Эльмира Нетесова - Закон Тайга

Никому в своей жизни он не был нужен, кроме кентов. Те с ним в дело ходили, а обмыть навар умели и без него. Другие в сторону бугра и не оглядывались. Кому нужен?

Сявки со страха от него отскакивали. Знали: за любое ослу­шание так наподдаст, так взгреет - жизни не обрадуешься.

В его сторону даже бродячие псы брехать не решались: та­ким матом обложит, что ни одна сучка к себе после этих комп­лиментов до конца жизни не подпустит. Сельские старухи, завидев Филина, шмыгали в первую же калитку. Знали: этот с возрастом не считается. Попробуй задень его. Всю биографию, с самых пеленок, вывернет наизнанку. Обложит грязно со всех сторон так, что ни суд, ни милиция до гроба не очистят. А вот село до смерти потешаться станет.

Слышал Филин: когда к фартовым прибивались дети и воры их не отталкивали, это все равно что сама фортуна протянула к ним руки и сердце.

Конечно, милиция поспешила навести порядок. Предложила фартовому освободить дом. Но Зинка так закричала, покусала милиционеров, попытавшихся забрать ее в детсад, что участко­вый, отпустив девочку, сплюнул зло:

— Звереныш какой-то! Недаром и в отцы фартового взя­ла. Черт с вами. Выйдет мать, как-то образуется. А пока - живите так...

Законники, посмеявшись вдоволь над бугром, через неделю привыкли к девчонке. И, приведя в дом двух сявок, велели им выдраить хазу до полного ажура.

Филин, раздосадованный и угрюмый, все же начал привыкать к ребенку, которого подарила судьба, не испросив согласия.

Как-то вечером заглянул участковый в окно дома. Как там девочка? Не обижает ли ее бугор?

Филин ползал по полу на четвереньках. У него на спине сиде­ла Зинка. Вцепившись в волосы бугра обеими ручонками, она погоняла Филина, как коня, пришпоривала босыми пятками.

— Так его! Объезди подлеца! За все наши муки дай ему чер­тей! Дергай, чтоб у него глаза на лоб полезли! За всех нас отпла­ти! - смеялся участковый, радуясь звонкому хохоту девчушки, невольным слезам в глазах Филина.

Участковый, как и все селяне, немало удивлялся преврат­ностям судьбы. И этому случаю...

Как забыли люди и он девочку, оставшуюся в одиночестве в доме? Ясно, что только голод мог привести ее на крыльцо мага­зина в столь позднее время. И никто, кроме Филина, протянув­шего девчонке баранку, не обратил на нее внимания. А та вме­сто лакомства ухватилась за руку законника. Да так и не выпус­кала.

Милиция давно сделала запросы по прежнему адресу. Но у Зинки с матерью не было родных на материке. Отец девочки не был расписан с матерью. Кто он? Установить не смогли. Девоч­ка его не помнила или вовсе не знала. И никого, кроме Фили­на, не захотела признавать.

Бугор, водивший ее всюду за руку, вскоре научился носить девчонку на плечах.

Он знал, что, как только выйдет из больницы мать Зинки, он уйдет отсюда, а ребенок забудет его.

Сердобольные трудовчане несли Зинке платьица, кофтен­ки, валенки. Девчушка пряталась за Филина, никого не хотела видеть, не принимала жалости.

Ее мать работала почтальоном в селе. И уборщицей в сель­совете. Зинка скучала по ней. Ждала у окна. Но молча. Совсем по-взрослому. Не жалуясь, не досаждая.

Филин понимал, что скоро ему уходить на лов корюшки. Вместе с мужиками. Зинку как-то определять надо. Не сможет он ее с собой взять. И все ждал: вот-вот выздоровеет мать. Вер­нется. Хозяйкой в дом. И он со спокойной душой уйдет отсюда.

Ночами девчонка перебиралась к нему из своей постели. Боялась одна. И, свернувшись калачиком, сопела на плече спо­койно. Она все просила Филина рассказать ей сказку. И бугор сетовал, что не знает добрых, не пришлось их слушать и читать самому. А те, которые испытал, не для ее ушей. Уж слишком страшные.

Фартовые все настойчивее предлагали бугру отдать девчон­ку в детсад, чтобы руки не связывала. Филин соглашался, но все откладывал, оттягивал последний момент.

А тут как-то навестил его Горилла. Пришел под вечер. Вме­сте с женой. Принес гостинцев девчонке. Пока жена Гориллы разговаривала с Зинкой, бугор с Гориллой на кухне курили.

— Давай к нам козявку. Пусть с моими побудет, пока мать вернется. Куда ты ее денешь? Ведь на лов скоро. Помехой ста­нет. Да и к чему она тебе? А с моими свыкнется. Мы за ней пришли. Не тяни. Тебе ж помочь хочу.

— Да не дергай. Еще три дня имею.

— Собраться надо. На корюшке три недели будешь. Там навага пойдет, потом лосось. Одно за другим. В село не скоро придешь. А у меня в доме жить будет. Корову имеем. На всем готовом. Сам пойми, баба может долго в больнице пролежать. Ведь недавно захворала...

Но Зинка, подслушав, о чем говорят взрослые, вцепилась в Филина, ненавидяще и зло на гостей смотрела. Не захотела слы­шать об уходе к ним.

— Приморила тебя пацанка. Хотел выручить. Но ее не сфа- лует уже никто. Она заставит тебя свою мать в бабы взять. Чую, добром не кончится. Придется тебе из «малины» в откол хи- лять. Оно к добру. Я по себе... Ни разу судьбу не материл, что Ольгу мне послала.

— Ты что? Я - обабиться?! Да ты охренел! Не иначе! На что мне баба? В «малину» не приведешь. Кому она нужна, кентуха необученная? Да и я! Мне баба - как зайцу ширинка иль параше исподнее... Я что - звезданулся? Не-ет. Не ботай лишнее. Баба - не общак. На всех не делится. А мне - без понту. Горилла попытался взять Зинку на руки. Та диким котен­ком от него отскочила. За спину Филина спряталась. И не высунулась, не показалась оттуда, пока гости не ушли.

Жалея Филина, фартовые сами собирали его на рыбалку. Получили харчи заранее. Даже спецовку - тяжелую брезенто­вую робу, пропахшую резиной. Взяли сапоги, рукавицы. Полу­чили и сети.

Последний день в Трудовом. Завтра условники уедут из села. На целых двенадцать километров - к морю. Там, в устье Поро- ная, будут ловить рыбу, А потом - в море. Сетями. На выход­ные, если они выпадут, будут приезжать в село. Но если погода будет хорошей, а улов большим, не до отдыха им придется...

Заходил к Филину и Тимофей. На лов он уходил с фартовы­ми бригадами, по праву единственного вольного среди закон­ников. Хотя в тонкостях лова не разбирался. Знал, что первую неделю вместе с бригадой будет старик рыбак, которого еле уговорили обучить фартовых тонкостям и хитростям рыбацким. Но чему научишь за неделю?

Тимка внешне резко изменился. Соскоблил усы и бороду. Постригся. Щеголял в чистой рубахе и наглаженных брюках. Ботинки его сверкали на солнце. И всем фартовым стало по­нятно без слов - подженился фраер.

Сам Тимофей о том не говорил. Но законники вмиг почув­ствовали перемену в нем.

Даже на заимку к Мертвой голове, за продуктами и капка­нами, бригадир не поехал, сослался на занятость. И условники, выпросив в госпромхозе лошадь, решили перед отправкой на лов навестить старую заимку.

Филину фартовые ничего не сказали. Зачем? Пусть ребенок погреет ему сердце. Может, этой девочке удастся приручить, повернуть Филина к жизни. Авось не будет лаяться хуже соба­чьей своры, не станет распускать кулаки при каждой промаш­ке. Научится жалеть, сочувствовать и понимать.