Николай Чергинец - Выстрел в прошлое

— В Шатой.

— А кто с тобой в машине?

— А, это свои.

— Там же федералы.

— Ты же знаешь, для меня это не проблема.

— Ох и рисковый ты, Ашот. Свернут тебе башку. Неспокойно там. Русские совсем озверели, не откупишься, — пошутил незнакомец.

В этот момент спецназовцы в машине сидели тихо, мысленно подготовившись к худшему. Марат правую руку держал на чеке гранаты, готовясь бросить прямо в блокпост. Несмотря на опасность, его сильно сморило от усталости в теплой машине. Казалось, что это все какой-то сказочный сон. Как вдруг неожиданно для спецназовцев, связанный чеченский командир с криком «мочи федералов» попытался открыть дверцу автомобиля.

Боевики на посту секунды три находились в полном оцепенении. В этот момент Лугов ударил по газам и «мерс» рванул в сторону шлагбаума. Связанный Ашот вывалился с заднего сиденья и что-то, матерясь на чеченском, кричал вслед. Началась дикая стрельба вслед уходящей машине. Когда она набрала приличную скорость, и казалось, что спецназовцы оторвались от преследователей, раздался резкий хлопок и сидящие в машине ощутили мощный удар в кузов. На всей скорости машину развернуло и она вылетела прямо на железный бордюр ветхого моста, так, что Марат успел заметить как передок машины начал крениться в пропасть, туда где шумела горная река.

— Все, нам кранты! — успел прокричать Лугов. — Нам не уйти!

Через правую переднюю дверь Марат выбраться смог с трудом, какая-то железная балка прочно зажала дверь.

— Давай руку, черт тебя подери! — закричал Марат, протянув ладонь радисту. Но это были последние его слова своему подчиненному. Машина со страшным скрежетом и треском начала медленно, как в кино, падать в пропасть.

В этот момент Марат успел ухватиться за балку моста, но и та не выдержала веса спецназовца, и он ощутил, как падает…

Очнувшись через какое-то время, Марат ощутил, что лежит на берегу реки, его, видимо, вынесло течением. Было ужасно холодно, неизвестно, сколько он пролежал здесь, но пошевелить руками и ногами было трудно — конечности здорово замерзли.

«Где мои товарищи?» — первая мысль врезалась в мозг. Марат попытался приподняться, но ощутил сильную боль в правой ноге, болела спина, — вероятнее всего, при падении он сильно ушибся, если не переломал себе чего-нибудь. Собрав все силы и взяв в руки какую-то корягу, он приподнялся и огляделся. Было очень темно, но кроме реки и скал он ничего не видел. За спиной еле угадывался лес. Насколько он далеко от места падения? Не устроили ли боевики погони? Если течение несет вправо, значит — нужно возвратиться обратно. Марату не верилось, что его бойцы погибли. Марат верил, что им повезло, так же, как и ему.

Целый час, ковыляя, он двигался в обратном направлении течению, к тому злополучному мосту. Страха не было. Было желание увидеть своих братишек живыми. «Лугов-то совсем молоденький, а Малышину я пообещал, что доставлю его на базу», — думал Марат.

Вскоре он услышал, какую-то возню за очередным поворотом горной реки. Прислушался — разговор на чеченском. Присмотрелся — ничего не видно. Попытался медленно приблизиться, но боль в ноге не давала возможности преодолеть огромный валун, который лежал на его пути… Опять тишина. «Что они, сквозь землю провалились?» — подумал Марат. В этот момент сердце командира забилось еще сильнее — он увидел несколько фигур на берегу. Кто-то из них пытался зажечь факел, что не получалось сделать из-за сильного ветра. Когда стоявший ближе всего к укрывшемуся за огромным камнем спецназовцу незнакомец разжег намотанную паклю на палку и огонь на несколько мгновений осветил территорию, Марат увидел, как пять боевиков окружили два тела.

«Сволочи», — ослепила сознание Марата мысль, что эти звери уже успели поглумиться над телами его товарищей.

— Аслан, та покынь ты их, пишлы вжэ!.. — донеслось до него.

«Ах ты, сука хохольская, над братишками-славянами надругался, а теперь «пишлы», — не выдержал и вполголоса, скрипя зубами, проговорил Марат. — Ну, погоди у меня!»

Раздались две длинные очереди, по ком били, он уже не видел, почувствовал, что пули второй очереди простучали по камням в нескольких метрах от него… Марат еле сдержался, чтобы не вскочить и не впиться стрелявшему в горло. Но броситься на «чехов» не было возможности: при спецназовце был только нож. Он понял, что стреляли просто так, на всякий случай.

Голоса были слышны еще час-два, потом все стихло. Через пять минут Марат вылез из своего укрытия, приблизился к этому месту — и не выдержал, лег рядом с погибшими товарищами. Лежал так минут пять, — в голове была полная пустота. Мысли барабанной дробью били в голову — это я виноват в их смерти! Потом Марат нашел у своих жетоны, документы. На войне это необходимо, хотя бы чтоб доказать тыловым сукам, что братишки не дезертировали и не сдались…

Когда Марат дошел до леса, который начинался в ста метрах от реки, то понял, что это совсем не лес — подлесок, реденькие кривые от ветров сосны. А за этим хоть каким-то укрытием — поселок. И все-таки, что это за село и кого здесь ожидать? В окровавленном камуфляже выходить на дорогу и искать приключений не стоит. Схватить попутку? А может, боевики подняли весь район? Марат вспомнил, что Ашот говорил, что эту зону контролирует банда, которая не подчиняется не дудаевцам, ни федералам. Рассчитывать было не на что, да и оружие было утеряно. Если не по дороге, тогда лучше идти по пойме реки — это дорога к Шатою. Правда, река просматривается с дороги, но лучшего варианта нет. В этот момент Марат почувствовал, как нестерпимо хочет пить — все-таки третьи сутки без сна и пищи. Утолив жажду, он потянулся вдоль реки, — идти по крутым берегам было невозможно, поэтому спецназовцу приходилось не раз пересекать дорогу.

И все-таки на свете есть Бог. Бог для всех православных, заступник. Он шел и не понимал, куда идет, проговаривая про себя то ли простые слова, то ли молитву. Когда казалось, что силы совсем его покинули — нога давала о себе знать, услышал, как наверху, на дороге притормозила машина. Судя по звукам — обычный армейский «уазик». Не трудно было угадать, что из нее, громко хлопнув дверью, вышел один человек. Секунд десять Марат не мог найти точку просмотра дороги, а когда нашел поваленное дерево, несмотря на дикую боль, вскарабкался на него и, держась за сучья, стал наблюдать. У забрызганного грязью «уазика» суетился невысокий, молодой чеченец. В машине был еще кто-то. На голове у боевика была зеленая повязка — значит религиозный фанатик — такие были наиболее опасны и непримиримы. Такие в случае крайней опасности могли взорвать себя и окруживших его солдат, или, в крайнем случае, пустить себе пулю в лоб. Чеченец отряхнулся, покрутил бычьей шеей и снял с себя автомат. Положил у машины. «Явно не профессионал», — подумал Марат. Вкарабкавшись в кабину, как разъяренный бык, чеченец стал наносить хлесткие удары, после чего из салона послышался женский крик, крик о помощи. Когда боевик замахнулся для очередного удара, бормоча что-то на чеченском, Марат по-кошачьи приблизился и ссадил его с кресла. Боевик упал и потянулся к автомату, но был пригвожден к земле сильным ударом приклада. Вскарабкавшись в салон, Марат увидел перед собой связанную женщину. Лицо ее было обезображено побоями.