Максим Шахов - Верхом на атомной бомбе

Наконец конвульсивные подергивания прекратились. Тело бандита последний раз вытянулось наподобие напряженной струны, а затем тряпичной куклой повисло на совершенно невидимой в рассветных сумерках нити.

В хранилище отработанных урановых стержней был прекрасно слышен взрыв гранаты в системе судовой вентиляции и чуть слабее – оружейная перестрелка в смежных помещениях. Но никто не ломился в заваренные входные переборки и не атаковал укрепленные люки. Тем не менее капитан 2-го ранга Редин не питал несбыточных иллюзий на благоприятное разрешение ситуации для него лично и воспринял доносившиеся звуки как сигнал к началу последнего акта затянувшейся корабельной драмы. И встречать его надо было с музыкой!

Сергей удобно устроился на палубе напротив своего пленника, который, настороженно прислушиваясь, водил головой по сторонам. Он освободил рот немца от скотча и вытащил кляп.

– Правильно ты встрепенулся, фриц! Будем готовиться к неизбежному.

Не понимая слов, немец тем не менее правильно уловил интонацию, насторожился еще больше и залопотал что-то на родном языке.

– Не-не-не! – Редин погрозил пальцем перед самым его носом. – Молиться мы обязательно будем, но немного по-другому. Ты, конечно, подлец и сволочь, но благосклонная судьба одарила тебя уникальным шансом встретить ее катастрофические удары в обществе потомственного русского офицера. А наша молитва – это «Варяг»!

Немец быстро-быстро закивал головой и снова что-то залепетал.

– О! Что-то понял. Хотя сейчас это совершенно неважно. Петь мы с тобой будем дуэтом. И – по-русски! Давай, фриц, подтягивай.

Здоровяк-террорист определенно имел устойчивые боксерские навыки. Наверное, даже подвизался какое-то время на профессиональном ринге. Талеев очень быстро почувствовал это на своей шкуре: удары тяжелых кулаков были мощными и акцентированными. Однако был в этом и определенный плюс: большинство ударов бандит наносил в корпус, избегая попаданий в челюсть или в висок, которые могли надолго отключить жертву или чего еще похуже. А тренированные мышцы брюшного пресса и груди позволяли журналисту хоть немного нейтрализовать убийственную силу этой «молотилки». Но он понимал, что долго не продержится.

– Кто ты такой?! – орал в самое ухо подскочивший к табуретке «электрик». – Где вы прятались все время?! Сколько вас на корабле?!

Гера скосил глаза в сторону: да, здорово тебе досталось, Толик, – до сих пор без сознания. А при таком раскладе руки журналиста были связаны не только в прямом, но и в переносном смысле. Возможно, в одиночку Гера и рискнул бы повоевать одними ногами, но беспомощный друг в руках террористов был слишком весомым аргументом. «Очухивайся… очухивайся… очухивайся…» – в такт ударам заклинал Талеев.

– А ну-ка, постой! – «электрик» рукой отстранил своего напарника. – Упертый герой попался. Придется его слегка пощекотать. Сейчас ты у меня так запоешь! Фальцетом!

С этими словами бандит оторвал один конец длинного провода, идущего по переборке к электрическому рубильнику на щите. На обнажившихся от изоляции концах посверкивали голубые искорки электрических разрядов. «А вот это уже вовсе ни к чему», – подумал Гера и испуганным голосом запричитал:

– Не надо, не надо! Я все, все расскажу…

«Электрик» удовлетворенно ощерился и продолжал раскачивать оголенный провод перед самым носом Талеева, зажав его в кулаке. Журналист сделал вид, что в испуге отшатнулся от угрожающей опасности. Он отклонил назад не только голову, но и все тело и легко соскочил с табурета; в то же мгновение подхватил оказавшийся между ним и оскалившимся террористом табурет снизу под сиденье носком правой ноги и что было силы швырнул его вперед.

Тяжелый предмет ударил в грудь бандита. Однако тому удалось сохранить равновесие, отступив на два шага назад и раскинув в стороны руки. На пути такого инстинктивного движения правой руки оказался только что избивавший Геру террорист. Сверкающие провода воткнулись ему куда-то в шею. Здоровяк издал такой громоподобный рев, что, похоже, напугал даже своего напарника, который отпрыгнул еще дальше по проходу. Талеев метнулся в сторону распахнутой переборки…

Но тут путь вперед ему преградил невесть откуда появившийся на пороге Жак. Эта секундная задержка дорого обошлась Талееву: кулак быстро очухавшегося громилы с силой чугунной кувалды опустился на его спину. Колени журналиста мгновенно подогнулись, связанные за спиной руки не смогли предотвратить падения, и он плашмя растянулся на пороге щитовой.

– Держи его! – завопил «электрик».

Однако чернявый Жак повел себя как-то странно. Он продолжал неподвижно стоять в проеме двери, хотя практически беззащитный Гера ничком распростерся у самых его ног. Быстрее среагировал здоровяк, который тут же занес для сокрушительного удара могучую ногу и…

Из-за правого плеча Жака высунулся ствол автоматического пистолета, и с секундной задержкой прозвучали три громких выстрела. После каждого из них грозный террорист вздрагивал всем телом и отступал на шаг назад, а на туго обтягивающем его мощную грудь темном свитере появлялись небольшие отверстия с рваными краями, из которых тут же пульсирующей струйкой начинала вытекать кровь. Отшатнувшись назад после четвертого выстрела, гигант уже не смог восстановить равновесие. Он замер на миг в неустойчивой позе, потом глаза его закатились, и вся слоноподобная туша навзничь рухнула в проход между щитами. Бандит был мертв.

Одновременно с ним на палубу грохнулся низкорослый Жак с дыркой во лбу, выплеснув на желтую поверхность электрических щитов кроваво-серое месиво из напрочь развороченного затылка. Это уцелевший «электрик» выпустил несколько пуль из своей «беретты» в сторону таинственного стрелка, притаившегося за спиной носатого бандита. Но там уже никого не было. Террорист низко пригнулся, выставил оружие вдоль прохода и начал медленно пятиться к противоположному выходу из щитовой.

Когда до спасительной переборки оставалось не более двух шагов, в помещении неожиданно погас свет. Террорист замер на месте, напряженно вглядываясь в полумрак, пытаясь что-нибудь разглядеть в слабом свете непогашенных сигнальных лампочек на щитах. Вот он уже занес ногу, чтобы переступить через комингс, когда гибкий электрический шнур петлей обвился вокруг щиколотки его опорной ноги. Кто-то невидимый с такой силой дернул за шнур, что бандит, выронив пистолет, со страшным шумом грохнулся на палубу. Тут же на него навалилось что-то живое, мягкое, но тяжелое, мешающее дышать. Руки оказались заломлены за спину так, что он пронзительно закричал. Кто-то обмотал его запястья гибким проводом и сильно притянул их к согнутым до предела в коленях ногам.