Владимир Гриньков - За пригоршню баксов

– Надо же, какая любовь.

– А у него не любовь, коллега. Я тут одну вещь понял. Для Марецкого вот эта рыжая немка – уникальный шанс. И, может быть, шанс единственный. Ему нужно вырваться отсюда, потому что ничего хорошего здесь его уже не ждет.

– «Здесь» – это в России?

– Да. Он разъезжает на роскошном авто, пользуется кредитными картами, пьет дорогое вино и вообще ведет жизнь барина. Но за душой – ничего. Сестра его содержит. Точнее, друг сестры. А если завтра Инна Марецкая рассорится с этим своим другом? Поэтому Марецкий так рвется в Германию. Он как бы переходит в новое качество. Иной статус. Был российским композитором, стал мужем немецкой принцессы. Ничего не теряет, а только приобретает. Обеспечивает свое будущее. Здесь у него будущего нет. Там – есть. Он, по крайней мере, на это надеется.

– Хамзе можно другой ход подсказать, – предложил Костюков. – Если Марецкого здесь не удержать, то мы все-таки вывозим его в Германию под охраной…

– Но без сестры.

– Без сестры, безусловно. Там, в Германии, мы обеспечиваем ему охрану, а после вывозим в какую-нибудь третью страну, где ему ничто не будет угрожать, и там с ним расстаемся.

К бару подъехал старенький «жигуленок». Два растрепанных и явно нетрезвых парня вышли из машины и направились в бар, неся с собой шум и беспокойство.

– Валюха, привет!

Барменша улыбнулась им как старым знакомым.

– Шесть пива и чипсы!

– Пива с собой, мальчики?

– Ага!

Они переминались с ноги на ногу и стреляли глазами по сторонам. Им было хорошо и весело. Позади ночная дорога. И впереди ночная дорога. Только теперь с пивом. Один из парней встретился взглядом с Китайгородцевым.

– Чипсы местные? – спросил доброжелательно Китайгородцев.

– В смысле? – непонимающе осклабился парень.

– Местного производства? У вас тут цех в соседнем городе.

– Какой цех? Школа, почта и милиция.

– А цех по производству чипсов?

– Нету такого.

– Из Петербурга возим, – сказала барменша. – Позорище какое! Будто у нас в районе своей картошки нет!

Высокий парень что-то рассказывал женщине-администратору. Та смеялась. При появлении Китайгородцева парень замолк.

– Вы сын Николая Константиновича Пестрякова? – спросил Китайгородцев.

– Да.

– Отец еще здесь?

– Уехал.

– Ай-яй-яй!

– Что-то случилось?

– Ничего не случилось. У вас тут постоялец. Фирмач. Из двадцать пятого номера. На него данные есть?

– Какие данные?

– Паспортные.

– А как же! – сказала женщина. – Мы фиксируем.

– Позволите взглянуть?

Женщина посмотрела на парня. Тот неопределенно пожал плечами в ответ. Они не видели никаких оснований для того, чтобы отказать.

– Вот, – сказала женщина, раскрывая журнал. – Фамилия, имя, отчество. Данные паспорта. Прописка.

А прописка у него не местная.

Китайгородцев переписал. Спросил:

– Давно он у вас живет?

– Со вчерашнего дня.

– Он раньше у вас останавливался?

– Нет.

– А вы его когда-нибудь прежде видели?

– Нет.

– То есть он вам незнаком?

– Конечно. А что? Что-то не так?

– Все так, – сообщил Китайгородцев. – И даже лучше. Что он за человек, кстати?

– Не знаю.

– Хотя бы как он дни проводит?

– Вчера в баре весь вечер просидел.

– С чеченцем?

– Ну этого я не знаю, с кем он там сидел, – развела руками женщина.

Китайгородцев обернулся и выразительно посмотрел на Костюкова. Тот все понял, кивнул и отправился в бар.

– А сегодня? – спросил у женщины Китайгородцев.

– Вышел из номера пообедать, и потом я его уже не видела.

– По лесу ходил, наверное?

– Я не знаю, – сказала женщина. – Не видела я.

Она читала книжку.

– Я вас вот о чем попрошу, – сказал Китайгородцев. – Вы не говорите ему, пожалуйста, что я им интересовался. Хорошо?

– Хорошо.

– Чеченец, кстати, уехал?

– Уехал. Ни с того ни с сего вещи собрал и умчался.

– А еще кто-нибудь селился сегодня?

– Нет, не было никого.

– Хорошо, спасибо. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Китайгородцев стал подниматься наверх. Уже на лестнице его нагнал Костюков.

– Чеченец и этот фирмач были в баре в одно и то же время, но сидели за разными столиками. Друг с другом не общались. Фирмач ушел раньше, – доложил он.

В ответ Китайгородцев протянул испещренный записями листок.

– Срочно свяжись с Хамзой, пускай они проверят этого фирмача. Кто он и откуда тут взялся.

– Чем он тебе не нравится?

– Понимаешь, мне хозяин мотеля сказал, что этот фирмач где-то неподалеку чипсы штампует, а барменша вот говорит, что чипсы тем не менее приходится возить аж из самого Питера. Получается, что фирмач этот либо врет про чипсы, либо одно из двух. И прописка у него совсем не местная.

Как оказалось, через дамбу Юшкин перешел зря. Ему как раз в противоположную сторону было нужно. Там Петрозаводск, вокзал и поезда, идущие на Москву. А здесь – заболоченная местность, так что идти нужно было по шоссе, которое в конце концов выводило к населенному пункту со странным названием Машезеро.

– А дальше там что? – спросил у перепуганного мужичка Юшкин.

– Известно что – лес.

Значит, назад, через дамбу. Но Юшкин, только что чудесным образом избежавший расправы, повторно искушать судьбу не хотел. Почти наверняка там, за дамбой, его поджидали. Он был единственным свидетелем учиненной расправы и понимал, что пощады ему не будет. Уж лучше отсидеться, переждать.

– Смотри у меня! – пригрозил он мужичку и даже потряс у него перед носом пистолетом.

Мужичок стал белее полотна. Юшкин развернулся и побежал к дамбе. Поднялся на нее, присел, чтобы не маячить, повел взглядом вдоль асфальта дороги. Он увидел дом, в котором лежали два трупа, но рядом с домом не было ни машины с московскими номерами, ни приехавших на ней людей. Юшкин выждал немного, потом перебежал через дорогу и быстрым шагом пошел прочь, оставляя за спиной и дамбу, и тот страшный дом, и надежду на скорое возвращение в Москву. Просто он по опыту знал, что не всегда прямой путь оказывается самым коротким.

Он прошел мимо базы отдыха, и слева, в лесу, обнаружились какие-то постройки, деревянные дома смотрели пустыми глазницами окон, все выглядело заброшенным, но и туда Юшкин не свернул. Озеро справа от дороги отступило, начался лес. Юшкин шел, торопился, оглядывался, ожидая погони. Если впереди или позади появлялась машина, Юшкин бросался под деревья, падал в траву и лежал, целясь из пистолета в направлении дороги. Очередная машина проносилась мимо, не останавливаясь. Юшкин еще немного лежал, выжидая и успокаиваясь, после чего вновь выходил на дорогу и продолжал свой путь.

Очень скоро ему надоело испуганным зайцем прыгать в траву. Он стал присматриваться, куда бы ему с дороги уйти, влево или вправо, как вдруг справа по ходу обнаружилась лесная дорога, уводящая подальше от опасного асфальта. Туда Юшкин и свернул. Он вряд ли ушел от дамбы больше чем на два километра, но и это расстояние уже казалось ему спасительным.