Сергей Зверев - Аномальная зона

– Послушайте, – пробормотала она, – а где я, извините, нахожусь?

Мы смеялись – злобно, истерично, с надрывом. Смеялись все, и даже Арлине стала робко улыбаться, хотя вряд ли понимала, что это значит.

– Одно скажу наверняка, дорогуша, ты не дома, – отсмеявшись, сказал Шафранов. – Ты находишься во враждебном жестоком мире. Тебе еще повезло, что окружают тебя не отмороженные придурки.

– А тот мальчик... Он был такой славный, волновался, правда, сильно... Что вы с ним сделали? Почему он убил вашего товарища?

– Какая любопытная... – крякнул Корович. – Почему, почему... Кстати, Михаил Андреевич, ты поступил по меньшей мере гениально, когда отправил Топоркова в тыл с девчатами и Степашкой. И наша пришелица так удачно на нем повисла... Впрочем, будь он порешительнее, все равно бы нас перестрелял. Ты уже тогда что-то чувствовал?

– Ни хрена я не чувствовал, – проворчал я. – Везение нас спасло, друзья мои, чистой воды везение. Степан, ты что там, до подвески уже добрался?

Коротышка целенаправленно проводил ревизию в багажнике. Гремели коробки, банки, склянки, что-то скрипело под сиденьем у Анюты. Загремело железо, он выволок ящик. Анюта втянула голову в плечи. Шафранов перегнулся через сиденье.

– Поздравляю, друзья. Степан нашел ящик динамита. Рисковые они, эти крупининские парни – на пороховой бочке ездили. Может, просто забыли про него?

– «Динамит не продинамит, автомат не утомит…» – как-то рассеянно пропел Корович. – А что такого? Подумаешь, динамит. Если не приделать к нему шаловливые ручонки, так он и не взорвется... Эй, Степан, – Корович напрягся, – а ну, не трогай эту штуку!

– На эскимо похоже, – буркнул Степан. – Вы посмотрите, что я еще нашел! В полушубок завернули, думали, не найду... – Некоторые нотки в голосе коротышки позволяли предположить, что находка стоящая. Резкий звук – словно синхронно откупорили несколько бутылок шампанского. Вздрогнули все присутствующие. Закричали с возмущением. Степан уселся прямо на пол и запрокинул огромную бутыль с самогоном... А потом, сыто икая, объяснял рассерженным и обрадованным товарищам, что продукт такого рода ему необходим просто жизненно – вследствие неумеренного вечернего потребления и последующих мрачных событий. Анна Дмитриевна, если есть желание, тоже может приложиться. Анна Дмитриевна только о том и мечтала! Пили все – из засаленной кружки с запахом мышиных испражнений. Потребили по разу, затем по второму, помянув добрым словом запасливых ребят Крупинина. Не одни мы такие умные – снимать ежедневный стресс первоклассным деревенским первачом. А то, что первоклассный, кто бы сомневался! Не подсунут запуганные крестьяне бравым воякам паленую сивуху...

– Хватит, – распорядился я, – пьянство не поможет... Да отберите вы кружку у этой алкоголички!

Степан отнял у Арлине кружку с недопитой самогонкой и ликвидировал ее в один присест. Мордашка коротышки сделалась счастливой и в меру умиротворенной. Арлине надрывно кашляла.

– Да как вы это пьете...

– Понимаем, барышня, – похлопал ее по спине услужливый Шафранов, – в ваших палестинах такого пойла не подают. В вашем мире потребляют исключительно «Хеннесси» и «Вдову Клико» тридцатилетней выдержки.

– Я половину слов не поняла из того, что вы сказали, – призналась девушка, настороженно поглядывая на нового покровителя. – У нас имеются крепкие веселящие напитки, отчего же. Отец любит принять у себя в кабинете после ужина рюмочку или две хорошего ликера...

– Аперитив, – кивнул Корович.

– Диджестив, – поправил Шафранов. – Дурында ты, Николай Федорович. Запомни – аперитив перед жратвой, диджестив – после. И никак иначе. Впрочем, если мы в России... то можно и иначе. Расскажи про свой мир, Арлине.

Нет, она определенно не была сумасшедшей. Рассказывать ТАКОЕ с серьезным лицом, захлебываясь воспоминаниями о счастливом прошлом... Впору лапшу с ушей снимать. Страна, в которой проживала Арлине, называлась Шибиром. Начитанная Анюта тут же принялась комментировать, что Шибиром звали хана Восточно-тюркского каганата в седьмом веке, и по одной из версий слово «Сибирь» именно оттуда и проистекло. Но комментарии «удалили», и Анюта обиженно замолчала... Безмятежная размеренная жизнь в предместье большого города. Там нет ужасных лесов, как в Каратае. Природа гостеприимна, рада человеку. Люди дружелюбны. По улицам бегают замечательные автомобили, работающие на солнечных батареях. «Варяжцы», «Коловраты», «Колонтари»… Иностранной техники в помине нет – только свое, отменного качества. Войны, насколько она знает, не было несколько столетий. Государства, в привычном понимании этого слова, не существует. Какой-то аналог регионального самоуправления с выбираемым совещательным органом («Анархия – мать порядка, – тут же вставил Корович. – А что вы так смотрите? Анархисты – это не те, что в рваных тельниках да с самогоном и бабами в обнимку. Их советская пропаганда такими сделала»). Жизнь патриархальная, с небольшими ограничениями, не особенно влияющими на «права человека». Очень спокойно, полиция на улицах не пристает с требованием показать паспорт и прописку. Никого не волнует, откуда ты прибыл. В деревнях чисто, тихо, культурно, красивые дома, опрятные фермерские угодья – сплошная пастораль с буколикой. Арлине обитает в просторном светлом доме, состоящем из шести комнат, у нее своя машина – желтая двухместная «Капля», новинка «отечественного автопрома». За домом по каменному руслу протекает речка, и вода в ней прозрачная, белая, звенящая...

– Беловодье, ух ты... – Корович споткнулся, посмотрел на меня виновато – дескать, прости, командир, чушь сморозил.

– От це ж гарно... – бормотал Шафранов, покрываясь какими-то странными пятнами, – от це ще як гарно... Беловодье не Беловодье, но я бы там поселился... Пустишь в свой мир, барышня?

– Да я-то, конечно... я не против, мы всегда рады хорошим людям... – бормотала Арлине, покрываясь румянцем.

– Размечтались, – недовольно бурчал я. – Еще по одной – и не такое пригрезится. О наболевшем, господа, о наболевшем. Возвращаемся на грешную землю. Командовать парадом я больше не хочу, да и права уже не имею. Имеются идеи?

– Послушай, Луговой, – как-то глухо, еле слышно проговорила Анюта, – у тебя есть хоть одна исполненная мечта?

Я в упор не понимал, о чем она. Просто не хотел этого понимать!

– Предлагаю обсудить наши РЕАЛЬНЫЕ перспективы, – упорствовал я. – Исходя из того, что из Каратая нам не выбраться, а жить дикарями или на подпольном положении в какой-нибудь глухой деревне – вариант временный, пока не прикончат...

– Вот видишь, ты сам и ответил на свой вопрос, – прошептала Анюта.

Я чувствовал: еще минута в подобном ключе, и меня заколотит от злости.