Дмитрий Харитонов - Репортаж не для печати

– Вперед, «Атланта»! Парни, надерите им задницы! -надрывался сидевший рядом с нами солидный мужчина, по виду явно похожий на менеджера процветающей компании.

Внимание болельщиков было приковано к Доминику Уилкинсу. Он молнией рванулся за Майклом Джорданом и украл мяч неуловимым кошачьим движением у «Его Воздушества», как часто Майкла называли в спортивных обзорах газет, отдавая должное настоящему королю воздушных баскетбольных схваток. Тех самых газет, которые в течение трех дней перед матчем с «Чикаго» вовсю разносили по кочкам предыдущую игру «Ястребов», в которой за первые двадцать минут Доминик Уилкинс не набрал и очка.

На беду баскетболиста выяснилось, что за несколько часов до игры, он основательно застрял в ресторане, где уделил особое внимание спиртному. Проверка ресторанных счетов показала, что Уилкинс в тот день заказывал алкогольные напитки шесть раз – три порции виски и три бутылки пива. Главный токсиколог штата Джорджия сопоставил эти данные с весом баскетболиста и пришел к выводу, что на выведение алкоголя из его организма потребовалось бы не менее пяти часов. Игрок «Атланты» вышел на баскетбольную площадку значительно раньше.

Партнеры Уилкинса горой встали на защиту Доминика: «Это его личная жизнь, в которую никто не имеет право вмешиваться. Многие баскетболисты позволяют себе расслабляться перед игрой подобным образом. Нам слишком много приходится играть, а ответственность за результат чрезмерно высока. В НБА важно то, чем Доминик обладает в полной мере: ответственность за результат, уважение к сопернику и профессионализм!»

Тем не менее, Тэд Тернер в раздевалке после игры обронил многозначительную фразу, что некоторые ведущие игроки не отрабатывают свой контракт. Сегодня Уилкинс начал игру с «Чикаго» на скамье запасных, а не в стартовой пятерке.

Потихоньку он разыгрался, а сейчас, после очередного фола соперника, он готовился пробить штрафные броски. Болельщики требовательно начали скандировать: «До-ми-ник! До-ми-ник!».

– Если он попадет, то «Чикаго» не успеет отыграться, – толкнул меня в бок Питер.

Я взглянул на табло. На нем высвечивалась цифра «четыре» – вполне достаточное количество секунд, чтобы организовать ответную атаку.

– Увы, – не согласился я. – Все может случиться.

– Если мы не выиграем, с меня – угощение в баре, – эмоционально воскликнул Питер.

Уилкинс взял в свои огромные ладони оранжевый мяч, казавшийся очень легким, и несколько раз стукнул им об пол. Затем он взглянул на «корзину». В нем чувствовалась уверенность и решимость довести матч до победы.

– Пожалуй, тебе стоит подумать о том, в какой бармы отправимся, Питер, – сообщил я своему другу, не отрывая глаз от фигуры, застывшей на линии штрафных бросков.

Уилкинс сделал мягкое движение рукой, и мяч, словно нож в масло, аккуратно опустился в кольцо. Трибуны восторженно заревели.

– О'кей, Питер, я знаю, что Уилкинс любит виски «Ройал Краун». Не откажусь от твоего предложения пропустить стаканчик именно этого напитка победы, – подтвердил я, достойно оценив увеличившиеся шансы на победу.

Игрок, повторявший бросок, сделал практически одновременно два движения. Бросив мяч, он рванулся к кольцу. Пока секундомер отсчитывал последние мгновения, а мяч, ударившись о дужку корзины, подпрыгнул на ее узкой полоске, Доминик выиграл борьбу под щитом и отбросил оранжевый шар своему партнеру. Тот взмыл высоко в воздух и буквально вонзил мяч в корзину.

Все слилось воедино: радостные объятия победителей, ликование публики, восторженная жестикуляция Тэда Тернера, вложившего в команду миллионы долларов, и слезы, выступившие на глазах у «Его Воздушества» Майкла Джордана.

Понемногу зрители стали расходиться, гордые «ястребы» под одобрительные возгласы окружающих, проследовали в раздевалку. Туда же отправился и Тернер, оставив на время свою супругу.

В приподнятом настроении мы с Питером вышли на улицу. Солнечный день к вечеру испортился, небо затянуло тяжелыми лиловыми тучами. Они только готовились обрушить на город потоки воды, а пока ветровое стекло моей машины было усеяно мелкими брызгами моросящего дождика.

– Оставь свою машину на стоянке, – предложил я Питеру. – Так и быть, я буду пить меньше тебя, чтобы не нарваться на неприятности с полицией. Потом я подброшу тебя домой, а завтра утром заеду перед работой.

Арнетт открыл дверь автомобиля, собираясь воспользоваться моим приглашением. Его жена уехала к родственникам в штат Коннектикут, забрав обоих детей. Наличие свободного времени и положительные эмоции после матча создавали повышенный жизненный тонус, который никак не хотелось растрачивать в одиночестве опустевшего дома.

Я подумал о том, что, если бы «Хокс» проиграли, Питер все равно постарался бы вытащить меня в какую-нибудь забегаловку, чтобы спокойно посидеть в уютном местечке и вспомнить о жутких днях и ночах пребывания в Багдаде.

2

Питер был прирожденным репортером, способным обнаруживать закономерность и логику в разрозненных фактах и, казалось бы, ничем не связанных друг с другом событий. Лауреат престижной журналистской премий Пулитцера, он прекрасно зарекомендовал себя еще во Вьетнаме, работая для агентства Ассошиэйтед Пресс.

В своих репортажах Арнетт довольно критически оценивал боевые операции американских военных. Некоторые скептики, яростно критиковали Питера, утверждая, что вьетконговцы использовали прославленного репортера газеты «Нью-Йорк Тайме» для пропаганды в свою пользу.

Те же критики обвиняли Си-Эн-Эн в том, что ей пришлось заплатить за благосклонное отношение со стороны параноика Саддама Хуссейна. Наша телекомпания получила разрешение вести почти непрерывные передачи из столицы Ирака с самого начата войны. Мы получили даже разрешение доставить в Багдад собственную спутниковую тарелку в то время, когда всех других западных журналистов уже давно выслали.

Под огонь критики Арнетт попал после полуторачасового интервью с Саддамом, в ходе которого диктатор разразился речью о сионистском заговоре, пообещав призвать весь гнев Аллаха на головы противников. Когда же Питер счел возможным показать короткий сюжет с американским активистом движения за мир, назвавшимся Энтони Лоуренсом (он квалифицировал операцию «Буря в пустыне» как «империалистическую попытку блока западных государств захватить не принадлежащие им нефтяные ресурсы региона»), то упреки в адрес журналиста еще более усилились.

Наконец, Белый дом и командующий союзными войсками генерал Норман Шварцкопф выразили гневное отношение к репортажу Питера об уничтожении американскими ракетами фабрики для производства сухого молока.