Дмитрий Щербаков - Стерва

Доведенная до отчаяния, Маша уже готова была покориться — Бог даст, потом, когда станет взрослой, уйдет с панели. И жестоко отомстит подонкам-сутенерам. А пока надо смириться, иначе могут убить. Или, скорее, искалечить, сделать уродиной. Тогда — прощай мечта о великой любви…

И тут появился Астахов…

Увидев его впервые, Мария не испытала отвращения. Наоборот, Астахов ей понравился: сильный, тактичный, видный мэн. Староват, правда, решила она, но сойдет.

Маша, конечно, понимала, зачем ему нужна. Для постели, зачем же еще! Но лучше пусть будет один постоянный любовник, чем десятки разных мужиков. И она пошла к Астахову в полон едва ли не с радостью. Упустившие добычу сутенеры не знали, что Голован избавил их от достаточно близкой жестокой расплаты…

Астахов увидел ее случайно, на улице — растрепанную, плохо одетую, в компании других детдомовских девчонок. Несмотря на полунищенский наряд и абсолютное (казалось, нарочитое) невнимание к собственной внешности, она была изумительно хороша. Маша казалась сказочной феей любви…

Разглядев все это под убогим детдомовским платьем, Астахов проявил активность, и вскоре ему удалось правдами и неправдами заполучить Машу в полную собственность.

Алексей хорошо помнил, и как состоялось его знакомство с Астаховым, как он оказался в его богатом доме, и о чем говорили они той ночью. Тогда, во время первого их разговора, Астахов и предложил работать на него.

— Скажи, парень, откуда у тебя дубинка? — спросил Петр Васильевич, открыв бутылку и наливая виски в бокалы.

— Со службы, — пояснил Алексей. — Спер, когда дембельнулся, давно… Это не простая дубинка. Рефлексорная. Холодное оружие. Долбанешь ею человека по темечку — лопнет внутренний свод черепа. А снаружи — никаких следов. Полезная штука…

— Где ты служил?

— Во внутренних войсках. Зековские поезда конвоировал.

— Тогда нам, наверно, с тобой не по пути, — Астахов как-то криво усмехнулся. — В определенных кругах меня зовут Голован. Я вор в законе.

— Голован? — удивился Алексей. — Везли мы как-то одного Голована. Он еще желудком мучился, так я ему сбегал лекарства купил на остановке. Иначе бы мужик до зоны не доехал…

Астахов смотрел на Алексея с удивлением и нескрываемой радостью.

— Так это был ты?! Вот это встреча! Не надеялся тебя найти. Ты же меня, считай, спас. У меня язва застарелая…

— Значит, это были вы?! — в свою очередь удивился Алексей. — Вас не узнать, таким важным стали…

— Времена теперь другие, парень. Все меняется. Теперь я — не занюханный уголовник. У меня целая небольшая империя. Но скажи, где ты так драться выучился? Вроде вэвэшников, конвойных, особо не учат…

— Не учат, — согласился Алексей. — Но драться я и раньше умел, до службы. Я вырос в Казани.

— «Моталка»? — спросил Астахов, показав, что ему известно о знаменитых когда-то казанских молодежных бандах.

— Она самая, — кивнул Алексей.

— «Моталка» для меня — самая серьезная рекомендация. Как называлась ваша группировка?

— «Кинопленка».

— Солидная «контора». Кого знаешь оттуда?

Алексей назвал несколько имен. Астахов задал еще пару вопросов.

— Что ж, ты действительно был в «Кинопленке». Не сомневаюсь, — сделал вывод Петр Васильевич. — Людей знаешь, дела знаешь… И меня когда-то выручил, хоть и конвойный… Смотри, сколько плюсов! Скажи, ты стрелять умеешь?

— Умею. У нас в школе был военрук хороший. Он тир организовал, доставал оружие. Мы, пацаны, тренировались. Над нами шефствовала военная часть особого назначения, давали даже револьверы… короче, стрелял когда-то… Теперь малость порастерял форму.

— Ничего, восстановишь. А что ты делаешь в Москве?

— Живу, — усмехнулся Алексей. — Мне повезло: обменялся недавно с одним завернутым татарским националистом. Казанскую квартиру на московскую. Вот теперь работу ищу.

— Хочешь работать со мной?

— С вами? Да нет, пожалуй… мне дорога свобода. На зеков я насмотрелся.

Астахов неопределенно хмыкнул.

— Подумай! Я примерно представляю, кто послал тех ребят, которых ты сегодня уложил. Ты нарушил планы серьезных людей. Тебе это могут не простить. А я дам защиту.

Алексей задумался.

— Что я должен буду делать, если соглашусь?

— Сперва тебе предстоит заслужить доверие и доказать, что ты не подослан ментами. Намечаются крупные разборки. Постреляешь немного. А когда докажешь свою верность, сделаю тебя моим личным телохранителем. Нравишься ты мне.

Алексей смотрел прямо в глаза Астахову.

— Нет, пожалуй, я все же откажусь, — сказал он решительно. — Не люблю людей убивать ради денег. Противно.

На это Астахов ничего не ответил, потому что открылась дверь и вошла Мария. Она приблизилась к Головану, обняла его и положила голову ему на плечо.

— Хочу здесь посидеть, с вами.

— Что ты, скучаешь? — спросил он.

— Мне страшно — после того, что случилось, — ответила она.

Потом Астахов сообщил ей, что предложил Алексею работу. Алексей не забыл, как Мария это восприняла. Она взглянула на него, на Лexy, так, будто хотела крикнуть: не отказывайся! Соглашайся! Соглашайся, пожалуйста!..

Хотя зачем ей тогда это было нужно?

Алексей, конечно, согласился и стал работать у Астахова. Много чего о нем узнал.

Петр Васильевич Астахов когда-то работал освобожденным партийным секретарем одного подмосковного предприятия. Слыл мужиком честным; справедливым, старательным, двужильным. За что и был посажен сначала в кресло секретаря райкома партии, а позже — председателя горисполкома. Женился на местной красавице — бабе действительно, как говорили, сногсшибательной. И вот тут-то начались его неприятности…

Жена требовала шикарной жизни. Она заявляла: «Я не для того выходила замуж, чтобы завидовать нарядам и украшениям директрисы торгового центра».

Астахов любил жену, и она это знала. Пришлось забыть о честности, справедливости и прочих добродетелях. Чтобы ублажать жену, требовалось много денег. И они сами плыли к нему в руки. Главное — не отказываться, когда дают…

Аппетит приходит во время еды. Петр Васильевич занялся тем, что в последние годы стали называть красивым словом «бизнес», а раньше определяли как «разбазаривание средств» или «хищение государственной собственности».

Обладавший острым умом, способный видеть людей насквозь и умевший заводить любые нужные связи, Астахов быстро стал масштабным мошенником. К нему тянулись люди. Правда, определенного склада люди и определенных наклонностей. Он никого не обижал, но использовал всех и вся в своих интересах. Интересы же Петра Васильевича становились все более разнообразными.

Как-то так получилось, что и им самим (точнее, его кипучей деятельностью) однажды все-таки заинтересовались соответствующие органы. Возможно, с чьей-то подачи. Ведь всем не угодишь…