Эльмира Нетесова - Месть фортуны. Фартовая любовь

— Поднатужься! У тебя кентель большой! — просили фартовые.

— Надо разнюхать, кто заложил чекистам кабак? А просто так Шакала не выдавить! Тертый потрох, ушлый хмырь, такого голыми клешнями не возьмешь, — начал Лангуст издалека и спросил:

— Не выведывал ли кто-нибудь из чужаков у вас про Черную сову? Где она канает?

Фартовые переглянулись, пожимая плечами.

— Чекисты Шакала дыбают не на холяву. Клянусь мамой, хвост у него длинный! Видно, издалека они за ним хиляют. Что- то отмочил и оставил за спиной должок, какой ему не простился. Вот за него и подцепили сову на петлю. Указали, где приморилась. Чекистам много примет знать не надо.

— Ну, у меня спрашивали про Шакала. Опять же свои — законники. Шмонали, чтоб дело довел. Я им показал, где хаза, — сознался один из кентов.

— Ладно! Это не то! Я знаю, зачем его звали! Через своих попробую расколоть кого надо, кто заложил кабак? — криво усмехнулся Лангуст.

А уже на следующий день услышал о краже из ювелирного. И снова — не свои. Опять Черная сова… Это уже выходило за все рамки. Ювелирный Шакалу никто не отдавал даже на время. Но тот глазом не сморгнул, выслушав упрек и ответил, мол, Лангуст сам виноват. Уже неделю тянет резину с обговоренным положняком. А клялся вовремя раскошеливаться. Каждый месяц! Не потрафил, Черная сова сама себя обеспечила! Взяла неустойку. В другой раз память не посеет.

Лангуст тогда побагровел. Он хотел сделать это при своих законниках, но не дождался. Понял, не только на день, на часы не может оставлять в Калининграде Черную сову. И, указав пахану на стул напротив, рявкнул зло:

— Тогда давай начистоту!

— Валяй! — ухмылялся Шакал, расположившись, словно в своей хазе.

— Что ж заткнулся про багажник, где музейную рыжуху спер? Почему не раскололся про чекистов, какие у тебя «на хвосте» сюда возникли? И вместе с вами моих замели? Почему не раскололся, что с мокрыми делами возник и угробил в лесу несколько чекистов? Иль ты посеял, что законники в политику не суют свои шнобели? Тебе мало ментов? Так лягавые — перхоть в сравнении! И если б знал, кто за твоим кентелем охотится, не дал бы примориться в городе! Мы — воры! Но не бандиты! Секи про то, Шакал! Закон один для всех! И я Медведю пошлю свое! За тебя! Все выложу как было! Сколько кентов из-за тебя влипли! — кипел Лангуст.

— Кого в кабаке взяли, мои сняли из ментовки! Чего базаришь? — пытался остановить Лангуста Шакал. Но тот уже не мог остановиться:

— Хиляйте отсюда нынче! Чтоб вони вашей не было! Драть с меня за свою лажовку! Да я на сход тебя вытащу! Пусть паханы тебе врубят, чтоб не проссывал кентель! Приволок малину — одних мокрушников! Да за одного чекиста тебе до погоста гавно хавать! Но давись им сам!

— Заткнись, Лангуст! Медведь и впрямь не знал тебя! Ты, заруби себе, я не забываю базланья! И тебе его на холяву не спущу! Если мы вздумаем линять, то не по твоему слову, а по своему желанью. Ты мне не указ! Допер?

— Но врубись и ты, от нынешнего дня я за своих кентов не поручусь! И сдерживать их не стану! — предупредил Лангуст.

— О чем базар? — внезапно появилась в комнате Задрыга. И, оглядев паханов, напомнила:

— Тот не пахан, кто не сумел убедить законника в правоте. А уж вы меж собой базлать вовсе не должны!

— А я при чем? — пожал плечами Шакал.

— Вот это ни хрена себе! Облажался на весь свет и ни при чем?

— В чем лажанулся пахан? Я слышала ваш спор. Тебе не только мы, свои фартовые не все вякают. Обломись тебе иль им та рыжуха, не стали б смотреть — чья она? Музейная иль приисковая? Мы — законники! Берем, что дарит фортуна и стреляем в тех, кто мокрит нас. В темноте погон не видно.

— Но вы знали, куда везут рыжуху!

— И что с того? Иль банковская рыжуха дешевле? Чего ж твои кенты ее тырят? Иль там чекисты не садились вам на кентели? Иль не трехали, что воруете у государства? Иль тряся ювелирки ты не секешь, что можешь схлопотать «вышку»? С чего теперь праведником заделался? Ссышь чекистов, отваливай от закона! Фартового! Не надо нас учить дышать! Каждое дело можно прицепить к политике. Но нам она до фени! Вот у тебя статуэтка! Она не из лавки антиквара! Музейная! Поди, тогда еще чекистов не было! А слямзена недавно. А может, подарена? Честнягами? — ; прищурилась Задрыга и предупредила:

— У вас в городе один медвежатник? Король! Так вот смотри! Увезем его!

— Что? Короля сманивать? — пересохло горло Лангуста.

— Зачем так примитивно? Он сам изъявит желание! И мы соизволим согласиться! — сложила Капка губы в капризный бантик.

— Не может быть! Не верю!

— А зря! — рассмеялась Капка нежным колокольчиком.

— Задрыга! Падла! Не заводи его! Ну зачем он тебе? Ты же фартовая! Он доверчивый, как пацан. Ты угробишь его, подставишь, как только надоест! А нам он нужен! У вас есть медвежатник! Свой! У нас — один на весь город! Не сманивай!

— Все сразу хочешь! И чтоб уехали скорее! И не давать положняк! Лажануть у Медведя, натравить на нас своих кентов. А сам ничем платиться не желаешь? Такого не бывает, — улыбалась загадочно.

— Нет, Задрыга! Не отдам Короля! — вырвалось у Лангуста. Но он понимал, удержать медвежатника не сумеет.

Фартовые города, поговорив вечером с Лангустом, решили сами выпереть Черную сову.

Ночью они прокрались к особнякам через огороды. Но… Дома были пусты. Малина исчезла — не предупредив о своем отъезде никого. Ничто не напоминало о ее пребывании в домах. Словно приснилась всем Черная сова, оставив о себе злую память в душах законников.

Узнав об этом, облегченно вздохнул Лангуст, позавидовав вслед удачливости кентов Шакала. И тут же, вспомнил, испугался. Среди его фартовых не было Короля. У пахана лицо покрылось липким потом.

— Надыбайте его! Верните!

Где шмонать, кого? — не поняли кенты.

— Короля! Сманила его эта падла! Черная сова! Выродок шакалий! Будь она проклята, их Задрыга, она его увела! — орал Лангуст.

— Так где теперь их дыбать? Они никому не вякнули, куда слиняют.

— Скоро допрем! Где что стрясется, знай, без клешней совы не обошлось!

Надо было их враз выпереть! — заговорили кенты.

— Кого? Шакала? Он сам кого угодно выдавит! — скривился Лангуст, как от зубной боли.

— Вот паскуды! Возникли! Вытряхнули нас до нитки и смылись, козлы! Неужель, на холяву?

— А что ты им, в хвост свистнешь?

— Знать бы, где приморятся? — ерзал на стуле, как на раскаленной сковородке дерзкий стопорило, суча пудовыми кулаками.

— Высчитать можно! Им с такими наварами теперь самое время залечь «на дно» и не трепыхаться! А значит, укатили на море.

— Какое? — подскочил, словно ужаленный, Лангуст, вспомнив, что и они живут на морском берегу.

— У нас им не по кайфу! Свалят! Им с шиком надо! — говорили законники.