо!

Он ткнул сотовым телефоном в лицо Джонса.

— Какой у него номер телефона?

— Я знаю не больше, чем ты.

Тэлли ударил его коленом в живот.

— Боже мой, — пробормотал Дрейер.

Тэлли швырнул Джонса на капот машины.

— Дерьмо собачье, ты прекрасно знаешь его номер!

— Я хочу поговорить со своим адвокатом.

Тэлли вновь ударил Джонса коленом, и тот согнулся от боли. Миккельсон и Дрейер нервно повели плечами.

— Послушайте, шеф…

— Эти ублюдки захватили мою семью.

Тэлли взвел свой пистолет и прижал дуло к щеке Джонса.

— Речь идет о моей жене и дочери, сукин ты сын. Неужели ты думаешь, что я тебя не пристрелю?

Тэлли больше не находился на Фландерс-роуд — он вошел в зону, где царит белый шум и всем управляют эмоции, а разум отступает. Гнев и ярость были билетом, паника стала экспрессом. Весь день он к этому шел, и долгожданный момент наступил. Ребята из спецназа часто говорят о таком состоянии. Ты уходишь в зону и теряешь контроль над собой. И твоя карьера идет под откос: тебя могут убить или, еще того хуже, ты сам кого-то убиваешь.

Тэлли навис над Джонсом, распростертым на капоте машины. Он должен добраться до Часовщика, а этот человек знает, где его искать. У Тэлли нет времени ждать звонка. Он должен застать Часовщика врасплох. Время его враг.

— Он звонит мне. Точно так же, как звонит тебе.

Голова Тэлли раскалывалась от боли. Он сказал себе, что нужно выстрелить этому мерзавцу в плечо, заставить кричать. Голос Миккельсон вернул его к реальности.

— Шеф?

Белый шум исчез, и Тэлли вышел из зоны. Он опустил пистолет. Нет, он не такой, как они.

Джонс отвернулся. Тэлли показалось, что Джонс смущен.

— Я ему не звоню. Он сам звонит мне, как и тебе. Именно таким способом они остаются в безопасности. Просто держи телефон при себе. Он позвонит.

Тэлли посмотрел на телефон Джонса, а потом швырнул его на асфальт и раздавил каблуком. У него осталась «Нокия», но если он услышит звонок, то не станет на него отвечать. Если Часовщик позвонит, он будет рассчитывать на ответ. А Тэлли намеревался делать то, чего Часовщик не ждет.

— Посади его в камеру вместе с остальными.

Казалось, все заканчивалось, не успев начаться. Теперь Тэлли не мог остановиться. Как только ты нанес первый удар, нужно доводить дело до конца. Стоит остановиться, и ты мертв.

Смит должен знать. Они доверили Смиту свои самые главные тайны. Все вновь возвращается к Смиту.

— Где дети?

— С ними Купер и врачи. Дети в порядке. Нам наконец удалось связаться с их матерью, шеф. Она вылетела сюда из Флориды.

— Скажи Куперу, чтобы он встретил меня в больнице. И пусть возьмет с собой детей.

Тэлли вытер слезящиеся от дыма глаза и посмотрел на дом. Огонь уже лизал крышу. Языки пламени метались по карнизу, хотя радужные струи серебряной воды куполом накрывали дом. Тэлли ощутил запах огня и дыма на своей коже и одежде. От него пахло, как от погребального костра.

Сеймур менял таблетки от головной боли на холодный димсам [9] Китайское блюдо из кусочков мяса или овощей, завернутых в лепешку и сваренных на пару или в кипящем масле. Популярно сейчас в США во время ланча. у телевизионщиков из Лос-Анджелеса, когда со стороны дома послышалась серия глухих хлопков. Продюсер из Лос-Анджелеса, худощавый парнишка с козлиной бородкой и полным отсутствием жизненного опыта, перестал излагать свои взгляды на роль новостных программ в политической жизни страны.

— Что это было? — спросил продюсер.

Кен Сеймур сразу же узнал звук: пистолетные выстрелы.

Сеймур понимал, что Хауэлл не отдавал приказа о штурме, поскольку Хауэлл сначала сообщил бы об этом ему. Он быстро подошел к ближайшей машине телевизионщиков, чтобы выяснить, что происходит. Техник в фургоне записывал переговоры на частоте офиса шерифа.

— Парни, вы что-нибудь знаете?

Техник махнул рукой, чтобы ему не мешали работать. Он слушал переговоры полицейских через наушник, поскольку директор канала новостей не хотел, чтобы информация стала доступна другим репортерам.

— Они вызвали пожарных. Проклятый дом загорелся.

— А как насчет стрельбы?

— А разве была стрельба?

— Да, черт побери.

Техник вновь замахал рукой на Сеймура и включил приемник, одновременно меняя частоту.

— Отряд спецназа вошел в дом. Дерьмо. У них есть потери. Такое впечатление, что детей удалось спасти. Да, дети выходят из дома.

Техник сдернул наушники и позвал продюсера. Густой дым, озаренный светом прожекторов с вертолетов, поднимался в небо, вновь послышалась серия глухих хлопков.

Сеймур вытащил телефон.

Местные станции возобновили прямые репортажи с места событий, когда начался пожар. Пламя лениво выползало наружу из окон левой стены, но с задней стороны, выходящей к бассейну, огонь бушевал всерьез. Пожарные поливали водой крышу, вдоль периметра дома метались тени, но съемки сверху давали такую невнятную картинку, что Хауэлл не мог понять, что происходит. Не вызывало сомнений одно: все катится в тартарары.

— Вы уверены, что люди Джонса пострадали?

— Говорят, что у ФБР были потери, значит, парни Джонса. Мы получаем эти дерьмовые сведения благодаря перехвату переговоров полицейских.

— Им удалось забрать диски?

— Я не знаю. События разворачиваются непосредственно у нас на глазах, но никто ничего не рассказывает репортерам.

— Но почему, черт возьми, они ворвались в дом?

— Я думал, вы дали им зеленый свет.

— Это был не я.

— Подождите секунду; кажется, им удалось перехватить кое-что еще. Да, говорят, что двое агентов ФБР вывели из дома мальчика и девочку. Дети уже вне дома.

Хауэлл постарался сохранять спокойствие.

— Кто остался внутри?

— Я не знаю.

— Джонс все еще в доме?

— Я не знаю.

— Где Тэлли?

— Я не знаю.

— Проклятье, тебе платят за то, чтобы ты знал. Именно для этого ты там находишься.

Хауэлл разъединился и нажал кнопку с номером Джонса. Раздался один гудок, а потом компьютер сообщил, что владелец телефона либо находится вне зоны обслуживания, либо выключил свой телефон. Хауэлл позвонил Мартин. Он насчитал пятнадцать гудков и бросил трубку.

— Дерьмо!

Он набрал номер Тэлли и долго слушал, как звонит «Нокия». После двадцатого гудка он с такой силой ударил по кнопке, что едва не сломал телефон.

Тэлли включил мигалку и помчался к больнице на полной скорости. Он опередил Купера и подъехал к больнице, когда часы показывали пять минут четвертого ночи. На парковке было почти пусто; оставшиеся репортеры толпились у входа в приемный покой. Тэлли поставил машину подальше, чтобы избежать контактов с прессой, но вылез из машины — от нетерпения не сиделось. Он оперся о дверь и, скрестив руки на груди, оглядел улицу. Тут только он сообразил, что все еще одет в пуленепробиваемый жилет, а на груди висит рация. Тэлли снял их и бросил на заднее сиденье. Потом положил «Нокию» на переднее сиденье.