Сергей Недоруб - Песочные часы

Поэтому Полина не умерла в момент второго взрыва. Она где-то там. Марку оставалось лишь вернуть ее.

Аномалия времени, названная им «Песочные Часы», имела один существенный недостаток. Даже если бы Марку удалось проникнуть в Зону, обойти с Черным Кристаллом три ключевые позиции, очевидно, соответствовавшие трем подземным лабораториям, а затем снять Заслон с помощью звуковых волн натуральной музыки, то финальный этап подразумевал прорыв в точку, которая на компьютерной модели соответствовала четвертому энергоблоку. При самом лучшем раскладе это был путь в один конец. Даже не будь в Зоне радиации, перезагрузка купола по образцу 12 апреля 2006 года попросту сотрет Марка, вернув вместо него довзрывную реальность в этом секторе пространства. Самого Марка это не настолько сильно волновало, чтобы он давал задний ход. Полина должна была вернуться, даже если его самого при этом не станет.

В самом деле, что будет со случайными людьми, которые окажутся на территории Заслона в момент разрядки Песочных Часов? Будут ли они замещены другим миром, или же обе реальности сольются в одну? Марк провел последнюю серию тестов, результаты которого вносили окончательную ясность. Все, что близко к эпицентру, будет вырезано из мира и замещено старой реальностью. Все, что ближе к окраинам купола, совместится с ней.

Достаточно громоздкий вывод, но другого Марк найти не сумел. В любом случае, на принятое им решение это не влияло.

Марк стоял у мнимой могилы Полины, глядя на слегка пожелтевшую за пять лет фотографию. Он навсегда запомнил девушку такой — веселой и жизнерадостной. И, когда он закончит с Песочными Часами, Полина вернется домой, и ей все так же будет семнадцать лет, как и в день исчезновения. Марк позаботится о том, чтобы в момент, когда он доберется до реактора и поставит точку в этом вопросе, на территории Припяти находились надежные люди, которые вывели бы туристов за пределы Зоны.

Шансов на успех было очень мало. Но, сколько бы их ни было, нужно ими воспользоваться. Иначе как можно назвать себя человеком?

В первые дни марта он вошел в Зону. В походной одежде, с решимостью в глазах и верой в сердце. Все сбережения ушли на то, чтобы никто не задавал ему лишних вопросов. С собой у него были лишь рюкзак с заранее заготовленными артефактами как альтернатива местной валюте, гитара и Черный Кристалл.

Познакомившись с торговцем, он сначала отказался от задания притащить хвост монстра, которого тот называл псевдособакой. Затем понял, что совершил ошибку. Репутация — дело важное. Он пошел в заброшенный дом на хуторе Кордона и вызвал Кристаллом аномалию Электра, которая дала ему артефакт Лунный Свет. Он отнес артефакт Сидоровичу и все расстались друзьями.

Затем он на очень щедрых условиях договорился, чтобы гитару доставили к Заслону и хорошо припрятали. Он не знал, что двое добровольцев относились к клану «Грех». Но задание они выполнили. Он убедился в этом, когда позже, во время резни в ангаре на Свалке, увидел их трупы и нашел на одном из них подтверждение — фотографию гитары в тайнике у вертолета.

А пока что он решил повысить свою репутацию, пройдя тест Бергамота, в ходе которого нашел одного из будущих союзников в путешествии, молодого и расторопного парня по кличке Орех. Но ему был нужен настоящий помощник — верный, смелый и опытный, который без колебаний вытащит Полину за пределы Зоны, чтобы она смогла рано или поздно вернуться домой.

Нужного человека он определил быстро, когда вслушивался в сталкерские байки. Борланд ему подходил. Разузнав, где его можно найти, Марк отправился на Агропром. Встретив по дороге Ханту и Варяга, он понял, что Борланд гораздо ближе — на холмах Свалки, под огнем мародеров.

Направляясь к месту битвы, Марк уже не ощущал себя тем, кем он был раньше. Борланд был впереди, на вышке. Трое мародеров на мотоциклах загнали его в угол. Марк думал не более секунды. Идти следовало до конца. Зажав в одной руке гранату, а в другой один из подходящих артефактов, сталкер стал спускаться по холму.

Раздался звук упавшего на пол мелкого предмета — Сенатор наконец извлек пулю из собственного плеча. С легкой гримасой он поводил рукой в стороны, повернул лицо к сталкерам и с напряжением улыбнулся.

— Теперь намного лучше, — сказал шаман, убирая нож.

Марк безучастно смотрел в спинку его сиденья, ни о чем не думая. Он был совершенно вымотан. У него не осталось не только мыслей, но даже чувств.

— Даже не знаю, что и сказать, — произнес Борланд с сумбуром в голове. Он смотрел на затихшего Ореха, который так же лежал у его ног в проходе. Молодой сталкер был еще жив и дышал более спокойно. Борланд не знал, хороший это признак или плохой.

— История Марка не из тех, выслушав которые, нужно что-нибудь обязательно говорить, — изрек Сенатор, отрывая кусок материи от внутренней подкладки плаща, чтобы перевязать им рану. — Марк, я благодарю тебя за то, что ты освободился от этого бремени.

— Я лишь сделал его тяжелее, — горько сказал Марк.

Сенатор туго затянул плечо прямо поверх плаща, действуя одной лишь здоровой рукой. Встав с места, он выпрямился, посмотрел в потолок кинозала и повернулся всем телом к сталкерам. Легкая улыбка окрасила его лицо, придав ему чуть более здоровое выражение.

— Есть еще кое-что, заслуживающее признательности к тебе, — сказал он. — Я благодарю тебя за то, что ты провел меня через Заслон. Я никогда бы не подумал, что он чувствителен к музыке. Воистину, это лучшее из искусств.

— Всегда пожалуйста, — ответил Марк.

— А перед тобой, Борланд, — продолжал Сенатор. — Я хотел бы извиниться.

— За что? — спросил Борланд.

Сенатор не ответил, глядя на него с ожиданием и доброй, живительной улыбкой. Борланд поводил взглядом по сторонам, наморщил лоб, потер его рукой. Снова посмотрел на Сенатора.

— Погоди-ка… — начал он.

Сенатор кивнул. Борланд вытянул к нему палец.

— Ты как давно с нами ходишь?

Марк повернулся к напарнику.

— Ты о чем? — спросил он, но Борланд только отмахнулся от него, снова обратившись к Сенатору:

— Я не помню, чтобы я набирал тебя в команду.

— Ты и не набирал, — устало сказал ему Марк. — Сенатора в команду привел я. Ты лишь утвердил.

— Утвердил? — переспросил Борланд. — Я?

Марку внезапно стало холодно. Борланд глядел на Сенатора так, словно видел его впервые в жизни.

— Да, — подтвердил Сенатор. — Вот за это я и хочу перед тобой извиниться.

Борланд моргнул раз десять, прежде чем смог что-то сказать.

— Кто ты? — спросил он.

— Боюсь, что я не смогу вам ответить.

— В самом деле, Сенатор, — проговорил Марк с интонацией человека, переступившего за грань, до которой ему было что терять. — Ты постоянно откладывал ответ на этот вопрос. Не пора ли исповедоваться самому?