Сергей Недоруб - Песочные часы

— Выбросы, — догадался Борланд. — Периодически пролетающее энергетическое нечто, сокрушающее наших собственных людей и порождающее множество монстров.

— Верно, — согласился Сенатор. — Наше положение оказалось настолько безнадежным, что мы в едином порыве повторяли выброс нашего сознания снова и снова. Повреждение Монолита, наше собственное отчаяние и Зона: вот те три фактора, которые обусловили творящийся здесь ужас. И никто не способен это контролировать или остановить. Что самое печальное, выброс влиял и на обитателей Земли.

— Снорки, — глухо сказал Марк. — Зомби.

— И даже животные, — добавил Сенатор. — Различные виды псевдособак и свиней, если быть точным.

— Все сходится, — пробормотал Борланд.

— Все, — подтвердил Сенатор. — За все время нам лишь однажды удалось вывести из Монолита одного из наших, с неповрежденным телом и сознанием. В Зоне появился полноценный представитель нового мира.

— Кто? — спросил Марк.

— Разве ты не догадался? Это был я.

Сенатор посмотрел на сталкеров своим классическим, немного грустным и в то же время одухотворенным взглядом, и в одно мгновение выражение этих зеленых глаз обрело свой истинный смысл.

— Я стал парадоксом бесполезности достижений, — сказал он. — Мы так сильно хотели вырваться из Монолита, что общими усилиями удалось извлечь оттуда меня. Но что дальше? Что я должен был делать? Этот маленький успех стал надеждой для всех, кто остался в Монолите, но для меня это был тупик. Мне было некуда идти, кроме как в стан людей. Я выглядел как они, обладал большим запасом их знаний, дополнительно к знаниям собственным. Я вышел из Купола, и больше не зашел обратно. Насколько вы успели убедиться, он проходим лишь в один конец. За пределами Зоны меня никто не ждал. И я растворился в среде сталкеров.

Лишь один человек знал, кто я на самом деле — Болотный Доктор. Как вы успели убедиться, он не делает различия между людьми и монстрами Зоны. Для него все равны. Однажды я встретил на Янтаре раненого сталкера, совсем еще мальчишку. Он мог передвигаться, но пал духом и ждал смерти. Я взял его под контроль и довел до Доктора, которому дал обещание больше никогда не поступать так. Именно он дал мне набор холодного оружия. Вы присутствовали при том, как мы с ним встретились во второй раз. Он решил, что я привел уже целую команду. Мне стоило больших трудов убедить его, что вы пришли на Янтарь по собственное воле.

— А это действительно было по собственной воле? — спросил Борланд.

— Да. Я ни разу не вмешивался. Ты сам принял решение включить меня в команду, Марк. И ты, Борланд, тоже, но колебался. Поэтому я слегка подтолкнул тебя к нужному решению. Ты бы принял его и сам, но ты мог принять неверное. Прости меня, мой друг, но это действительно черта твоего характера — иногда принимать неожиданные решения.

— Поверю на слово, — сухо сказал Борланд.

— Итак, я стал одним из вас, — вздохнул Сенатор. — Я не менял сознание людей, не пытался подавлять их волю. У всех в жизни есть свой путь, и каждый имеет право на принятие собственных решений. Я слушал долгими вечерами рассказы в барах, ходил в короткие экспедиции. И я познал вас так, как вы сами себя не познали. В грязных болотах, среди воплей раненых, я оказывал медицинскую помощь и наблюдал рождение настоящего человеческого мужества в глазах сталкеров. Я наблюдал, как вы рискуете здоровьем и жизнью во имя идеалов, малоизвестных моему народу. Я смотрел, как друзья становятся врагами, и как враги становятся друзьями. Я видел, как молодые парни делятся последним патроном, как, измученные голодом, едят кровавыми ножами из общей консервной банки. Вы не искали при этом высшего благородства, но вы его обрели. И я пришел к жестокому для себя выводу.

Сенатор сделал паузу, глядя на Марка и Борланда с болью.

— Вы лучше, чем мы, — произнес он. — Мой народ не может здесь находиться. Монолит не должен победить. Я не знаю, насколько сталкеры похожи на остальное человечество, но право на существование они им купили собственной кровью.

Он закончил рассказ. Пройдя ко второму ряду, Сенатор подошел к Ореху, все еще лежащему в беспамятстве.

— А клан «Монолит»? — спросил Марк. — Кто они?

— С помощью Выбросов Монолит может действовать целенаправленно, — сказал Сенатор. — Клана как такового не существует. Монолит просто подчиняет себе отдельно взятых сталкеров, оказавшихся поблизости, если ему нужны люди в качестве исполнителей своей воли. В своем большинстве это оказались те несчастные, которых ваша армия перебрасывает вертолетами в Красный Лес.

— Но на нас Монолит не повлиял, — произнес Борланд.

— Вы неподвластны Монолиту, поскольку сильны духом. Вы непохожи на него. А Эльф был слаб и низок в своих желаниях с самого начала. По вашим меркам, Эльф — «монолитовец». Но он им стал в тот момент, когда увидел Черный Кристалл.

— Что он сделает с ним теперь? — спросил Марк сдавленно.

— Отнесет к Монолиту и вставит недостающий фрагмент на место, чтобы тот смог вернуть себе полное могущество.

— И что тогда?

— Тогда первоначальный план вступит в действие. Колонизация Земли.

Борланд вскочил с места.

— Ты нам говоришь об этом только сейчас?

— Тише, друзья мои, — сказал Сенатор, бережно отходя от Ореха. — Вы ничего не потеряли. Эльф будет очень долго искать Монолит самостоятельно.

— Ну да, конечно, — закивал Борланд. — Подумаешь, двадцать минут. Лично я за то, чтобы догнать Эльфа и объяснить ему, что он не прав. Да и Землю я предпочитаю оставить людям. Думаю, что мне придется долго привыкать, как по всей планете в очередях за хлебом, наравне с людьми, будут выстраиваться зомби и изломы. Марк, ты со мной?

— Мне неинтересны эпические противостояния, — ответил Марк. — Мне нужна только Полина.

— А мне нужны были эти двадцать минут, — произнес Сенатор. — К тому же вы не сможете догнать Эльфа самостоятельно. Он, помимо Кристалла, украл и защитный костюм экологов, который позволит ему пройти в эпицентр. Вас же скосит неизвестно какое излучение, чей состав изменился с тех пор, как Купол исчез и эта местность стала постепенно превращаться в Зону.

Марк постарался не думать о своем поражении. Чтобы хоть как-то отвлечься, он спросил:

— Зачем тебе были нужны эти двадцать минут?

— Высказаться перед вами и убедиться, что Орех готов для вашего вмешательства.

Борланд чуть не взвыл.

— Почему ты не можешь сказать прямо? — спросил он. — Для какого вмешательства?

— Я дал вам все нужные подсказки, — произнес Сенатор. — Вся моя помощь вам основана на моей вере в вашу собственную сообразительность. Если вы не знаете, как помочь вашему другу, то как вы можете называть себя сталкерами?