Эльмира Нетесова - Закон Тайга

Встал чуть свет. Законники не слышали, как, попив наско­ро чаю, исчез Тимофей в тайге.

А он ставил петли, силки и капканы, делал ледянки. Вни­мательно знакомился с заимкой.

Увидел по следам на снегу, что пушняка здесь много. Всякого. Давно тут не было промысловиков. Много соболей и куниц разве­лось. Даже неподалеку от шалашей их следы на сугробах.

Приметил, что заходят сюда и олени. Особо один - вчера тут побывал. Старый, видно. Рога большие. В сугробы глубоко проваливался. Следов оленухи-важенки за ним не было. Зна­чит, выгнали из табуна. Больной? Иль сам отбился? За ним рысь охотилась. Но не смогла задрать. Спугнула только. Про­махнулась в прыжке. Молодая. Неопытная. Вон лапы неокрепшие. След от них легкий. Голодная, видно.

А здесь лиса барсука из норы выкапывала. Но не повезло.- Сил не хватило. А может, на куропатку отвлеклась. Тут непода­леку целая стая их на рябине ягодами лакомилась. Одну пойма­ла. Кровь на снегу. Перья. Видно, решила птица собрать ягоды под деревом. Лиса и воспользовалась.

Поставил капкан возле лисьей норы Тимоха. Пахучий кусок куропатки - вчерашней добычи - на приманку не пожалел.Когда рюкзак опустел, а в животе заныло от голода, решил в шалаш вернуться. О фартовых вспомнил.Те проснулись, когда услышали непонятный крик над го­ловой.

Короткий, злой. Но это не был голос бугра. Вначале не по­няли. Но когда крик повторился, не выдержал Бугай.

Вначале подумал - Тимоха темнит. Берет на пушку. Ма- тюгнулся. Но крик не стих. Он послышался ближе, громче. И законник не выдержал. Вылез из спального мешка, оделся, вы­полз из шалаша на четвереньках. И тут же на него что-то тяже­лое свалилось. К горлу рванулось.

— A-а, блядь! - заорал фартовый, сдавив в жестких ладонях упругую шипящую рысь. - Кенты! - завопил Бугай, перехва­тив горло зверя одуревшими от злобы пальцами. Рысь прокуси­ла руку вора, пытаясь вырваться из лап фартового. Но тот озве­рел от боли и держал рысь как в тисках.

Законники одурело выскакивали из шалашей и, ничего не понимая, смотрели на кента, который в ярости готов был со­жрать что-то лохматое, серое, шипящее.

— Эта курва меня, законника, ожмурить насмелилась!

— Прикнокай лярву! Ишь, шипит, паскуда! Паханом тут рисуется! - галдели законники.

Бугай сдавил горло зверя. В пальцах хрустнуло. Зверь дер­нулся, будто попытался напоследок вырваться. Но не успел.

— Ну и желваки у кошки! - изумился Бугай, увидев обна­жившиеся резцы и клыки зверя.

— А когти!

— Кого вы там припутали? - вылез из шалаша бугор. Уви­дев рысь и узнав о случившемся, обложил матом тайгу, Тимоху и кентов. - Слиняю я, кенты! Чего приморенными быть? Тут сдохнешь с голодухи и колотуна. На хрена мне тайга? Я в ней ничего не терял и шмонать ее не буду. Нет навара. Беспонтовое это дело.

— Не сфартит. Тут не смоешься. Окочуришься в тайге. До жилья полдня переть. Там за задницу и в конверт.

— Захлопнись! - оборвал бугор Кота.

— Сам мерекай. Но я б тоже смылся. Ну-ка на хрен, с такими падлами встречаться, - откинул Бугай рысь.

— Ну уж будет! Вы - срываетесь, а за жопу всех возьмут! И нас! Тогда не станут разборки делать. Кто смылся, кто примо­рился? Всех на особый, в Вахрушев.

— Если б в Вахрушев! А то в Сеймчан, на Колыму! Там охрана живо из шкуры выдернет любого. Эта рысь котенком, мелким фраером покажется, - сказал Кот.

— Чего столпились, мужики? - внезапно послышался го­лос Тимофея.

Законники вздрогнули и оглянулись. Уж очень неожиданно и неслышно подошел Тимоха. А тот, узнав о случившемся, ска­зал равнодушно:

— Бывает. У тайги - свое...

Бугра затрясло от злобы:

— Пусть бы тебя форшманула зверюга! Я бы глянул, как ты от нее бежал бы!

— Она не ты! Знает, кого надо гробить. Вот только диво, как Бугая с тобой перепутала? Она в тайге хозяйкой была. И других бугров не переносила. Бугай - случайность. Она тебя звала...

Законники загалдели. Мол, не до шуток теперь. А что, если такая зараза ночью в шалаш заберется? Не станет звания спра­шивать, всех порвет. А коли Тимка такой ушлый, да еще и бри­гадир, пусть оградит от всякой подлюки.

Тимофей молчал. Он решил взять верх по-своему. Зачем скандалить, трамбоваться, мотать нервы друг другу? В тайге это лишнее.

Не стоит принуждать фартовых. Не смогут долго кантоваться на галетах и чае. Запросит брюхо жратвы, сами в тайгу побегут.

Шалаш, как воронье гнездо, слепили. А ему что за дело? Померзнут несколько ночей, сами поумнеют, сделают, как надо.

В тайге законникам не выжить по-своему. Условия не те. А деваться некуда.

Слиняют? А куда? Тут куда ни сунься - одна тайга. Дороги в ней нет. Указателей не сыщешь. Лишь промысловик найдет из нее путь к жилью человеческому. А кто и попытается уйти - околеет, как пес.

Тимка не зря со стариком Притыкиным три месяца жил. Немного. Но основное усвоил. Помогло и другое. Когда из зоны сбежал на Камчатке. Целый год в бегах был. А выжил. Кое-что помнилось. И сегодня пригодилось.

Нет, он не будет набиваться в бригадиры. Зачем? Пусть за­конники того захотят. Сами. А уж он подумает.

— Ему что? Он вольный. В любое время сорваться может от нас. Вякнет мусорам, что не склеилось. И на материк махнет. Дунь ты ему потом в задницу! Уж лучше не дергайся, - присел у костра Кот рядом с бугром.

Сказанное услышали все фартовые.

Бугор оглядел их. Кенты ради него были готовы на многое. Но если он перегнет или подставит их под гибель, не приведи Бог, не выжить самому. С него спрос не промедлится.

Однажды пришлось ему видеть, как замокрили в ходке буг­ра, из-за которого трое фартовых сгинули ни за понюшку. Бу­гор покуражился. А над самим потом вся фартовая кодла поиз- галялась. Нет бы враз пришили. По капле кровь с него выпус­кали. Душу - по вздоху. Измучили досыта. Лишь на третий день он дуба дал. «Небось и на том свете вздрагивал от воспо­минаний», - подумал бугор и, оглядев законников, решил не давить. Пусть выживут.

Фартовые Тимку позвали, попросили с шалашами помочь. Чтобы не развалились от ветра. Чтобы тепло в них держалось.

Бригадир, оглядев шалаши, разобрал их. Закрепил остов. Положил перекладины. Березовые ветки разложил крест-на- крест. И после этого, одну к одной, еловые лапы. Обложил шалаш тщательно. Лапа на лапу - ветка вверх. В три слоя. В шалаше оттого темно, как ночью. А Тимка сверху лапы связал и - на шалаш. Как крышей прикрыл.

Внутрь велел натаскать хвои. Потом еловые бороды сверху положили. Душисто и мягко получилось. Когда вход завесили еловыми бородами, а в шалаше раскаленные угли прогрели воз­дух; фартовые подобрели. Оттаяли сердцем. По-человечьи раз­говорились.

Даже бугор, раздевшись до рубахи, молча курил, тихо слушал кентов. Ведь вот самое удобное теплое место уступили. Никто не вякал, что не помогал бугор. И первую кружку чаю ему.