Эльмира Нетесова - Последняя охота

— Грозишь? — нахмурился Влас.

— Нет! Я на тебя нервы не потрачу. Ты того не стоишь. Один звонок сделаю, а через час после отъезда все о тебе забудут.

— Ты сам пойми, зачем крыльцо раскурочил? Человека изувечил? Уже за это, узнай участковый, увезет в обрат! Иль плохо тебе средь нас? — не выдержал Федор.

— Заметано, мужики! Не надо лягавого! Хватает одного, который имеется. Не стану к ним прикипаться, идут они пешком в самую звезду!

Мужчины ушли, тихо переговариваясь меж собой. Влас отгреб снег от дизельной, расчистил дорожку и пошел глянуть, чем заняты люди в цехе. Он не мог подолгу находиться в одиночестве. Едва открыл двери, увидел Нину Ивановну. Та вернулась из Южно-Сахалинска, куда ездила на совещание. Ее не было больше недели. Заметив Власа, она подозвала его. Меченый думал, что и эта начнет браниться, но женщина попросила просто, по-домашнему:

— Сможешь сегодня на часок задержаться в дизельной? Иначе не успеваю. Бумаги, документацию хочу глянуть да всех вас увидеть, а времени в обрез…

— Хоть до утра! — охотно согласился Влас.

Он сразу увидел, что Дамира нет в цехе. Смирнов работал в паре с Лидой, рядом с женщинами. Что-то им рассказывает, те хохочут, хватаясь за животы. Власу стало досадно. Он не терпел конкурентов нигде и ни в чем. Вот и сейчас, едва Золотарева ушла из цеха, Влас подошел к бабам, хотел послушать, о чем говорит Смирнов, но тот вдруг умолк, отвернулся спиной.

— Так вот, бабочки мои ненаглядные, хочу порадовать вас! Сегодня свет у всех будет до часу ночи. Стирайтесь, подмывайтесь со всех сторон, не спеша. А я приду проверить каждую!

— И меня? — ахнула Полина.

— Тебя в первую очередь. Ты ж моя любовь неутолимая! Федьку к стенке отодвинем, сами посередине!

— Так у Федьки конский кнут у порога висит. Иль не видел?

— Что мне кнут, родненькие? Я такое видел, Федьке и не снилось. Кнутом мужика не отвадишь! Верно, Полипа?

— Ой, болтун!

— Ань, ну тебя предупреждать не стану, но будь наготове!

— Это как? — подбоченилась баба.

— А вот так, как теперь, только без всей одежки. Помнишь, что в песне: «…и лучшее платье — твоя нагота!»

— А не ослепнешь?

— Бабочки, от того мужик лишь прозреть может. Знаете, как у нас в «малине» пацан попух. Пошел пархатого трясти на бабки, а тот девку снял себе на ночь. Та стала раздеваться перед самым окном, пацан, как на грех, увидел ее и пустил слюни. Она — в койку, пацан — в форточку. Тут его пархач и приловил за самый кентель. А нечего на чужих блядей сопли ронять.

— Убил ребенка?

— Лягавым сдал. Зато когда вернулся с ходки, он того пархатого в его же дерьме приморил. Целый час! А потом его дочку припутал. За свое сорвал!

— Во, гад! А дочка при чем?

— Не знаю. Ее белым днем даже бездомный пес не обоссал бы! Лишь ночью, когда ни хрена не видно.

— И она ему глаза не выдрала?

— Небось и теперь всякую ночь ждет его как подарок! У форточки…

— Тьфу, дура! — сморщилась Полина.

— Не всем везет родиться красивыми, как вы.

— Послушай, Влас, мы вот тут промеж собой поговорили. Есть возможность вылечить тебя от чахотки за три месяца. Только не спрашивай: как и чем? Ты знать ничего не будешь. А когда пройдет, если захочешь, расскажем, — предложила Полина.

— Бабочки мои милые, в жопы вылижу! Если это поможет, пожалейте, измучился я. Не живу и не умираю.

— Поможет! Все сахалинцы тем лечатся, и тебя на ноги поставим. Только уговор, брось курить на время лечения.

— Заметано! А лечиться когда начнем?

— Федя завтра едет в поселок?

— Ну да!

— Значит, завтра! — рассмеялась Анна.

Влас долгими часами мог смотреть на дорогу, уводившую в поселок. Там воля… Как сбежать туда? Вспоминалась железная дорога, которую прокладывали зэки. Влас и там мечтал о свободе, думал, как слинять. Но не везло. Вокруг лишь горы и пропасти, через них ни перескочить, ни перелететь.

Лишь сам Меченый всегда помнил, почему заскочил в тот поезд, мчавшийся на полном ходу, не знавший об опасности, поджидавшей за крутым поворотом. В окне первого вагона он увидел девушку. Равной ей не встречал нигде. Она, словно сотканная из легких облаков, задумчиво смотрела в окно, и Власу так захотелось познакомиться, поговорить, узнать поближе. И он очертя голову кинулся за поездом, нагнал, взлетел на крышу, бегом через вагоны к машинисту — и… поезд остановился в десятках метров от неминуемой гибели.

Машинист затормозил слишком резко. Люди удивленно выглядывали из вагонов. Кое-кто получил шишки и ссадины. Машиниста ругали во все голоса. Никто не ожидал здесь остановку. Когда глянули вперед, то онемели. Все стало понятным.

Влас вовсе не ждал благодарностей и уж тем более не считал себя героем. Он заскочил в первый вагон. Из всех людей искал ее одну и увидел. Как она была хороша!

— Здравствуй! Как зовут тебя?

— Лилия. — Взялись щеки румянцем.

Влас обалдел от восторга и восхищения:

— Ты — настоящая белая лилия, лучшая из всех цветов на земле! Какое это счастье, что ты есть среди нас, мой ангел! Моя любовь!

Девушка смотрела на него удивленно:

— Кто вы? Откуда взялись?

— Я — простой путейщик! — указал на окно.

— Из заключенных? — испуганно сжалась она.

— Да! Но все кончается. И над моей головой засветит солнце, не случайно же увидел тебя.

— Нет-нет! Я боюсь таких…

— Кого, глупышка моя? Я — такой, как все вы. Ничуть не хуже и не дурнее!

— А почему мы стоим, не знаете?

— Чтобы нам с тобой встретиться! Там впереди обвал. Дальше ехать нельзя: надо расчищать и ремонтировать пути.

— Это надолго?

— Не знаю, но рядом с тобой я согласен на все.

Вокруг суетились люди. Они и не замечали этих двоих,

не слушали их разговор. И только один человек, войдя в вагон и увидев Власа, крикнул громко:

— Эй, мужик! Как тебя звать?

— Зачем тебе?

— Еще спрашиваешь? Мы все жизнью тебе обязаны. Что было б теперь, если б не успел? Подумать страшно! — подошел совсем близко, протянул руку: — Спасибо, друг!

— А как вас зовут? — спросила Лилия.

— Влас!

— Редкое имя. Теперь так не называют.

— У меня мало времени, цветок мой! Дай свой адрес, я напишу тебе.

Девушка вырвала из блокнота листок, написала несколько строчек, отдала. Влас поцеловал листок, руку девушки и выскочил из вагона. Он увидел, что охрана тревожится, ищет его.

Больше они не виделись. Тот листок бумаги с адресом Меченый хранил до самого выхода из зоны. Его вскоре отпустили на волю за проявленное мужество и спасение людей. Он решил забрать у Шкворня свою долю и уйти в откол, отыскать Лилию. Но мечта не сбылась, и Лилия появлялась лишь в снах. Теперь уж редко, но когда Меченому становилось совсем не по себе, он мысленно разговаривал с ней: то просил приехать сюда, на Сахалин, уговаривал стать его женой, обещал быть послушным и заботливым, то вдруг спорил с ней — и все смотрел на небо, искал облако, похожее на нее.