Эльмира Нетесова - Месть фортуны. Дочь пахана

— Это точно! Вон Анка, собирается дипломную писать по психологии преступников и их поведению в экстремальных условиях. Хочет к тебе на консультации прийти.

— Та, какая помогла маэстро взять в ресторане?

— Она самая!

— Что ж, если чем-то смогу быть полезным — помогу! — согласился Седой.

Земнухов не решился продолжить разговор об уходе. Но сам стал задумываться, как жить ему дальше, если судьбе было угодно оставить его в живых, проведя через все испытания.

Седой знал, что придется ему устраиваться на работу. Но куда? Что он может? Сторожить? Да кто его — вора — возьмет в сторожа? Дворником? Но и там — стараться надо. Да и приметь его фартовые, тут же замокрят. А кто кроме дворников и воров первыми встречают утро?

— Нет, навар жидковат, — думает Седой, размышляя, а не стоит ли ему податься к рыбакам? У них и заработки, и хамовка…

Его размышления прервал голос Семена.

— Сашок! Твоя подсказка нужна! — показал листок бумаги с непонятным знаком под запиской: «Если не отпустите маэстро из тюряги, вам придет хана!»

— Кто подписал это послание? — спросил Семен.

— Где нашли? — перебил его Седой.

— В прокуратуре. В окно кто-то бросил. Завернул внутри камешек и прицельно…

— На первый этаж?

— Ну да! А кто подкинул, не успели заметить.

Седой лишь мельком глянул на знак, и лоб его покрыла испарина. Дрогнули руки. И пересохшая глотка его проскрипела незнакомо:

— Поздравляю! Сама Черная сова в Ростов пожаловала!

Не сумели без нее обойтись. Ну, теперь держись, кореш! Эта малина десятка стоит. Нигде на халяву не возникает. Не иначе, как маэстро достать намылились! И кентов! Эти законники опасней всех других. Теперь и мой черед пришел. Ну, что ж, Шакал, посмотрим, кто кому отмерит по локоть…

— Ты это о чем?

— Шакал в Ростове! Вернулся потрох гнилой, паскуда вонючая! Это он меня на сходе обосрал. Из-за него из закона и паханов турнули! Он моих кентов к себе сфаловал, уломал сход против меня, а потом, выкупив, как барбоса от замокренья, на весь фартовый кабак трехал, что может меня в рамса, как сявку проиграть, либо подарить в шестерки новому маэстро. Я тогда чуть не свихнулся, слушая шпану. Все искал случая один на один с ним потрехать. Без кентов и малин. Авось, в этот раз — повезет!

— А зачем Шакал рискует? — не понял Семен, пытаясь понять пахана малины.

— Так все рискуют. Всегда! Шакал других не файнее!

— Что может выкинуть?

— Его не угадать! Никто заранее не предскажет эту падлу! Но секи, он не трехает впустую! Коль прокураторов предупредил, что-то заметано.

— Да ерунда! Мы завезли целый овчарник собак. Сильных, молодых. Охрану тюрьмы утроили. Туда не только человек, блоха не проскочит незамеченной!

— А кто тебе вякнул, что Шакал — человек? Другие, может, и не сумеют проскочить. Но этот… Не зарекайся!

— Да уж сколько раз пытались фартовые пробраться к маэстро! Сорвалось у всех! Сами попались к нам в руки! Варианта нет! — уверенно говорил Семен.

— Но пока фартовые в Ростове паханят. Не дают дышать лягавым!

— Это временно!

— Как знать? Покуда пацаны Возникают в малинах и обходят ментовки, законники будут дышать, Сема! Зелень от чего воров уважает? Они — щедрые! Они дают навар! А менты — последнее отнимают! Сам секешь, как в городе вас носят по этажам. От зелени до плесени — ненавидят. И конца тому не видно. Значит, надежды нет! А вам самим, без людей, никогда с законниками не сладить. Вот в чем ваш прокол. Но горожане, фраера, вас западло держат! Вору помогут. Потому как знают, никто с жиру не бесится и просто так не пойдет воровать! Только от голода и горя, от непрухи, когда деваться некуда!

— Ты бы помолчал! У тебя был выбор, когда реабилитировали. Но не захотел увидеть. Успел скатиться. Понравился легкий хлеб!

— Это у меня был легкий хлеб на Колыме? — рассвирепел Седой и стал закидывать в чемоданчик барахло.

— Остынь, Санька! Ну, прости! Не кипи! Кончай бух- теть! — пытался остановить Седого Семен, но тот остервенело отталкивал его руки.

— Что? Опять в малину решил уйти? — потерял терпение Семен.

— В Звягинки вернусь! К своим! Буду в подручных у кузнеца. Из деревни меня никто не выгонит, не осмеет. Там меня примут, — поднял чемодан Седой.

— Ты, что? Всерьез уходишь? А как же я? Мы без тебя не справимся с ворами.

— Хватит, Сем. Годы мои не те, чтоб под твоим надзором дышать. На волю хочу! И ты дышал же без меня. Я мало помогал. Вспоминай советы иногда! И держись смелей! Прощай! — пошел к выходу, попрощался со всеми. Взялся за ручку двери, открыл ее. Шагнул и обомлел. Прямо перед ним стоял Шакал.

Ссучился, падла! — оскалил рот в жестокой усмешке пахан. Глаза его зеленым огнем сверкнули. Он слегка шевельнул правую руку. Нож тут же скользнул в Ладонь.

— Стоять, Шакал! — грохнул выстрел из-за спины Седого. Семен, держа наган наготове, сделал шаг к пахану, тот резко взмахнул рукой.

Седой уловил этот миг и с силой оттолкнул Семена. Тот, пошатнувшись, упал на порог. Нож со свистом воткнулся в дверь.

Шакал оглянулся. Неимоверная боль прорезала колено. Пуля застряла в кости, и фартовый сообразил: ему не уйти…

Семен, вскочив на ноги, понял все. В секунды приметил нож в двери, побледневшего Седого, искаженное злобой и болью лицо Шакала.

— Сань! Придержи его минуту! Я позвоню своим, чтобы приехали за этим! — кивнул в сторону Шакала и скрылся в доме.

Седой подскочил к Шакалу мигом. Сбил его кулаком. И, сорвав с земли, ухватил бесчувственным мешком. Понесся в глухой переулок вместе с паханом и чемоданом.

Миновав с десяток дворов, приметил открытую дверь сарая, нырнул в него, чтобы перевести дух.

И тут же встретил взгляд пахана, удивленный, растерянный.

— Где твои приморились? — спросил глухо.

— Мы где?

— Рядом с барахолкой.

— В пивбар хиляй. Там Боцман с Пижоном. Вякни, чтоб колеса устроили мигом. И, погоди! Вот тебе, — подал Седому свой медальон с изображением Черной совы.

— Это, чтоб не пришили прежде времени, вернешь его мне. Доперло?

— Секу! — бросил через плечо, плотно закрыв дверь сарая, разорвал папиросу, присыпал табаком землю возле двери.

— Седой?! — у Боцмана от удивления сигарета выпала изо рта. Увидев медальон пахана, спросил — где он канает. Позвал Пижона.

Седой предупредил, что таксисты дали слово сообщать в милицию обо всех подозрительных пассажирах.

— Как же нам его на хазу приволочь? — задумался Боцман.

— Частника сфалуем. Трехнем, что на пахоте несчастный случай произошел.

Шакала усадили на переднее сиденье. На большой скорости повезли на окраину, где рядом с кладбищем остановилась Черная сова, избегавшая центральных улиц.

Когда Седой вернул Шакалу медальон, тот, взяв, сказал резко: