Сергей Зверев - Гавайская петля

В районе трех часов пополуночи на подгибающихся от усталости ногах он выбрался к истоку Калауа. Постоял несколько минут у закрытого продуктового магазинчика на пересечении с Вилидж-Секл. В городе было тихо. Предрассветный час. Спали уже неугомонные «совы». И шустрые «жаворонки» еще спали. А стало быть, полиция спала, преступный мир спал, и, хотелось надеяться, что и все остальные. Он шел по пустынному тротуару – мимо домов, окруженных буйной флорой, мимо решеток и газонов, мимо спящих автомобилей. Только раз по примыкающей улочке проехал автомобиль – напомнил, что он покуда в этом мире не один. Павел встал, дождался, пока затихнут звуки. В десять минут четвертого Туманов подошел к «Черепахе» и занял позицию у ограды. Не курил, не зевал – стоял и слушал. В «Черепахе» было тихо. Он просочился на центральную аллейку, ушел в сторону, прокрался к торцевой части здания. А здесь как всегда – воздух напоен приторными ароматами, их так много, что впору обзаводиться дополнительным носом… Он вскарабкался по угловой пилястре – кирпичная кладка, на радость скалолазам, представляла сплошную «гребенку». Добрался до карниза – символического выступа вдоль второго этажа. На выступе помещалась лишь часть ступни, но ему хватило, чтобы удержаться. Аналогичный выступ был сверху, на высоте поднятых рук. Туманов медленно перемещался, добрался до окна, попытался приподнять раму. Она не поддавалась. Подобное развитие событий он прогнозировал. Достал из кармана гнутую стальную скобу, найденную в лодке, вставил между окном и рамой, начал плавно расширять щель, двигая взад-вперед. Минуты через три шпингалет с обратной стороны вылез вместе с шурупами и почти без стука упал на подоконник. Туманов приподнял раму, пролез в санузел, совмещенный с ванной комнатой, спрыгнул с подоконника и закрыл окно. На цыпочках подкрался к двери, стал слушать. Самое смешное могло начаться после того, как выяснится, что за время его отсутствия номер сдан посторонним людям…

Он приоткрыл дверь. В номере было тихо. Шторы задернуты. Кровать, слава богу, заправлена. Никого… Облегченно вздохнул, перевел дыхание и пробрался в угол – к тайнику. Забрался за телевизор, втиснулся кое-как, присел на корточки, сдвинул колонку и отодрал плитку. Сунул руку в тайник. Похолодел. Тревога!

Приоткрылась входная дверь, и загорелся плафон над выключателем.

– В надежном месте ваши сокровища, Павел Игоревич, не переживайте, – прозвучал насмешливый голос с сильным прибалтийским акцентом. – Мы не могли допустить, чтобы у вас появилась даже теоретическая возможность покинуть Гавайи. О, у вас отличная новая прическа…

На пороге стоял бывший сосед по гостинице (впрочем, почему бывший?) Айвар. Он не улыбался – причин улыбаться у Айвара, наверное, не было. Он держал пистолет, увесистый, черный – надо думать, не газовый и не травматический. Посторонился, вошла его подруга Вия с таким же пистолетом.

Не впервые он давал себя провести. Но обидно, до слез обидно – столько усилий впустую. Мог в особняке сенатора помереть, в джунглях, от падения в воду с семидесятиметровой высоты. Так нет, выжил, добрался до Хавы… Стоять в углу за тумбочкой было страшно неудобно – извернувшись, на одной ноге.

– Можете выйти, – вник в его нелегкое положение Айвар. – И сядьте вот сюда, – он показал стволом на кушетку, – только не бросайтесь на нас с Вией, пожалуйста. Не забывайте, мы подготовлены так же, как и вы, но нас больше. А через несколько минут, – он посмотрел на часы, – будет еще больше. Подъедут люди, и вам придется с ними прогуляться.

– На кладбище? – вздохнул Туманов, присаживаясь на постель. Дергаться и вправду не имело смысла – два пистолета из разных концов комнаты смотрели ему в голову.

– Лично я бы с удовольствием отправил вас на кладбище. Но с вами хотят поработать влиятельные люди. Вы влезли в операцию, проводимую нашей организацией. Благодаря исключительно вам она провалилась.

– Ничего не понимаю, – Павел потер ладонями виски – в голове завертелась песчаная буря, она отказывалась проводить простейшие логические операции. – На кого бы вы ни работали, уважаемые Айвар с Вией, должны понимать, что сознательно я не встревал ни в чью операцию. Я давно ни на кого не работаю… Подождите. – Он очень плохо сегодня соображал. – «Наша организация» – это вы о чем?

Молодые люди переглянулись.

– Да ладно вам секретничать, – разозлился Туманов. – Вот он я – перед вами. Никуда не денусь. Говорите – хоть не так обидно будет.

– А больше нет секретов, – пожал плечами Айвар. – По крайней мере, для вас.

– Привет вам, кстати, от Петра Яковлевича, – коверкая русские слова, произнесла Вия. – Он умирает от нетерпения поскорее с вами встретиться.

– С Петром Яковлевичем?.. – Нет, он сегодня точно не мыслитель.

– Карагуев Петр Яковлевич, – напомнил Айвар, – один из разработчиков операции на Гавайях. Кстати, от других членов Капитула вам тоже привет. Ох, и злые они на вас…

– Понятно, – пробормотал Туманов. – Вы работаете на Орден. Ну что ж, я начинаю понимать отдельные вещи…

– Слава богу, – усмехнулась Вия. – А мы уж думали, что ваш ступор – явление постоянное.

– Нам было известно про происки ЦРУ, но и в голову не могло прийти, что ваши бывшие коллеги из «Бастиона» под шумок соберутся нас переиграть, – поджав губы, сообщил Айвар. – Вы сыграли на их стороне – понятно, что никто вас специально не готовил. Ордынкина и Кошкина готовили вслепую – без гарантии на успех. Интерпол действительно занимался поисками Вердиса, а «Бастион» просто изящно ввел свои клешни в чужую операцию, оставив с носом всех заинтересованных лиц и организации. Еще несколько дней назад мы ничего об этом не знали – сейчас знаем, но использовать уже эти знания…

– Ордену не впервые проигрывать, – пожал плечами Туманов.

– Как и «Бастиону», – ухмыльнулась Вия. – Не поверите, Павел Игоревич, временами начинаю сильно недоумевать, чем же наши организации отличаются одна от другой.

– Я сейчас тебе объясню, – сказал Айвар. – Нашей конторе нужно больше – и чтобы все это удовольствие не растянулось на три столетия. Мы амбициозны, верим в свою исключительность и в то, что можем переделать мир под наши запросы. А «Бастион» – просто кучка мстительных ренегатов, которые предают друг друга и грызутся за теплые места. Это не «Бастион» шестилетней давности – тогда действительно были офицеры, душой и телом преданные России и искренне считающие, что делают благое дело. Одни нынче разуверились, иных уж нет. Вот Павел Игоревич, например, относится к первым. Он разуверился. А был прекрасным исполнителем. Теперь картина становится ясна. Вердис все эти годы работал на нас, хотя усиленно делал вид, что работает на всех, кто может предложить работу. Все просто, Павел Игоревич. Большая политика решалась на Гавайях. Сенатор был нашим другом, но… как бы это выразиться, таким другом, которому никогда не поздно перековаться во врага. Слишком много было у него «серых референтов», склоняющих к отказу от сотрудничества с Россией, слишком много собственных комплексов, мешающих плодотворной работе. Выгодное для Кремля решение комиссии – и для России наступают благоприятные времена.