Дмитрий Харитонов - Репортаж не для печати

На самом деле, немцы отнюдь не собирались следовать такому плану. Канцлер Брандт считал, что заложников наверняка ждет смерть, едва самолет оторвется от немецкой земли. Поэтому террористов было решено обезвредить на военной базе. Этим собиралось заняться подразделение полиции под видом экипажа самолета. В поддержку ему дали снайперов, засевших в контрольно-диспетчерском пункте.

Когда арабы с заложниками перед посадкой в вертолет стали выходить из автобуса, шеф Моссада Цви Ша-мир и Дитрих Геншер наблюдали за ними из соседнего здания.

Геншер не мог скрыть своего волнения и стал пересчитывать террористов вслух.

– Один… два… три…, – в горле у него пересохло, и министр судорожно вздохнул.

– Успокойтесь, Дитрих, – бросил через плечо Шамир.

– Мы отобрали лучших снайперов, – сообщил Геншер. – Только бы они не подвели.

– По крайней мере, дело идет к развязке, – согласился израильтянин.

– … Четыре… пять…, – продолжал считать Геншер, но внезапно осекся.

– … Шесть… семь, – недоумевающе протянул Шамир.

Казалось, что оба высокопоставленных чиновника сейчас потеряют сознание. Боевиков оказалось восемь человек, а на операцию взяли только пять снайперов.

Четыре вертолета взмыли ввысь и взяли направление на военно-воздушную базу. На двух из них разместились террористы с заложниками, на двух других – немецкие официальные лица и Шамир.

После прибытия глава Моссада отчетливо понял: его соотечественники обречены. К тому же, полицейские, взявшиеся изображать экипаж «Боинга», в последний момент пошли на попятную, заявив, что это самоубийство.

Шамир и Геншер увидели, как два террориста, по одному из каждого вертолета, пересекли площадку и побежали к застывшему в одиночестве «Боингу». Когда они возвращались назад, прогремел выстрел немецкого снайпера. Боевики, ища укрытия, бросились под вертолеты и открыли ответный огонь. С обеих сторон началась беспорядочная стрельба и засвистели пули.

В 23.30 агентство «Рейтер» передало экстренное сообщение: «ВСЕ ИЗРАИЛЬСКИЕ ЗАЛОЖНИКИ ОСВОБОЖДЕНЫ». Эта новость, мгновенно облетевшая весь мир, оказалась чудовищной ошибкой. Германская полиция ввела Рейтер в заблуждение.

Один вертолет был взорван боевиками около полуночи. Вскоре загорелся и другой. Все девять заложников, один германский полицейский и пятеро террористов погибли. Троих оставшихся в живых удалось схватить.

В 3 15 утра агентство Рейтер внесло мрачную поправку в переданную ранее информацию: «СРОЧНО ВСЕ ИЗРАИЛЬСКИЕ ЗАЛОЖНИКИ, ЗАХВАЧЕННЫЕ ТЕРРОРИСТАМИ, ПОГИБЛИ».

Цви Шамир попросил соединить его с Годдой Меир.

– У меня плохие новости, – сказал он ей по телефону.

Спортсмен Давид Бергер оставался живым в течение часа после перестрелки арабов с полицейскими. Его еще можно было спасти, но о нем просто забыли. Когда он, задыхаясь от едкого дыма, умирал в горящем вертолете, руководители германской службы безопасности, ответственные за охрану спортсменов, проводили срочную пресс-конференцию.

Схваченных преступников вскоре пришлось освободить – семь недель спустя после трагедии, другая группа террористов захватила самолет авиакомпании «Люфтганза», угрожая взорвать его, если не будут отпущены эти трое, находившиеся в германской тюрьме…

2

Шамир признал себя виновным в том, что олимпийцы оказались безоружными и беззащитными Одной из его ошибок стало решение вернуть домой двух агентов-разведчиков накануне Олимпиады, вылетевших было вместе со спортсменами в Мюнхен (они должны были отвечать за их безопасность).

Лидер оппозиции Менахем Бегин предложил создать государственную комиссию для расследования всех обстоятельств трагедии. Однако, премьер-министр сочла это нецелесообразным и учредила не получившую никаких особых полномочий «Комиссию по сбору информации».

Выводы комиссии так никогда и нигде не были опубликованы.

Голда Меир публично заявила, что ни один из виновников трагедии и главарей «Черного сентября» не уйдет от возмездия. Для начала, она почти вдвое увеличила бюджет израильской разведки. Затем она фактически отдала устный приказ-лицензию на убийство, уничтожение «Черного сентября». Еще до получения таких полномочий моссадовские агенты убили Хасана Канафани – палестинского поэта и писателя, весьма известного человека в Бейруте.

Когда он повернул ключ в замке зажигания своего автомобиля, который предусмотрительно был буквально напичкан взрывчаткой, Хасан и его семнадцатилетняя племянница оказались даже не разорванными на куски, а просто превратились в атомы. Согласно секретной информации, полученной разведчиками, Канафани имел непосредственное отношение к подготовке террористических актов палестинцев.

Его смерть положила начало целой серии загадочных убийств, прокатившихся по миру в семидесятые и восьмидесятые годы.

Согласно указанию Голды Меир, была создана специальная группа «X» для уничтожения всех террористов, причастных к гибели спортсменов. Необходимо было также предотвратить новые акты террора со стороны «Черного сентября». Главное оружие палестинцев обратили против них самих.

Группе «X» дали отборное воинское подразделение. Руководителем операции стал опытнейший разведчик Марк Харари, ветеран Моссада, ставший впоследствии советником президента Панамы Мануэля Норьеги. Харари лично отбирал людей в свою группу. В качестве инструмента ликвидации выбрали пистолеты малого калибра (0,22 мм) и наисовременнейшие взрывчатые вещества, не оставлявшие следов.

Сбором информации занимался специальный отдел Моссада. Поскольку террористы знали, что израильтяне ведут за ними охоту, нужно было действовать так, чтобы в каждом конкретном случае они не догадывались о том, что готовится ловушка. Мельчайшие детали привычек и жизненного уклада боевиков оказались изученными буквально под микроскопом.

Наконец, группа «X» приступила к операции возмездия. В начале семьдесят третьего года в мировой печати одно за другим стали появляться сообщения об арабских террористах, таинственно убитых неизвестными людьми в их собственных квартирах, в личных автомобилях, в арабских городках и на улицах мировых столиц.

Убитых объединяла весьма существенная особенность прямое или косвенное участие в мюнхенском акте террора. В течение одного года уничтоженными оказались двенадцать боевиков. Но шеф Моссада понимал, что самой трудной мишенью будет человек по прозвищу «Красный принц» – Али Хасан Сахаме, начальник оперативного отдела «Черного сентября», несший персональную ответственность за разработку операции в Мюнхене. Саламе был сыном палестинского шейха, который ненавидел израильтян. Получивший великолепное образование, талантливый и осторожный, Али никогда не появлялся на люди без телохранителей, имел множество паспортов и тайных убежищ. Воистину, он должен был стать самой труднодосягаемой фигурой «Черного сентября».