Виктор Мясников - Изумруд – камень смерти

– Давай, тут безопасно! Только вперед ногами, на пузе съезжай. Побереги задний фасад.

Вовец пошел впереди, неся под мышкой пакет, с обушком на плече. Он старался не гнать слишком быстро, чтобы Фарид мог идти спокойным шагом, поменьше тревожа обожженные места. Ожоги сочились сукровицей, одежда прилипала, отрывалась болезненно, черные коросты морщились и отдирались. Вовец, предусмотрительно прихвативший тюбик с остатками крема и бинты с пластырем, извел их окончательно, еще раз обработав черные и розовые пузырчатые ожоги. Он как-то легко отошел от переживаний, связанных с кратковременным подземным пленом, ставшим как бы продолжением той работы, которой они занимались в шахте по пятнадцать часов в день. Сегодня даже закончили засветло, еще девяти нет.

К обвалившемуся входу подходил с опаской. Не было желания передавать Фарида его приятелям из рук в руки, не маленький, сам бы дошел. С облегчением понял, что никого тут нет. Подошел ближе и ужаснулся, увидев прочертивший склон горы свежий кулуар, и только сейчас смог оценить масштаб катастрофы. Над ямой в месте входа в обрушившуюся штольню торчал деревянный желтый крест. Фарид буквально лишился дара речи, увидав его. Вовец потрогал неровно вырубленную поперечину, посоображал, кто бы мог не полениться, поработать топором, обтесывая толстые сосновые жерди. Логически рассуждая, это должны быть тагильские бандиты, ведь они потеряли здесь двух человек. Только вот незадача – крест-то один. Ну, да и на том спасибо. В общем-то, угадали, всего один покойник в шахте.

Расчитывая, что бандиты могли бросить часть ненужных им вещей из рюкзаков хитников, Вовец направился к месту стоянки. Там он испытал еще более сильное потрясение: четыре рюкзака, аккуратно запакованные, стояли в ряд возле холодного кострища. Сев на брёвнышко, Вовец крепко задумался. Рядом переминался и вздыхал Фарид, здорово уставший за день, но возможность присесть, как все нормальные люди, ему в ближайшее время не светила.

Не поленившись встать и обойти ближайшую округу, Вовец не обнаружил никаких следов присутствия множества людей. Он сам видел, как тагильские боевики закуривали, распечатывали жвачки, да и другие тоже мусорили. Но ни одного окурка, ни одного фантика он не нашел. Вывод напрашивался простой и очевидный: после случившейся катастрофы налётчики замели следы и не взяли с собой ничего, что могло бы стать уликой. Следователь прокуратуры Коля Ченшин создал картину таинственного исчезновения некоего Вовы Меншикова. Если свидетели заткнутся, то понадобятся недели, чтобы докопаться в прямом и переносном смысле до истины. Да только кто же станет бить проходочный шурф бесплатно? Значит, Ченшин расcчитывает, что тайна останется тайной.

На этом поставив точку в рассуждениях, Вовец подошел к своему рюкзаку и распечатал его. Всё лежало на своих местах. Тогда он раскрыл рюкзак Серого. Там не хватало только кулька с изумрудами. Тоже понятно: не такой Ченшин дурак, чтобы расстаться с подобной добычей, да еще на глазах у банды. А если ребята вернутся, обнаружат пропажу, то заявлять о ней не станут. Вовец прошел к маленькой помойке, убедился, что Фариду за деревьями и кустами ничего не видно, и быстро сунул руку под днище. Спрятанные им пакеты лежали на прежнем месте. Облегченно вздохнув, он разыскал в рюкзаках аптечку и устроил Фариду капитальную перевязку. Содрал все пригоревшие коросты и обильно смазал ожоги мазью, потом забинтовал. Дал ему таблетку анальгина, а сам целых две проглотил. После этого нашел и распечатал пару банок говяжьей тушенки. Больше из еды практически ничего не осталось, всё умяла дружная бригада за время работы. Но ничего, сметали холодное мясо за милую душу даже без хлеба. Запили водой из пластикового баллона, тоже оставленного в одном из рюкзаков. После этого Фарид улегся плашмя на землю и сказал:

– Хоть что делай, не встану. Сил никаких нет, столько времени на ногах. Даже на корточки не могу присесть, так сразу больно делается.

Вовец, ковыряя щепочкой в зубах, смотрел на него без особого интереса.

– Знаешь что, дорогой, – заговорил после тяжкого вздоха, – следуя неумолимой логике событий, я должен тебя убить. Да ты лежи, а то больно будет, – придержал дернувшегося Фарида. – Сам посуди: ты теперь знаешь, как попасть в шахту, – он помолчал, кусая щепочку, выплюнул её, – ну, и всякое такое. Но после всего пережитого, знаешь, и не могу, и не хочу. Будь что будет, помогу тебе добраться до своих, а дальше сам решай. Вход я все равно завтра взорву и отсюда свалю. Так что мы с тобой вряд ли еще встретимся, но если придется, то не хотелось бы стать врагами.

Фарид сунул руку себе под живот и вытащил за ствол увесистый пистолет. Приподнял в руке.

– Вот, – сказал, уставясь в землю, – там возле колеса был. Бери, а мне и так ничего не будет, если наши вдруг придут. Он газовый, так что…

Он не довел до конца мысль, но и без лишних слов всё было ясно. Вовец взял тяжелое оружие, выщелкнул обойму. В боковой прорези виднелась тусклая патронная латунь. Всего пять патронов, шестой, надо полагать, остался в патроннике. Он задрал у себя сзади спецовку, засунул револьвер за ремень. Жаль, что возле рюкзаков нет "помпушки", её таки братва прихватила. А арбалет? Вовец вспомнил, что сунул его в кусты. Он поспешил к ним, раздвинул густые ветки и увидел, что арбалет и "козья нога" лежат на месте. Даже стрела, как прежде, прилеплена жвачкой к ложе. Он переворошил рюкзаки, но еще две стрелы пропали без следа.

Стрелы прихватил Серж. Сцапал их совершенно рефлекторно перед тем как рвануть в лес со всех ног, видно, сработала подсознательная тяга к оружию, а убегать с пустыми руками не хотелось. Когда позади грохнула пироксилиновая шашка, он уже был довольно далеко, тем более, что бежал под гору. Чуть погодя увидел бегущего параллельно Клима. А Серый к ним присоединился минуты через три. В руке он держал раскрытый складной нож, который обычно носил в кармане. Не хватало только Вовца. Они сбежали к своему пруду и быстро двинулись вдоль него к верховью ручья, русло которого скрыла поднявшаяся вода. Вдруг Клим остановился и сказал:

– А чего мы идем-то? Поплыли!

Действительно, длинный узкий пруд, зажатый склонами горушек, был всего метров двадцать-тридцать в ширину. Прямо из воды торчали верхушки ивовых кустов. Глубина здесь не могла превышать высоту запруды, то есть полтора метра. Они тут же, стараясь не плескать зря, не создавать лишнего шума, сошли в воду прямо в одежде и поплыли к противоположному берегу. Серж тяжелые арбалетные болты разделил с Климом – каждому по одному. Вполне сносное колющее оружие. И плыть с одной стрелой за пазухой легче. Заплыв не сказать, чтобы оказался рекордным, но меньше, чем через минуту, они уже сидели в кустах на другом берегу, выжимали одежду и сожалели, что не прихватили мазь от комаров. Тут их и настиг отголосок еще одного взрыва. Все решили, что Вовец использовал вторую шашку, и напряженно ждали ружейных выстрелов. Гадали шепотом: то ли там разошлись без стрельбы, незваные гости решили, что их так всех в клочья разнесут, и отчалили восвояси, то ли Вовец под шумок сам удрал потихоньку. О том, чтобы дружно идти в деревню и ждать Вовца в уютной избенке Адмирала, даже речи не заходило. Вначале намеревались выяснить обстановку в районе шахты и убедиться, что четвертый член бригады тоже скрылся в лесу. Вообще Клим считал, что Вовец не из тех людей, которые просто удирают от опасности, он если и убежал, то недалеко, без изумрудов не уйдет.