Сергей Зверев - Гавайская петля

Вошли еще трое – двое мужчин и дама. И у этих оголодавших настроение было праздничным. Весело смеясь, они расположились за центральным столиком, подозвали официанта.

Время в кулинарном раю никуда не спешило. Лениво перемещалась секундная стрелка, а минутная вросла в циферблат. Оставалось двадцать минут. Посетители ресторана ели с таким аппетитом, что Туманов начал нервничать. Просыпался «легкий» зверский голод. Он начал перелистывать меню. Мгновенно появился официант и в ожидании застыл с улыбочкой.

– Вот это, – ткнул Туманов в картинку. – И вот это. И что-нибудь… – он тяжело вздохнул, – безалкогольное.

– О’кей, сэр, – бодро возвестил работник заведения и испарился, как джинн Абдурахман ибн Хаттаб.

Такой оперативности он не ожидал. Не прошло и пяти минут, как перед посетителем выросло блюдо с таинственным «ломиломи», салат из овощей и фруктов и запотевшая бутылка фанты с водруженным на горлышко разовым стаканчиком. До рандеву оставалось девять минут.

В принципе Туманов успел поесть. Салат оказался непривычным, но съедобным, фанта и на Гавайях фанта, но вот проклятое «ломиломи»… Его никто не предупредил, что красиво оформленное блюдо – рубленая сырая рыба, сдобренная таким количеством приправ, что захлебнулся бы и Змей Горыныч! Приправа была коварная, действовала избирательно, но свою жертву в итоге нашла. Он проглотил, в сущности, вкусное блюдо, запил фантой. В первые мгновения ничего не происходило. Толстяк, расправившийся с горкой глазастых морских неудачников, тепло ему улыбнулся, показал большой палец и, подозвав официанта, стал что-то спрашивать, тыкая пальцем в меню. И тут желудок, никогда не принимавший ничего подобного, буквально взорвался! Стало нечем дышать, живот скрутило. Глаза поползли из орбит. Туманов буквально слышал, как желудок разрывается на части! Вот это попал. «Махи-махи» – вкусная рыба?! Кое-как поднялся, успел даже глянуть на часы – без трех минут двенадцать, – куда-то заковылял, придерживая живот, хватая за рукав официанта.

– Клозет, мистер…

«Клозет» по-английски – что-то вроде шкафчика. Но официант понял – видно, частенько случались забавные инциденты. Показал на дверь в закрытую кухонную пристройку, выразительно загнул ладонь – дескать, прямо и туда. Туманов кинулся сломя голову. Ну надо же так опозориться! Пробежал коридор с витавшими в нем кулинарными запахами, влетел в сортир, похожий на бесплатный общественный туалет какого-нибудь провинциального российского вокзала, отшвырнул покосившуюся дверь, забрался на обглоданный унитаз. Хорошо хоть не дырка в полу. Кряхтя, дотянулся до рулона не самой нежной в мире туалетной бумаги. Успел…

Через минуту он обрел способность воспринимать еще что-то. Через две – вернулось чувство юмора. Но слезать с унитаза пока не хотелось. Подождет его таинственный незнакомец, который, судя по голосу, не такой уж таинственный…

Окно в сортире было открыто. Машина въехала во внутренний двор, послышались приглушенные голоса. Взревел мобильник (неплохой рингтон для побудки), прозвучал командный окрик. Кто-то побежал. Раздались испуганные крики… А потом он свалился с унитаза – буквально за стенкой разразилась отчаянная автоматная стрельба! Строчили в несколько стволов, кричали люди. Первая мысль – бежать! – но Павел опомнился. Застегнул штаны срывающимися пальцами. Боялся, что оглохнет. Стрельба не смолкала, покатилось что-то тяжелое по кухне, взвизгнула ошпаренная женщина. Так продолжалось секунд двадцать. Потом все смолкло. Топот на улице. Стрелки́ побежали из кухни во внутренний двор. Стремительная сила выбросила Туманова из кабинки, он врезался в неработающий ржавый рукомойник, увидел в зеркале свою перекошенную физиономию, кинулся к окну. Очень высокое и очень маленькое. Он заметался, схватил пластиковое ведро с использованной туалетной бумагой, перевернул, взгромоздился на него.

Посреди захламленного двора, обнесенного бетонным забором, стояла широченная «Камри» – уже не «девочка», годов восьмидесятых. К машине подбежали четверо в масках. Водитель распахнул багажник – все четверо побросали туда компактные «Узи» и, оживленно переговариваясь, рассаживались. Работали быстро, без суеты. Снова местные? Драные джинсы, футболки необъятных размеров, сальные головы. Один из парней, прежде чем усесться, стащил маску. Мелькнуло возбужденное потное лицо, волосы, слипшиеся от пота, он отбросил их назад, оскалился, бросив что-то лаконичное водителю. Туманов действовал рефлекторно – как сотовый оказался в руке, он даже не понял. Плавный щелчок – сработала камера. Отшатнулся от окна. Парень, прежде чем забраться в салон, обозрел цепким взором заднюю стену заведения. Зацепился взглядом за окно, нахмурился. Возможно, что-то заметил. Но тут заголосили его подельники, он сплюнул и прыгнул в машину. «Камри» с места взяла в карьер – понеслась на улицу…

Туманов знал, что в ресторане будет плохо. Но чтобы так плохо… Он мог убраться подобру-поздорову – вылезти в окно и на улицу, но решил, что должен на это посмотреть. Павел побежал по коридору, перехватил затравленный взгляд какой-то маленькой поварихи – она загородилась от неприятностей сковородкой. От обеденного зала ничего не осталось. Решетчатые стены вдребезги, стулья перевернуты. Повсюду кровь, тела. Он смотрел на это, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Толстяк не успел подняться – куда уж с такой комплекцией, – лежал лицом в объедках, и под физиономией расплывалась лужа крови. Хоть поел перед смертью. Женщин, ведущих оживленную беседу, разбросало в разные стороны – они валялись в живописных позах среди поваленных стульев. Официант стонал, он пытался привстать, держался за живот – изо рта вытекала рвотная масса, смешанная с кровью. Любитель пива лежал среди осколков стекла – руки скрючены, выставлены перед собой, защищался от пуль. Его спутница, подволакивая перебитую ногу, тоскливо воя, выползала из-под стола, тянула руки к Туманову. Из троицы, что пришла позже всех, двое, кажется, выжили, но были тяжело ранены – стонали, истекали кровью.

Имелось еще одно тело. Человек в белой клетчатой рубахе появился после того, как Туманов умчался в туалет. Он лежал в углу, выгнув голову, а стул, с которым он рухнул, так и остался под ним. Стреляли в упор, на груди не осталось живого места, но лицо не пострадало и даже очки-«хамелеоны» держались на носу. Туманов нагнулся, стащил с покойника очки. Сердце екнуло, хотя с чего бы? Именно это и рассчитывал увидеть. В глазах покойника застыл панический ужас. За прошедшие месяцы он отрастил немного волос, отпустил элегантные усики, но не узнать его было невозможно. Горгулин Игорь Матвеевич. Бывший влиятельный член «Бастиона». И бывший же заместитель командующего Московским военным округом. Чудный денек, Игорь Матвеевич…