Эльмира Нетесова - Последняя охота

Шли годы. Ее адрес он помнил даже во сне. Все хотел написать, но рука не поднималась. «Ну о чем? Что схлопотал еще срок? Вот и тяну ходку на Сахалине. Приезжай. Но зачем, к чему я ей? Она — ангел, а я — сущий черт! Что общего между нами? Просить ее подождать меня? Но ведь невозможно ждать до бесконечности. Что хорошего смогу предложить ей? Самого себя? Да я против нее — уродливый шут. Не стоит ее тревожить и отнимать время. Пусть мой ангел живет спокойно», — убеждал себя Влас, а через месяц-другой снова тянулся к перу, но опять отговаривал себя.

О ней одной не рассказывал никому. Хранил в душе единственной искрой, своей звездой в ночи. Ради нее старался выжить. Сколько нежных слов обращал к ней? Много раз клялся, что такое с ним впервые. И никогда не жаловался, как тяжко ему без нее.

Влас понимал всю нелепость случившегося. Осознавал, что, может, уже никогда не увидит Лилю. Он не хотел верить в мрачные предположения и радовался, что сегодня она еще есть у него. С Лилей не позволял себе грубых шуток, он слишком ревностно любил ее.

— Влас! Глуши керосинку! Ты что? Заснул тут? Глянь в окно! Уже утро. Моя Нина уже все переделала. Много раз» тебя благодарила! А когда за окном рассвело, меня к тебе послала. Иди домой. Выспись как человек! Спасибо тебе!

Да не забывай, что скоро Новый год! Подготовь двигун к празднику. Мы всю ночь спать не будем и тебе не дадим!

— Ладно, меня этим не испугаешь! — заглушил двигатель и, прибрав в дизельной, завернул в цех.

Влас долго ждал лечения, о котором бабы говорили, а потом и перестал надеяться на него. Никаких лекарств ему не давали, ни о чем не говорили и не спрашивали. Власу даже обидно было. Однажды пошел по воду на реку и увидел Федора, возвращающегося из поселка. Поспешил забрать у него продукты и увидел, как тот достал из-под тулупа толстого рыжего щенка.

— А это кому? — умилился Влас.

— Лекарство твое! Иль не знаешь? Уже седьмой. С него перелом начнется, на поправку пойдешь. В поселке для тебя выкармливают. Особая порода. В сторожа не годятся: трусливы и тупы. Зато от чахотки — первое средство. Иль не заметил, что кашляешь реже. Да и кровь с горла не летит лохмотьями, как раньше. А все щенки! Ишь, какие гладкие да красивые! Лечись. Всего полтора месяца осталось. Другие медвежьим жиром лечатся, а тебе он не пошел. Вот и сыскали другое средство, каторжное. Оно многих спасло. И тебе поможет.

Власу сначала не по себе стало, понял, что за мясо кладет ему Полина в еду, на чьем жире жарит картошку и рыбу, но понемногу сам себя убедил, уговорил и свыкся.

— Власка! Быстро ешь и живо с Мишкой и Дамиром в тайгу! Елки надо срубить к празднику. Пора уже! Наши мужики за продуктами в поселок поедут, Нина Ивановна с Лидой — за деньгами. Получку выдадут. Мы покуда в цехе! — тарахтела Полина, ставя перед Власом тарелки, миски. В бытовке вмиг запахло домашней едой.

Влас ел торопливо. Он успел приметить Дамира и Смирнова. Они уже готовились в тайгу. Обутые в валенки, с топорами за поясами, условники терпеливо ждали Власа. Оба были уверены, что елки они выберут быстро и самое позднее к обеду будут дома.

Влас, поев, подошел к женщинам. Те, как всегда, чистили садки. Закладывали корм малькам.

— Ну, как наша банда? Пахан еще не просится в кабак? Чувихи не махаются из-за хахалей? Глянь, Анька! Вон та прямо по мурлу хвостом въехала пахану! Верняк, кент! Так ее! Вмажь по вирзохе! Вовсе оборзела! — восторгался человек игрой мальков. — Галка где? — спросил Полину.

— Ей вот-вот рожать! Нина Ивановна не велела приходить в цех, чтоб не случилось чего-нибудь.

— А где рожать станет?

— Б больницу повезут. В роддом.

— Понятно. Значит, семь елок нужно? Эй, Анна, а кто мне обещал на Новый год?!

— Чего? — выпрямилась баба.

— Как это чего? Любовь и ласку! Иль опять как в прошлый выходной?

— А что в прошлый? — спросил Федор из-за спины.

— Тоже ни хрена не обломилось, — признался Влас и вышел из цеха.

…Условники решили не обходить сопку по распадку, а, поднявшись на нее, выбрать елки на густой макушке и тут же вернуться. Они пошли напролом. Впереди — Дамир, как самый легкий, следом — Михаил, последним шел Влас.

Стукач, едва подступил к сопке, сразу по плечи провалился в снег.

— Там и оставайся! Лопату снега на тебя скину, и сиди тут, отморозок, пока крапива под задницей зацветет! — рявкнул Влас.

Михаил валенок в снегу оставил, стоял на одной ноге, как цапля.

— Ну, братва лихая, но убогая! Брысь с дороги! — обогнул их Влас и пошел впереди, снимая на пути сугробы.

Меченый шел, раздвигая деревья. С их вершин ему на голову и за шиворот летели комья снега, но Меченый не замечал этого. Сегодня у него было хорошее настроение. Он впервые заметил, что откашливается без крови и боли. Его перестали мучить потливость и температура. Влас поверил в свои силы.

— Эй, вы! Шкелеты! Хиляйте сюда! Вот эти две срублю, и отваливайте с ними! С остальными сам справлюсь! — вогнал топор в смолистый ствол и услышал шипение.

В густых лапах ели что-то сверкнуло. Влас не понял, уставился на дерево с удивлением. Тут и Дамир с Михаилом подоспели.

— Чего не рубишь?

— Тут какая-то блядь канает. Хвост на меня подняла. Зашипела.

— Дай мне топор! — протянул руку Смирнов.

— Без сопливых скользко! — замахнулся Влас и ударил по стволу так, что дерево зашаталось.

Из его лап молнией выскочила рысь и, сбив с ног Власа, мигом разорвала телогрейку на плече, бросилась к горлу. Меченый, резко повернулся, придавил рысь. Та вскрикнула зло, угрожающе. Смирнов поднял топор, замахнулся. Рысь в это время вывернулась из-под Власа, бросилась на Михаила. Удар топора прошел мимо. Смирнов замахнулся еще. Рысь попятилась, вскочила на березу и, крикнув по-кошачьи, стала следить за людьми.

— Во, падла! Уделала и смылась? Не сорвешься, курва! — подскочил Меченый к березе и тряхнул изо всех сил. Рысь перескочила на рябину, Меченый — за ней, утопая в снегу по пояс.

— Оставь ты ее! На хрен нам эта Снегурочка! — пытался остановить его Михаил, но Влас вошел в азарт.

— Эта сука проходу не даст, стремачить будет круче стукача. А нам этих двух елок не хватит. Надо дальше идти. А как? Пропадлина теперь всю свою банду на нас натравит. Слышь? Во, вопит! Как пахан на разборке! — тряхнул рябину.

Рысь упала в снег серым комом. Влас кинулся к ней, та пружинисто подскочила, тяжело перешагнула заснеженный стланик.

— Она котная! Не трожь! — приметил Дамир, но поздно.

Влас, прицелившись, метнул топор. Рысь взвыла на всю тайгу, сверкнув зелеными огнями, вспыхнувшими в глазах, отползла к стволу сосны. Михаил увидел кровавый след:

— Попал!

— Я ее, лярву, пощекочу теперь! Подраздену суку! Пусть знает, как с кентами надо трехать! — полез Влас за топором.