Эльмира Нетесова - Закон - тайга

— Та, у которой мужа убили? Из ссыльных? — уточнил Кравцов.

— Она, — подтвердил милиционер и показал рукой на куст жасмина: — Там Дегтярев. Мне с вами или здесь оставаться?

— Побудьте здесь, — ответил Кравцов и, заметив милиционеров, попросил их оставаться на своих местах. Тут же были двое понятых, из переселенцев.

Игорь Павлович подошел к покойному. Тот лежал лицом вниз, как и нашли его.

Сфотографировав, описав место происшествия, труп и топор, Кравцов предложил увезти покойного из тайги. Милиционеры быстро унесли в машину тело начальника.

И лишь Юрий, так и не поняв, можно ли уезжать или надо остаться, молча сидел на коряге, терпеливо наблюдая за Кравцовым.

Следователь прокуратуры расследует все дела об убийствах, но Кравцову поручались самые сложные. Это знали все. Одного не понял Юрий: зачем на столь явный и легкий случай, когда все налицо, приехал именно Кравцов?

Игорь Павлович переходил от дерева к дереву, нагибался к корням кустов и лез в них головой. Вот на дерево уставился. Чего он там не видел? Рябина. Таких тысячи по тайге. А тут на корточки присел. Измеряет что-то.

«Чудной какой-то», — решил милиционер. Ему порядком надоело следить за Кравцовым. Его манеру и методы раскрытия преступлений, говорили, невозможно предугадать.

Юрий достал папиросу, хотел закурить. Но Кравцов категорически запретил. И, подойдя почти вплотную, сказал шепотом:

— Кажется, опять попал на след.

— Чей? — не понял милиционер.

— Убийцы…

— Так чего его искать? Это ж Горилла! Стоило из-за него в ташу идти. Бери тепленького! Покуда законники не заны- чили…

— Ошибаешься. Не Горилла убил Семена. Дегтярев убит другим. Я его знаю, гада. Вот только где теперь искать? Хотя… Скорее за мной! — словно что-то вспомнил Игорь Павлович и быстро зашагал между деревьев и кустов, полез через пни и коряги. Милиционер едва успевал за ним.

— А кто этот убийца, если не Горилла?

— Старый знакомый! По нему уже не одну панихиду спеть пора. Все пули его заждались и поржавели. Негодяй редкостный. Да ты, вероятно, тоже наслышан о нем. Это — Сова! Я его покойничком считал. Благодарил Бога, что очистил землю от заразы! А он, недавно узнал, живехонек, мерзавец! Из психушки сбежал. Прикинулся сдвинутым и сиганул с четвертого этажа! И не разбился! Вот опять пакостничает! Да сколько мы с ним мучиться будем? — возмущался Кравцов громким шепотом. — Наверное, до Трофимыча добрался, негодяй. Леснику нынче с ним не справиться. Стар совсем.

— Да нет. Недавно видел его. Бодрый дедуля. Правда, на медведей уже не ходит, но рука у него твердая. С ружьем не расстается. В белку из мелкашки шутя попадет.

— Давно ты его видел? — перебил Кравцов.

— Три дня назад. В нашем магазине был, — ответил Юрий и спросил: — А почему вы думаете, что Сова — убийца?

— Этот гад по-особому работает. У него свой почерк. Когда он с Колымы ушел в бега, его овчарка нагнала. Ну и порвала, не без того. Оставила отметины на всю жизнь. С тех пор Сова свои следы табаком посыпает. Знает, сволочь, что псы не могут взять след, посыпанный табаком. Обоняние теряют навсегда. Трех овчарок он таким путем загубил. Какие псы были!

— А как вы узнали? По нюху?

— Около Дегтярева увидел. А Семен никогда в тайге не курил. Это я сразу приметил. Запомнилось доброе. Его примеру последовал. Дегтярев даже папирос не брал для себя, когда в лес шел. А тут… Под каждым кустом и деревом… табак! Если сам куришь, но задолго до тайги не сделал ни затяжки, запах табака издалека почувствуешь.

— Тогда ветра в поле ищем. Наши ребята курили здесь с самого утра.

— Но не махорку. Это точно. А Сова только ею пользуется. К тому же ваши гасили окурки, а табак не рассыпали под кустами. Хотя не только это оставил мне Сова. На топорище расписался. Когда кровь брызнула, остались следы четырехпалой ладони. А у Гориллы все пальцы на месте. Да и величина ладони не Гришкина. Маленькая по-обезьяньи.

— Так, может, сын Гориллы брался за топорище. Но испугался такое в дом нести. Он часто с фартовым в тайгу ходил. А пацану лет десять. Ладони тоже маленькие. Хотя все пальцы, по-моему, на месте, — неуверенно возразил сам себе Юрий.

— Но и не только это. В одном месте, там, где я слепок со следа взял, совпало описание обуви Совы, в какой он из психушки убежал.

— В тапочках, что ли? — недоверчиво усмехнулся милиционер.

— В ботинках…

— Так у нас в Трудовом вся пацанва в ботинках бегает. И в тайге. Не исключено, что и в том месте какой-нибудь наш пострел побывал.

— Юрий, возражать надо аргументированно. И вам наверняка известно, что обувь для подобных учреждений шьется особая, по спецзаказу, и имеет существенное отличие от той, какую выпускает ширпотреб для обычных граждан. А потому ваш пострел никак не мог оставить тех следов, о которых я говорю.

— Молчу! Сдаюсь! — устыдился милиционер, увидевший прямо перед собой тропинку, ведущую к леснику. До зимовья было недалеко.

— Теперь ни слова. Иди тихо. След в след. И будь внимателен. Нам никак нельзя спугнуть его. Считай, что мы на охоте. На зверя. За исход никто не может поручиться. Как знать, для кого она станет последней, — вспомнилась угроза Совы в адрес лесника еще на тонущей барже.

У Юрия по спине мороз пробежал. Вспомнились рассказы ребят-милиционеров о фартовых. «Закон -

тайга», который все уголовники соблюдали четко. Чего только не узнал! Случалось, ночами не спал, просыпался в ужасе от кошмарных видений.

— Да и к Трофимычу Дегтярев не пускал ребят. Говорил, что эти прогулки небезопасны для них. А почему — молчал. И ребята верили на слово, а теперь убедились… Прав был начальник. Жалел их, берег, но зачем собой рисковал? Непонятно…

— Одно, Юра, до меня не доходит, зачем Дегтярев носил деду курево, если тот сам три дня назад был в Трудовом? — поинтересовался Кравцов.

— Лежалый был табак. Старый. А дед свежий уважает, душистый, забористый. Продавщица и привезла. Махорку и «Золотое руно».

— Участковый что взял?

— Того и другого. На выбор.

— Постой, что за крик? — остановился Кравцов, удивленный.

Юрий затаил дыхание. Липкий страх сковал плечи.

Неподалеку слышался то ли вой, то ли рычание.

— Рысь кричит. С чего бы? До гона далеко. Он у них в январе начинается, в лютые морозы. С чего это заходится? — удивился Игорь Павлович.

— Кричит. Может, с голодухи?. Есть хочет?

— Рысь всегда выслеживает добычу молча. Порой долгими часами ее ждет. Даже дыхание сдержит, если надо. Чтоб не спугнуть. Ночь напролет у мышиной норы просидит. А свое не упустит.

— Значит, эта сыта?

— Кричат рыси лишь в свадьбы. Да когда ищут потерявшегося котенка. Зовут его. В другое время голоса не подадут, — говорил Кравцов уверенно.