Эльмира Нетесова - Выскочка из отморозков

— Снюхаться нет проблем. Затащить в общагу нереально, — погрустнел Димка.

— Да ты что? — не поверил Антон.

— Из пяти моих метелок ни одна не согласилась прийти сюда на дискотеку! — сознался Димка.

— Почему?

— Наверное, за людей не считают.

— Тогда не встречались бы…

— Да, кто их знает теперь!

— .Интересно, что Борису поручат для начала? — скорчил Илья любопытную рожу.

— Я думаю, ватагу сопляков повесят на него!

— Нет! С его могучими задатками поручат свору путанок! Чтоб он к празднику сделал из них тружениц города!

— рассмеялся Илья.

— Зачем они мне? — возмутился Борька, словно путанки уже ожидали его за дверью.

— Здесь не спрашивают твое согласие. Тут отдают приказы, и их обязаны выполнять безоговорочно.

— Но я не хочу работать с проститутками!

— Если велят — будешь!

— А коли местные сучки не по вкусу, пойдешь воров ловить в кабаках и притонах. Это гораздо сложнее. У фартовых оружие. Они лишь через прицел с нами говорят. Стволов больше наших голов, и все многозарядные. Так что выбирай. От блядешек хоть помятый, но живой вылетишь.

А вот от фартовых мудрено слинять на своих ногах. Оно и к наркоте в квартал если загремишь, сладко не покажется. Эти на талисманы порвут любого. С них какой спрос? Им хоть милиция или полиция — все по хрену. Пока в кайфе, лучше не трогать. Страшные люди! Хотя и людьми их назвать язык не поворачивается!

— А кто из вас там был? — спросил Борис.

— Меня посылали. Вон вместе с Антоном выгребли из подвала целый муравейник! Их там десятка два кучковалось.

— Вот видишь! И живые!

— Да ладно, Борис! Мы не вдвоем были. Тоже с десяток таких, что кулаком не свалить! Наши, самые что ни на есть! Хватили за шкирняк и утрамбовали в дежурку. А нас учили, как надо справляться и управляться. Никто не только не дернулся, подумать о том не успел. Всех подчистую замели и выгребли. Привезли в больницу. Теперь их лечат. Уж и не знаю, что с того получится. Но я б не стал на этих деньги изводить. Пусть дохнут, туда им дорога…

Борис ничего не ответил. Вспомнилось свое. Даже участковый не отмахнулся от него. Да, избил, но не дал сдохнуть. Рэкетир Сашка, и тот не отвернулся.

Борьке вспомнилось, как тяжело и больно далась ему ломка. Сколько раз, на грани потери сознания от боли, не верил, что выживет и сломает самого себя. Это оказалось слишком трудным. Но ему помогли. Один на один не выдержал бы ломки.

— А ведь здесь такие, как я когда-то. Если б не переломал себя тогда, теперь уже не жил бы. Вот и эти… Им есть кому помочь, остановить?..

— Ты знаешь, какие водятся в наших трущобах? В старой части города? О-о-о! Самим от десяти до тридцати лет! А уже и наркоту знают, и сифилис, и СПИД, а уж криминальных и официальных абортов — по нескольку за год делают. И на все про все зарабатывают проституцией.

— Опять же и с ними он станет работать не раньше чем через год. Поначалу поучаствует в облавах, потом проверят его и только после этого доверят самостоятельный участок, отдадут под его опеку нескольких сопляков.

— Чего мы тут гадаем? Может, он в криминалистику. или уголовный розыск подастся? перебил всех Антон и предложил: — Давайте чаю попьем! Илья! Ты дежурный!

Вскоре на столе появились чашки с чаем, булки из буфета. Борис достал из тумбочки пироги— все, что приготовила на дорогу бабка.

— Домашнее! Целых два года в глаза не видел этой вкуснотищи! А после окончания школы всего две недели отпуска дадут, и на работу! Даже отдохнуть не успеешь! А я рыбалку люблю. Мы с братаном чуть свет уже на реке, самый клев! — завелся Антон.

— Да что рыбалка! Пошел в магазин, взял килограмма три рыбы, нажарил, отвел душу, что еще надо? А вот на покос или за грибами в лес, вот это дело!

— А я на пасеку в деревню к деду уеду на все две недели. Он у меня мудрый старик. Его даже пчелы любят. Я все детство с ним прожил. До самой пенсии работал участковым. И поверите, никто во всей деревне не закрывал дом на замок. Не было воровства. Никогда не убивали друг друга люди. Даже мужики не дрались. Нечего делить, не было повода. Ну, может, пару раз съездила какая баба коромыслом по хребту соседу, так и то за озорство и ретивость, кобелиную спесь выколачивала. Это не осуждалось! — развоспоминался Илья. И тут же осек себя: — Если б не перестройка, в нашу деревню и участковый не понадобился бы. Но она всех на уши поставила. Поскакали люди кто куда. Одни — в город, лучшую долю искать. Другие — за границу. Отыскали свои еврейские корни. Век с нами жили, никто того не знал. А и что с того? Какая им там родина, если все до единого в нашей деревне свет увидели? Но ведь уехали! Вместо них босяки из города в домах заселились. Насквозь пьяницы и воришки. У соседки-старухи ведра украли. У других с веревки и с забора тряпье сдернули. Вот вам и новоселье. Пришлось их на деревенский сход вытащить.' А они всех матом покрыли и ответили, мол, не своей волей к вам приехали, милиция заставила, вот и разбирайтесь с легавыми! — погрустнел Илья, даже про пирог забыл.

— Ты ешь! — напомнил ему Борис.

— И как же деревня обошлась с пришлыми? — спросил Димка.

— Хотели побить и выгнать за околицу. Но дед не дал. Сказал, коль выгоним мы, они другим людям станут гадить. Надо самим их переломить. И уже стало получаться, работать начали, на… Еще три таких семьи приехали. Тут уж все взвыли. Дед и сказал, мол, нужен новый участковый, чтоб умел алкашей за горло держать. Ну а кто, кроме меня?

— А сейчас как?

— Покуда дед вместе с деревней. Но пишут, что уже трудно справляться. Меня щибко ждут.

— А у нас на окраине города и вовсе беспредел начался. Бандюги и бомжи обнаглели. Средь бела дня воруют все, что увидят. В доме и на даче, в саду и в огороде, во дворе и в сарае, нет от них спасения нигде. Люди жить боятся, бегут с окраин. Милиция отказывается сунуться, даже на вызовы не приезжают. Мы с соседом за одну ночь троих воров поймали. Двух мужиков и бабу. Вломили им и закрыли в контейнере на три дня. Без жратвы и воды. Так эта нечисть нам судом грозить стала за негуманное обращение! Вот до чего дошло! Ну, мы других соседей позвали. Кольями напомнили все и до самого центра их бежать заставили. Мои пишут, что после того до сих пор никто не появлялся. Не воруют больше. По правде сказать, собаками обзавелись все. Этих не уговорить. Чуть кого чужого приметят, мигом хай поднимают.

Димка допил чай и, положив руку на плечо Бориса, сказал тихо:

— Еще меня в детстве милиционерами пугали. Бывало, ноги на ночь не вымою, бабка грозит меня менту отдать. Так я не только в таз, в корыто с ушами заскакивал. Боялся. Для меня мент сродни людоеду был. А перед отъездом сюда я хотел соседского пацана за курево милицией припугнуть. Сопляк еще в школу не ходит, так знаешь, что сказал: «Отвали, козел! Менты моему папке машину до блеска натерли, когда задержали по незнанию. А теперь козыряют на каждом углу. Чё ты мне легавыми мозги паришь? Пошел на хер, отморозок!» Повернулся ко мне своей тощей задницей и такую фистулу выдал хорек, я чуть не задохнулся. Но уж погоди! Вернусь в свой город! Ох и разберусь с тем засранцем! — пообещал Димка.