Владимир Гриньков - Украсть у президента

Когда Корнышеву до этих двоих оставалась пара метров, один из них вдруг сделал шаг в сторону, перекрывая Корнышеву путь на улицу, и в руке у него был пистолет с глушителем. Он держал пистолет на уровне живота и так от живота и выстрелил. Корнышев услышал хлопок и одновременно его больно ударило в живот, его даже отбросило назад, но на ногах он чудом удержался. Бросился вперед и вправо, вдоль стены, и теперь стрелку мешал его напарник. Этого напарника Корнышев толкнул на стрелка, одновременно рванул из-за пояса пистолет, попытался выстрелить. Осечка! Упавший стрелок уже выкарабкался из-под своего напарника, изготовился к стрельбе, но Корнышев обрушился на него сверху и стал молотить рукоятью пистолета, будто гвозди молотком забивал. Брызнула кровь. Стрелок обездвижел.

Корнышев рванулся к двери, ожидая выстрелов вслед, но повезло, успел выскочить. Побежал вдоль дома. Из фургона вывалился какой-то малый, Корнышев прицелился в него на бегу из пистолета, парень инстинктивно рухнул на землю.

Корнышев свернул за угол. На бегу осмотрел пистолет. Оказывается, эта железка спасла ему жизнь. Пуля попала в пистолет и изуродовала его, потеряв при этом свою убойную силу. Корнышев бросил в урну ставшее бесполезным оружие.

Выйдя переулками на Тверскую, Корнышев взял такси и назвал первое, что ему пришло на ум: Капотня. Главное – чтобы далеко и чтобы у него было время на обдумывание. Пока еще он не знал, что ему делать дальше. За какой-нибудь час его положение в этом мире кардинально изменилось. Кто-то, ему неведомый, уже успел вычеркнуть его недрогнувшей рукой из списков живущих, хотя он и продолжал пока жить из-за нерасторопности палачей.

– Что это у вас? Кровь? – вдруг спросил таксист.

– А?! – вскинулся Корнышев.

А на одежде действительно были свежие пятна. Потянул рубашку вверх и увидел рану на обнажившемся теле. Видимо, пуля, срикошетив от заткнутого за пояс пистолета, чиркнула по коже, порвав ее. Корнышев поднял глаза на таксиста. Тот смотрел с подозрительностью и испугом. Сдаст.

– Все нормально, – сказал Корнышев.

Но таксист уже увидел и пулевое отверстие в одежде Корнышева.

– Давай так, – сказал он севшим голосом. – Мне денег твоих не надо. Ты сейчас выйдешь, и мы разбежались.

И действительно он остановил машину. От Тверской успели отъехать всего ничего.

– Что же ты делаешь, гад! – вполне правдоподобно озлобился Корнышев. – Куда я пойду в таком виде? До первого милиционера?

– Это не моя забота, – хмуро сказал таксист.

– А какая твоя забота? Деньгу зашибать? На, подавись!

От пухлой пачки долларов он отщипнул часть толщиной в полсантиметра и бросил на колени таксисту. Стодолларовые купюры посыпались лепестками.

– Ты пойми, меня же потом за соучастие привлекут, – дрогнул водила.

Его оставалось только дожать.

– Какое соучастие! – зло сказал Корнышев. – Ты помалкивай и едь! Твое дело за дорогой следить, а не за пассажиром! Ты и не видел ничего!

Таксист вздохнул и тронул машину с места.

– Только если ты меня к ментам привезешь, я скажу, что мы вместе были, – на всякий случай пугнул таксиста Корнышев. – Попробуй потом отмойся.

Таксист зло плюнул в открытое окно и смачно выругался.

– Ну чего ты? – попенял ему Корнышев.

– Хреновый день сегодня с самого утра! – сообщил таксист мрачно.

Запретные пункты: вокзалы, аэропорты, посты ДПС на выездах из Москвы. Еще: метро, где всегда полно милиции и где на каждой станции есть камеры слежения. Еще: центр города, где полно оперативников в штатском. Еще: своя собственная квартира. Еще: квартиры всех родственников, близких и дальних. Еще: квартиры друзей-приятелей. Еще: гостиницы и агентства недвижимости, любые места, где необходимо предъявлять документы.

Он вдруг обнаружил, что ему некуда идти. Он был изгоем в десятимиллионном городе. Здесь для всех было место, но не для него. По любому из знакомых ему адресов его могла настичь погоня. Все те, с кем он состоял в родственных или дружеских отношениях, все, чьи телефоны будут найдены в его записных книжках или о ком смогут вспомнить соратники по службе и друзья, будут отработаны в течение самого короткого времени. Каждый новый проверяемый будет вспоминать еще кого-то, кто не успел пока попасть в невод азартных «рыбаков», список будет расширяться, и в него попадут даже те, кому Корнышев последний раз звонил лет десять назад.

В Москве стало неуютно и тесно. И надо отсюда уходить. Он доедет до Капотни, там отпустит машину и пойдет к Кольцевой автодороге, опоясывающей Москву крепостным валом. Если ехать машиной, то этот вал можно миновать только в строго определенных точках, где обязательные посты ДПС и хорошо натасканные инспекторы и где машину могут в любой момент остановить. А он пересечет Кольцевую дорогу пешком и не через надземный переходный переход, где запросто может подкарауливать засада, а в произвольной точке. Подойдет к дороге под прикрытием лесопосадки и перебежит на другую сторону, подгадав удобный момент.

Он уже поверил в то, что придуманный им план не имеет изъянов, как вдруг взгляд его скользнул по заляпанной кровью одежде, и все его умозаключения в мгновение превратились в прах.

У таксиста одежду брать нельзя. Таксист вообще не должен знать, как будет выглядеть Корнышев через какие-нибудь тридцать минут или час. Отпустить таксиста и зайти в магазин готовой одежды? В таком виде зайти, в крови? Если бы был человек, к которому он мог бы обратиться! Но так не бывает. Любой человек из тех, с кем он общался прежде, может быть проверен. И это уже как клеймо. Отметина. Знак беды. От прошлого никогда никуда не деться, черт побери. Ты можешь обзавестись новой биографией и новым именем, а все равно от прошлого не избавишься. Ты был мужчина, офицер, и тебя звали Ваня Алтынов, а потом ты превратился в женщину с проблемной памятью, с кучей комплексов, и вообще стал человеком заурядным и безобидным, а все равно убили, и убили именно как Ваню Алтынова, хоть этот искалеченный хирургами и психиатрами человек даже не догадывался о том, что он Алтынов. От прошлого никогда не избавиться, оно с нами живет, как говорила Лена…

Лена!!!

– Разворачивай! – сказал Корнышев и рванул ворот рубашки, потому что его вдруг обдало жаром. – Я покажу, куда ехать!

Таксист покосился недовольно, но перечить не посмел.

Корнышев указывал дорогу, подсказывая, где повернуть. Но конечную точку маршрута он предусмотрительно утаил, выйдя из машины за несколько кварталов от дома Лены. Таксист газанул и умчался, едва только Корнышев вышел из машины. Корнышев свернул во дворы, где меньше было фонарей, чем на дорогах, и в ночной темноте кровь на его одежде практически не была видна.