Сергей Зверев - Гавайская петля

– И вместе их проели, – подтвердил Кошкин. – И ни поноса, ни запора. От говяжьих отбивных и индюшечьих грудок отравиться можно, но трудно. Выспались, Павел Игоревич? Поедем в отель?

Туманов с сомнением посмотрел на часы. В городке кипит вечерняя жизнь. А еще патрули и эти парни с автоматами, которым патрули по барабану. Он уже проклял все на свете за то, что оставил в номере документы, билет и деньги. Хотя, с одной стороны, понятно, что бегать с этим хозяйством по наводненному странными личностями городку…

– Подождем еще часа три? – предложил он.

– Спите, шут с вами, – заулыбался Ордынкин. – Пойдем-ка мы с Василием еще разок перекусим.

– А я не против, – встрепенулся Кошкин. – Дело, как говорится, благонравное и Отечеству зело потребное.

Они подъехали к «Черепахе» в одиннадцать вечера. Заглушили мотор. Пробуждались загнанные в угол страхи. Казалось, что тени снуют по саду. Цветы источали пронзительные запахи – как будто защищались, гнали прочь своим ароматом. В двух или трех окнах горел свет.

– И мертвые с косами… – зловещим шепотом возвестил Ордынкин. – Полиции в отеле точно нет. Не такие в ней парни, чтобы припрятать машину где-нибудь за квартал, а потом тащиться пешком. На парковке бы поставили или у обочины – чтобы все видели. Так что полиции, Павел Игоревич, можете не опасаться. А с остальными мы справимся. Даже без оружия.

– Подставим плечо, – поддержал Кошкин. – Входим в отель и топаем до номера. Вы вещички собираете, а мы сторожим и никого не пускаем. И сразу назад. И вперед – небо ждет.

– Договорились, – Туманов поборол сомнения и распахнул дверцу.

– Павел Игоревич? – глухо произнесла человеческая тень, отделяясь от кустов. – Слава богу, вы приехали, безумно рад вас видеть в добром здравии…

– Спокойствие, парни. – Туманов сделал знак оперативникам, достал телефон и осветил лицо незнакомца. А почему, собственно, незнакомца? Уже по голосу сообразил, кто это такой.

Человек был взволнован и подавлен. Он действительно был взволнован и подавлен – а не работал на доверчивую публику. Губы дрожали, землистые пятна цвели на лице, глаза опутали морщины, оплели мешки. Он пытался улыбнуться, поправил очки, сползающие на нос. Что и говорить, появлению Туманова он дико обрадовался.

– Приятного вечерка, Александр Моисеевич, – вежливо приветствовал Туманов. – А вы конкретно в заднице, раз ищете со мной встреч. Вы не забыли, что в рейтинге лиц, чьей физической смерти я желаю прежде всего, вы занимаете вторую, от силы третью позицию?

– Я прекрасно помню, Павел Игоревич, – пролепетал Александр Моисеевич Левиц, бывший председатель комитета Директории по оборонной политике. – Мы превратили вашу жизнь в ад, признаю. И все же умоляю вас меня выслушать. Хотя бы потому, что мой рассказ будет абсолютно правдивым. Это, наверное, первый раз в моей карьере, когда я собираюсь рассказать абсолютную правду… – Он еще находил в себе силы шутить. – Впрочем, о политической карьере стоит забыть, под вопросом физическое существование…

– Павел Игоревич, вы уверены, что стоит слушать этого мямлю? – проворчал Кошкин. – Мы находимся в таком подходящем месте для светских бесед…

– А у меня такое ощущение, что я его где-то видел, – задумался Ордынкин.

– В телевизоре, – подсказал Туманов, – в увлекательной передачке «Директория истины». Ребята правы, Александр Моисеевич, желание вас выслушивать у меня почему-то отсутствует. Пусть даже вы скажете всю правду мира.

– Павел Игоревич, прошу вас, – взмолился Левиц. – Я с открытой душой, со мной никого нет, всех людей мы уже потеряли. Поверьте, я сейчас не работаю ни на какую зловещую организацию, и то, что привело меня на Гавайи, никак не связано…

– Минуточку, – перебил Туманов. – Повременим со словоблудием. Как случилось, Александр Моисеевич, что Горгулин погиб, а вы остались живы?

– Да что же в этом непонятного? – вплеснул руками Левиц. – Игорь Матвеевич звонил вам, он пошел на встречу. Мы поставили машину на соседней улочке, у продуктового супермаркета. Предполагалось, что в ресторане вы не задержитесь, придете к машине. И мы куда-нибудь поедем. Мы понятия не имели, что нас ведут! Эти сволочи везде, они весь город держат под контролем… Я слышал выстрелы, подошел минут через пять – там была толпа зевак, я смешался с толпой, видел, как пакуют тела. Ваше тело, Павел Игоревич, слава богу, не паковали…

– Вот тут я с вами солидарен, – пробормотал Туманов. – Слава богу. Что вы хотите?

– Просто выслушайте, Павел Игоревич. Но не здесь, давайте уберемся куда-нибудь. Моя машина на парковке перед вашим отелем – ее отсюда видно. Если хотите, ваши ребята могут поехать с нами. Но ради бога, беседа должна состояться один на один. Слишком высоки ставки, Павел Игоревич…

– Запахло шпионской мелодрамой, – фыркнул Кошкин.

– Мелодрамой? – удивился Ордынкин. – А кого трахнут в конце?

– Можете, если не терпится, пристрелить меня, Павел Игоревич…

– Нечем.

– Можете в морду дать.

– Позднее.

– Хорошо. – Левиц откинул голову на подголовник. Его лихорадило. И как сумел подхватить простуду?

В «Судзуки» было чисто и уютно. За бортом завывал соленый ветер, рокотал прибой. Натиск океана разбивался о скалы и рифы. Метрах в сорока на краю обрыва выделялся силуэт «Чероки». Две тени расхаживали взад-вперед. Стали чем-то заниматься – похоже, устроили соревнование, кто дальше бросит камень. Приборная панель испускала мерцающее свечение, бледные полосы бегали по напряженному профилю собеседника.

– С чего начать, Павел Игоревич, даже не знаю… Засада, в общем, полная. Как видите, перед вами не прежний самоуверенный функционер «Бастиона». «Бастион» мы предали, и правильно сделали. Да, мы предатели. Но и там – сплошные проходимцы и прохвосты. Все, что сделали с вами, было сделано для дела, ничего, как говорится, личного. Вас хотели посадить на крючок, использовать. Назовите это как угодно: контроль сознания, промывание мозгов, управление разумом… Игорь Матвеевич даже предлагал стереть вам память о прошлом и заменить ее новой памятью. Ну, это как бы… – Левиц замялся.

– Манкурт, – усмехнулся Туманов. – Раб, что не помнит прошлой жизни и полностью подчинен нынешнему хозяину.

– Да, наверное. До конкретного воплощения все равно не дошло… извините. Позднее вы бесследно испарились. Вас засекли на Балеарских островах, но когда пришел человек, чтобы выразить почтение, вас там уже не было. Не знаю, где сейчас находится Дина Александровна с двумя молодыми людьми – ей-богу, не знаю. Да и знать не хочу. Пришла пора, Павел Игоревич, позаботиться о собственной шкуре. А все эти интриги, тайные операции, шпионские страсти – это, извините, такая пена. Перед вечностью, имею в виду. Вас не сильно удивит, если я скажу, что в последний месяц мы с Горгулиным работали на Центральное разведывательное управление Соединенных Штатов? Ну, не в штатном расписании, конечно, а, скажем так, на договорной основе?