Максим Шахов - Верхом на атомной бомбе

– Извините за не совсем презентабельный вид, но снимать ксерокопию пришлось в спешке: вы ведь могли очень быстро покинуть эти гостеприимные края. А вот это – компьютерный вариант.

Молодой человек очень медленно, двумя пальцами достал из маленького наружного кармана пиджака флешку, положил ее на папку и по столу пододвинул к своему собеседнику.

– Я подумал, что этот носитель, – он постучал пальцем по флешке, – создаст вам неудобства, если придется быстро ознакомиться с материалом, и потребует лишних затрат времени. Поэтому взял на себя смелость распечатать текст. Вы спокойно прочитаете его в своем двухместном номере «Общежития для военнослужащих». Так обозначена в официальных документах та, с позволения сказать, гостиница, где вы с другом остановились. Печатный вариант уничтожьте, а носитель возьмите с собой в Москву. Копий этого документа больше не существует. Ну, а оригинал, как вы сами понимаете…

– Да, я понимаю. – Гера также засунул папку под ремень брюк, а флешку опустил в нагрудный карман. – Еще что-нибудь?

– Я позволю себе настоятельно предложить вам мои услуги в качестве личного телохранителя. Вплоть до прибытия в Москву. А если понадобится, то и там.

– Все так серьезно?

Собеседник пожал плечами.

– Пожалуй, я откажусь от этого заманчивого предложения. Так и передайте своему начальству.

– Мое начальство предполагало такой ответ, – серьезно кивнул юноша. – И рекомендовало мне не настаивать.

Разговор был исчерпан. Молодой человек встал, аккуратно задвинул на место стул, попрощался легким наклоном головы и вышел из зала. Буквально через пять секунд в зале появился Анатолий и подошел к своему месту.

– И что было надо этому не по годам рафинированному клоуну?

– Ты же слышал, Толя, ничего не надо. Он сам поделился кое-какой информацией. Кстати, это и есть таинственный антикиллер из старого мюнстерского парка.

– А жертва кто?

– Думаю, что ему самому это неизвестно. А вот для меня этот вопрос, похоже, приобретает первостепенное значение. Но не будем делать скороспелых выводов. Разберемся. Ты пока прогуляйся до автовокзала или до каких-нибудь касс, где продают билеты на автобус до Калининграда, и подходи в нашу гостиницу, я буду ждать там.

Анатолий внимательно посмотрел на командира, но ничего не сказал и отправился выполнять поручение. А Талеев быстрым шагом двинулся по направлению к гостинице.

Когда туда вернулся Толя с купленными автобусными билетами, он застал своего командира в насквозь прокуренном номере, задумчиво стоявшим у окна. Лицо Талеева выглядело предельно усталым и резко постаревшим, четко обозначились носогубные складки, по лбу зазмеились глубокие длинные морщины, взгляд из-под набрякших век был невыразителен и отрешен. Кроме табачного дыма, в воздухе ощущался удушливый запах горелой бумаги.

– Ты что, здесь Александрийскую библиотеку дожигал?

Талеев даже не обернулся от окна.

– Ладно-ладно, не буду настаивать. Ты не уточнил времени отправления, и я приобрел билеты на ближайший автобус. Через… сорок восемь минут. Устраивает? Алло, командир, ты меня слышишь? Или мы остаемся?

Журналист наконец повернулся к Анатолию:

– Мы уезжаем, – его голос был негромким и каким-то тусклым, – в Москву.

Екклезиаст говорил, что во многой мудрости многие печали, а умножающий познания умножает скорбь. Прав был мужик, тысячу раз прав. Хоть и еврей. А по-русски это звучит как «меньше знаешь – крепче спишь». Ох, все симптомы налицо: и печаль, и скорбь, и плохой сон…

И не нужны ему вовсе были эти документы! Правда, небольшая вероятность иного распределения ролей еще продолжала существовать, но ровно до того момента, пока за их столик в «столовой № 5» не присел юноша-мужчина со стальным взглядом холодных светлых глаз и табличкой на лбу «Я тайный агент ФСБ». Еще тогда у Германа сразу мелькнула мысль: «Вот и отпала альтернатива!»

А как он заставлял себя последние дни сосредоточиться на сиюминутных проблемах и не решать детскую загадку: «А и Б сидели на трубе…»! Но… Вот «Б» сидит напротив него, так кто же остался «на трубе»? Глубокомысленный вариант по поводу незаметной буковки «и» в данном случае прав на существование не имел.

Талеев поймал себя на мысли, что буквы из абстрактной загадки таинственным образом совпали с конкретной реальностью. «Б» – безопасность, ФСБ. «А» – Алексахин Владимир Викторович, помощник президента России и Куратор Команды. Тот, кто изначально знал столько же, сколько и он сам. Кто благословил его перелет в Германию, хотя на самом деле просто потому, что понимал – Талеев отправится туда и без его благословения. Сам установил конечный пункт, позаботился о билетах и обеспечил «теплую встречу» на таможне.

Возможно, этого оказалось бы достаточно: несколько дней или неделю в комфортных условиях временного полицейско-таможенного задержания, миллион искренних извинений на выходе, и никакого отношения к уже затопленному к тому времени судну с радиоактивным грузом. Топорная, в общем-то, работа, оправданием которой мог служить лишь чудовищный цейтнот, в котором оказался фанатичный любитель шахмат Владимир Викторович. И потому провал стал следовать за провалом. Причем вовсе не стараниями самого Талеева.

Алексахинского снайпера ликвидирует «добрый юноша». Потом следуют удачные операции его друзей в Мюнстере. И наконец, совершенно непредсказуемая и героическая работа капитана 2-го ранга Редина на немецком судне… Она ставит жирный крест на всей операции международных террористов. Вот апофеоз событий. И даже, не появись Талеев с командой на борту судна, ничего уже не вышло бы у бандитов с организацией глобальной экологической катастрофы на Балтике. А значит, рухнули и планы помощника президента, каким-то образом тесно связанные с этой неосуществленной трагедией.

Все эти рассуждения не требовали от Германа каких-то титанических напряжений ума или вспышки внезапного озарения. Просто до поры он старательно не позволял себе сосредоточиться на таких очевидных выводах. Вот и теперь Талеев не сомневался, что в полученных документах как раз и раскрывается эта тайная связь. Только сейчас он уже не мог закрыть на нее глаза как на угрозу его личной безопасности, не мог отмахнуться от фактов из полученного досье…

Он снова оказался отвратительно прав.

Германия, Бонн

– Послушайте, господин президент Бюро, вы, в конце концов, можете рассказать мне, что происходит?! Объяснить всему правительству и лично федеральному канцлеру!

– Рассказать, безусловно, могу. А объяснить – нет. Но ведь именно этого вы, господин министр Шойбле, ожидаете от меня, так? И правительство, и канцлер…