Николай Чергинец - Выстрел в прошлое

В трубке послышался другой голос:

— Да.

— Я — Марат, мы с Кожаном служили когда-то. Он говорил про меня?

— Да.

— Слушай меня внимательно. Если его послал Роман Хухашвили и он идет туда, куда я думаю, то там засада. Дай мне его телефон, я его только спрошу: «Ты туда идешь?» И все. Его не успеют засечь за такой короткий разговор.

— Поклянись, что правда.

— Чем поклясться?

— Мамой.

— У меня нет никого, кроме друзей. Сирота. Друзьями клянусь!

— Запомни телефон…

Через секунду он говорил с Кожаном:

— Майор? Это Марат. Говорю коротко, чтоб не засекли. Ты на схрон идешь, за старым толом?

— Хочешь присоединиться?

— Роман уже сдал это место, там засада. У меня все. К Хачику тоже не надо, там следят.

— Прощай, друг.

Мари не стала мешать Марату, хотя не разделяла его мнение относительно этой пары. Поразмыслив, она сказала:

— Однако одному жадному парню скоро трудно придется… Может, ты и прав. Пусть идут в свою Осетию с миром.

Они подлетали к горному ущелью, указанному на карте…

В два часа ночи в марте 1995 года в небо над лодочной станцией взвилось две зеленые ракеты — знак, что спецназовцы готовы к погрузке в вертолет. Лодочная станция была предварительно разрушена так, чтобы никаких следов деятельность боевой группы не оставалось. Перед посадкой Коробков отрапортовал, что успешно затоплены и лодки, на что Смирнов с досадой заметил, что для рыбалки на гражданке очень бы пригодились.

— Ну, что, старлей, все по плану? — обратился к Смирнову командир вертушки.

Смирнов кивнул ему и достал карту, еще раз сверяя координаты нужного квадрата.

— Ты уверен, что там можно сесть? — спросил вертолетчик.

— А что тебя смущает.

— Во-первых, район опасный, там же все напичкано армянскими и азербайджанскими зенитками, а ты предлагаешь доставить ребят прямо на точку. Кроме того, мы перекрываем нормативы полетного времени в два-три раза, и это — в условиях гор и обстрелов.

— А нам ты позавидуешь? — спокойно парировал монолог командира летного экипажа Смирнов. — У меня за четыре месяца дважды сменился состав группы. А знаешь почему? Думаешь на побывку, домой отправили? Это зона боевых действий: риск определенный есть, но у тебя ведь есть координаты огневых точек обеих сторон. Что-то еще? — невозмутимо спросил у вертолетчика Смирнов.

— Местность плохая, не сядем, — после некоторой паузы неуверенно и раздраженно ответил командир Ми-8.

— Мы десантируемся с борта здесь, — Смирнов указал на карте точку, — а ты свою вертушку спокойно посади здесь. — Он ткнул в другую точку. — Мы там долго не задержимся. Жди через три-четыре часа.

Летчик нехотя повиновался приказу.

До места десантирования добрались без приключений. В зоне карабахского конфликта на этот раз было спокойно, так что командир Ми-8 мог спокойно приписать это везению Смирнова.

Бойцы были в каком-то напряжении. Они осмотрели на Смирнова, но, как и в начале операции, он все больше отмалчивался. Странные мысли преследовали его — это становилось чем-то глубоким. С одной стороны — это была бравада — обычная на войне, когда «пуля — дура и штык молодец», когда не жалеешь себя и других. Но и раньше, в боевых операциях, он ощущал какую-то логику, а сейчас у него было ощущение, что он плывет по течению и это течение затягивает не только его, но и его ребят.

Странное чувство на войне — не знаешь, что будет с тобой через пять, двадцать минут. Каким будет завтрашний день? Сегодня Смирнов не знал ничего. Не только не знал, но и не был уверен в собственных действиях. Перед глазами как из тумана выплывали слова секретного приказа. Слова как слова, но он чувствовал, что в них есть что-то большее, чем он мог представить и что он мог узнать. «Шифр, какой-то код, чепуха! — думал Смирнов. — Я солдат и видел такое не раз, неужели я сдрейфил, испугался».

В этот момент он попытался собраться с мыслями и вспомнил, что спецназовцев в такие моменты учили меньше всего переживать. «Спецназовец должен думать о выполнении задачи, а затем о себе», — чуть ли не вслух повторил слова своих командиров Смирнов.

— Эй, Васильев, ты что, заснул, — неожиданно переключившись на другую тему, спросил Смирнов, двинув в плечо своего радиста. — Так и эфир проспишь.

Молодой спецназовец чуть было не вскочил, как на подъеме по тревоге, а потом сообразил, что его действия могут стать поводом для смеха товарищей, нарочито громко отрапортовал:

— Никак нет, товарищ старший лейтенант.

— Какая обстановка в квадрате? — спросил у радиста Смирнов.

— По данным радиоперехвата все спокойно. Ближайшие огневые точки азербайджанцев находятся в семи километрах от района десантирования и не готовы к развертыванию. Радиоперехвата каких-либо мобильных групп не обнаружил, — отрапортовал спецназовец.

— Хорошие новости, — сказал Смирнов и приказал приготовиться к выполнению задачи.

Вертушка медленно спускалась к высокогорному ущелью у подножия небольшой по меркам района скальной группы. Когда до земли было метров шесть, Смирнов кивком показал, что пора — бойцы один за другим стали выпрыгивать из машины. Командир шел последним. Вертушка скрылась за поворотом ущелья.

— Итак, у нас почти четыре часа времени. Задача такая — в трехстах метрах отсюда находится склад вооружений времен последней войны. Нам нужно проверить сохранность этого объекта и доложить о его состоянии, на всякий случай заминировать, чтобы не достался воюющим сторонам. Прошу отнестись к этому серьезно. Склад находится в зоне боевых действий бандформирований. Обо всем подозрительном немедленно докладывать. В поле нашего внимания — подозрительные объекты и предметы, сломанные ветки, следы. Все лишнее оставить здесь!

«Карабах — как наркотик, — думал Смирнов, — кто однажды пришел сюда с автоматом, тот «заболел» им безнадежно». У Смирнова было много знакомых, которые катались сюда всякий раз, когда им готовы были заплатить противоборствующие стороны. Был среди них и Сергей Сечкин, который успел повоевать и за армян и за азербайджанцев. И делал он это не столько из-за денег, сколько из-за того, что не мог уже жить без звуков автоматных очередей, запаха пороха и вида человеческой крови. «Жаль, хороший был парень, — подумал Смирнов, — сгинул где-то в этих краях».

Пока все шло как по маслу — и это не могло не насторожить. «Неужели окончание задания пройдет как увеселительная прогулка», — думал Смирнов. Однако за этими размышлениями нельзя было терять бдительности. Смирнов, не зная местности и удивляясь самому себе, приказал группе из девяти человек остановиться. Тишина могла быть и обманчивой.

По дороге ничего подозрительного замечено не было — в поле зрения немногочисленные деревья, росшие купами, и лишь срывающиеся под ногами камни заставляли группу постоянно останавливаться и прислушиваться. Оранжевые кустарники пригибались от ветра и были похожи на размытые очертания кострищ. Одну такую рощицу венчала верхушка на очередном подъеме, за которым было место последнего задания спецназовцев.