Михаил Март - Двуликое зеркало

Действуйте по собственному усмотрению, схема вам дана, и она сработает, если вы не переусердствуете.

Итак, с кланом покончено, а моя жена свободна и в любую секунду может уехать, куда ей захочется. О втором этапе наших взаимоотношений мы поговорим позже. Начинайте выполнять первое мое условие. Даю вам двое суток. В противном случае я сам пойду в атаку, и будет поздно.

Сарафанов замолк и после паузы продолжил:

– Я прекрасно знаю, кто сейчас сидит перед экраном и смотрит эту запись.

Обращаюсь к каждому из вас по отдельности. Господин Сорокин, вы умрете от яда.

Вашу гибель способен предотвратить только я один. Советую задуматься над этим.

Господин Хабаров, вы умрете от сердечной недостаточности. Ваше сердце не выдержит стрессов. Господин Чегорин, вас в большей степени, чем остальных, интересовали все договоры клана. На многих стоит ваша подпись. Вы – беспечный человек и всегда были уверены в своей непотопляемости. Оставшись без защиты и высокого покровительства, вы превратитесь в беспомощного ребенка. Я не стану тратить на вас особых усилий. Вас попросту арестуют, и вы получите пожизненный срок. Тюрьма для таких людей, как вы, страшнее смерти. Всего этого может не произойти, если мы найдем общий язык. У вас есть время подумать. Ваш ход, господа!"

Изображение исчезло с экрана.

– Каков поганец! – воскликнул Чегорин.

– Как к нам попала эта пленка? – спросил Хабаров.

– Лежала в моем кабинете с фельдъегерской почтой на столе. Проследить отправителя нетрудно, только я не вижу в этом смысла, – ответил Сорокин. – Сарафанов – человек аккуратный и работает без оплошностей. Что будем делать?

– Идти на уступки – значит показать свою слабость, – возмутился Чегорин.

– Наверху нас не поймут. Нет такой силы, которая способная выдвигать требования организации. Сарафанова придется уничтожить, а казну списать. Не так велика сумма в сравнении с престижем.

– Согласен, – кивнул Сорокин. – Это выход, но вы забываете о другом. Если мы не вернем деньги, то нас отправят в отставку. Деньги можно списать, но кто после этого поручится за нашу безопасность? У нас не принято торговаться и прощать.

– А угрозы Сарафанова? Не забывайте: этот человек уничтожил клан и выскользнул из наших рук, как кусок мыла.

В глазах Чегорина блеснули искорки страха.

– Блеф! – твердо заявил Хабаров. – Не тот уровень. Я не умру от приступа.

Врачи не позволят. Интересно мне знать, как он собирается отравить Сорокина, если наш брезгливый министр заставляет пробовать всю свою пищу повара, а после долгих выжиданий садится за стол сам. Сарафанов знал все о своих дружках из клана и поэтому легко с ними справился.

Чегорин забеспокоился:

– Но мои подписи действительно есть на договорах. Иначе мы не смогли бы отгружать металл с заводов.

– Пока мы живы, тебе ничто не грозит. А нас достать невозможно. Сарафанов слишком мелко плавает. Думать надо о тех, кто стоит над нами. Вот там с нами чикаться не станут! – высказался Хабаров.

Чегорин ударил кулаком по столу.

– Никаких поблажек Сарафанову! Наглец! А жену банкира уничтожить и подбросить ему в квартиру, где ее взяли. Сам явится на похороны – вот там и поговорим.

– А что делать с Вихровым? – спросил Сорокин.

– Тебе Сарафанов все уже расписал. Соединяйся с министерством внутренних дел и давай инструкции, – скороговоркой бросил Хабаров. – Вихров – отработанный материал, он меня меньше всего беспокоит. Думать нужно, как деньги найти!

В эту же минуту на другом конце Москвы полковник Медведев ломал себе голову, как найти собственную жену. У каждого свои заботы.

Он пил водку и тупо смотрел в телевизор. Ни один преступник не мог уйти от преследования опытного чекиста, а собственная жена гоняла его по российским дорогам, как мальчишку.

Зазвонил телефон, и он снял трубку.

– Владимир Сергеевич, вас подполковник Ефимов беспокоит, если помните.

– К сожалению, помню.

– И я сожалею. Ничего утешительного сказать вам не могу. Вашу жену нашли.

– Где она? – встрепенулся Медведев.

– Спокойно. Вас к ней не допустят. Она в тюремной больнице Московской области.

– Кто? – закричая Медведев.

– Попытка самоубийства. Последний патрон из своего браунинга Татьяна Михална решила пустить себе в висок. Ее спасли очки. Пуля угодила в дужку, изменила траекторию и вышла через правый глаз. Поуродовалась здорово, но жизнь вне опасности. Вам стоит подумать об адвокате. Пистолет-то все же был в ее руках. Следствие не поверит в то, что ваша жена время от времени одалживала его убийце. И если она чиста перед законом, то зачем ей стреляться? Однако последний выстрел остался за ней…

Медведев бросил трубку. Он не знал, радоваться ему или плакать. С одной стороны, Таня жива и находилась в безопасности. С другой стороны, он не видел возможности вытащить ее из тюрьмы. Довели девку, сволочи! Медведев взялся за бутылку, словно в ней были ответы на сложные вопросы.

Санитар отбросил простыню, и перед глазами присутствующих возникло бледное лицо девушки с черной дырой во лбу.

– Да, это она, – холодно сказала Наташа, – Зарецкая Юлия Дмитриевна, двадцати пяти лет. Офицер милиции записал показания в протокол. Врач сделал пометку в карте.

– Теперь подойдите к этому столу, – предложил врач.

Кошман и Наташа в сопровождении комиссии перешли от одного стола к другому.

Когда капитан отбросил простыню с другого трупа, Наташа немного поморщилась, но этого никто не заметил. Доктор Кошман сохранил ледяное спокойствие.

– Вы знаете этого человека? – спросил следователь.

– Конечно, – уверенно заявила женщина, – это Андрей Борисович Зарецкий, тридцати двух лет.

У Кошмана дернулось веко левого глаза, но и этого никто не заметил.

– Подпишите протокол опознания.

Милиционер протянул листок с папкой, и Наташа поставила свою подпись.

Следом то же самое сделал ее спутник.

Делегация покинула зал, где стыли мертвецы, и прошла в кабинет патологоанатома.

– Мы ничего не знаем о происшествии, доктор, – спокойно начала Наташа. – Для нас это настоящий удар. Отец мальчика слег с инфарктом.

Врач вел себя без особых церемоний. Он привык к подобным процедурам и не делал кислую мину на холеном лице.

– Ну, смерть вашего мальчика скорее закономерна, чем случайна. Он был ВИЧ-инфицирован и умер от спида. Неизбежная и закономерная смерть. Что касается девушки, то она погибла от проникающего пулевого ранения в голову.

– Кто это сделал? – спросил Кошман.

– Этот вопрос лучше задать следователю. Но, насколько я знаю, подозревается какая-то женщина. Ее арестовали в поезде и нашли орудие убийства.