Максим Шахов - Пуля в подарок

Полевой, затаившись, слушал.

– Вот что я тебе еще скажу… – как можно спокойнее сказал Артем, группируясь для броска. – Скажу тебе вот что…

Тарасов метнулся к дровам, за которыми прятался враг. Только бы краешек увидеть – остальное довершит ядовитая «Гюрза»…

– Ха! – донесся до Артема выдох Умара. По плечу свистнул ветерок, боль обожгла кожу, брошенный нож со звоном вонзился в доски забора.

Полевой сбоку рухнул на Тарасова, обдав гнилым запахом изо рта. Опытный Умар умудрился выбить пистолет из рук противника и блокировать руки Артема.

Тарасов упал на спину, таща за собой врага. Полевой рычал, будто зверь, загребая руками предплечья врага.

«Нож… – колотилось в голове Тарасова. – Нож, блин…»

Умар толкнулся лбом, пытаясь ударить противника в лицо, но Артем уклонился, и потный огненный лоб чича проехал по его щеке. Полыхнула боль в груди: врагу удалось-таки ударить. Они покатились по земле. Тарасов, подтянув колено, врезал полевому в пах. Тот завыл и вцепился Артему в горло железной хваткой. Застонав от натуги, Тарасов подхватил противника и бросил через себя. Долю секунды оглушенный чич лежал ничком, и этого было достаточно: Артем уже сидел верхом на Умаре.

Тарасов вогнал нож под лопатку полевому, крутанул и с удовлетворением отметил, как мелко задрожало распластанное под ним тело. Умара сейчас принимали в объятия райские гурии.

Наступила тишина, только на соседней улице заливисто лаяла собака.

Испуганные домочадцы молчали. Стоны в салоне «Опеля» стихли: еще один чич отошел с миром, следом за своим полевым командиром или немного раньше.

Артем выдернул нож, для верности повторил удар – Умар больше не дрожал, – и побежал в сторону пустыря.

Вдалеке рявкнула сирена, блеснул луч прожектора – похоже, БМП с федералами. Как не вовремя…

Забросив вещдоки – нож и пистолет – подальше в кусты и мельком осмотрев поле боя, Тарасов двинулся в сторону шоссе. Только сейчас он почувствовал, как саднит плечо: летящее лезвие все-таки задело его.

Усталость свалилась на плечи. Артем знал симптомы того, что среди бойцов особого назначения называется «депрессией достижения». Сейчас нельзя позволить себе расслабляться, и водки сейчас не стоит пить. Вот через денек…

На трассе послышался гул. Тарасов механически свернул чуть в сторону и присел за кустами. Ехавшая машина остановилась, мерцая фарами.

«Кто это? Почему встал как вкопанный?»

Шорох и хриплое дыхание навалились на Артема сзади и прижали к земле. Тарасов попробовал освободиться классическим боевым приемом, ударив противника согнутой ногой, но прием не сработал: нападавший поставил блок, исключая любую возможность сопротивления.

– Ну, козлина! Матерый, сука! Сколько своих покрошил! – на чистом русском языке сказали над его головой. – Вяжи ремнем, Антоха!..

Один из бойцов поднялся во весь рост и посветил фонариком в сторону трассы. В ответ взревел мотор, и свет фар приблизился.

Артем, скрученный ремнями, поднял голову. Из темноты выкатился микроавтобус. Через секунду в отдалении загудел мотор «бэшки». Разведрота из Ханкалы немного опоздала.

Уже в машине разведчики в масках разглядели Артема и, похоже, разочаровались: славянская внешность схваченного разрушала их версию перестрелки, а офицерская книжка Тарасова окончательно сбила бойцов с толку. Угрюмо поглядывали они на испачканного в пыли, окровавленного Артема. Задержан в момент совершения, вина не требует доказательств – а поди ж ты, надо доставить в Ханкалу, хотя проще было бы повесить на первом дереве, как в прошлую войну…

– Куда этого? – небрежно ткнув пальцем в Тарасова, спросил дежурный на КПП.

– На гарнизонку, – буркнул один из бойцов. – У него офицерская книжка. Вроде даже настоящая…

Похоже, Артему предстояло не в первый раз познакомиться с прелестями гарнизонной гауптвахты.

«Леших» из «Шишкина леса» сорвала с коек команда «Подъем! Боевая тревога!» в третьем часу ночи. Содом поднялся неимоверный. Отвыкшие от общих тревог бойцы, что называется, «тормозили».

Срочники, наличествующие контрактники и офицеры через полчаса выстроились на плацу перед зданием штаба. Зло светили над ними прожектора. Захлебывался матом за хлипким забором командир автомобильной роты, взревывал, подвывая на высоких оборотах, мотор тягача: новая БМП не хотела заводиться без троса.

На крыльцо штаба вышел полковник Мезенцев в полевой форме и оглядел ряды батальона.

– Товарищи солдаты, сержанты, прапорщики, офицеры! – начал он. – Мать вашу за ногу, товарищи! Разве так должны взлетать по подъему диверсанты?! Мокрые куры, ети их мать!..

После этого многообещающего вступления комбат рыкнул:

– Где командир отдельной разведроты? Ко мне его!

– В отпуске, товарищ полковник! – подлез под локоть бате начальник штаба, тоже обряженный в камуфляж.

– Тьфу ты, точно! Вспомнил Тарасова на ночь глядя… – с иронией пробасил полковник. – Отлынивает, сукин сын!.. Товарищи, «Шишкин лес» отправляется на экскурсию в Ханкалу! Приказ министра обороны!

Мезенцев обвел застывший строй взглядом и добавил, уже улыбаясь:

– Кто сейчас крикнет «ура!», пять суток гауптвахты!.. Есть желающие? Нет? Тогда слушай вводную: технику погрузить на бортовые машины; «бэшки» выходят тихим ходом в направлении объекта 76. Личному составу проверить снаряжение – тоже на бортовых двинете… Жаль, времени нет: прогнал бы я вас марш-броском тридцать кэмэ до аэродрома!.. Лихутин, если новая «бэшка» не заведется, отчитываться перед министром будешь сам! В городке остается только дежурное подразделение. Все!

– Разрешите вопрос? – раздалось из шеренги офицеров. – А какая причина спешки, товарищ полковник? Война опять?

– На Кавказе враг снова поднимает голову! – красиво загнул комбат. – Понятно, думаю?

– Так точно! – прозвучал ответ.

Она приехала на следующий день. Боевики, только что услышавшие весть о смерти Умара, пребывали в прострации и никак не отреагировали на румяные щеки и русые шикарные волосы нового снайпера.

Олеся была землячкой Дмитруся и Сашка – безработная спортсменка, она приехала из Львова по чеченской вербовке. Земляки дичились новенькой, не зная, как с ней общаться. Да и чеченцы были сдержанны: хороший снайпер – ценный боец, и к нему всегда испытываешь подспудное уважение. Олеся, щурясь, внимательно разглядывала новых знакомых. Она приехала на Кавказ не только за деньгами, но и за приключениями. Ей было непонятно всеобщее уныние: светило солнце, пели птицы, и шелест листвы звучал совсем не так, как на родине.

– Ты в первый раз? – отважился спросить Дмитрусь у Олеси.