Сергей Самаров - Департамент «Х». Прицел бога

– Что говорят?

– Что ты и предполагал. Наша командировка оборачивается пустышкой. Российские оружейники не конкурируют с американскими. Конкурирует только GPS и ГЛОНАСС.

– Подробнее, но в двух словах...

– У них не прицелы работают через навигатор, а микронавигатор ставится напрямую на мину и летит в определенную точку. Эта точка во время полета мины корректируется оператором. Совсем то есть иная система. Очень дорогие мины. Может быть, по карману американской армии, но любая другая предпочтет что-нибудь попроще. Типа наших прицелов. А в остальном все точно такое же.

– Ладно, пусть спецы разбираются. А гранатомет?

Захваченный «умный гранатомет» Вельчанинов так и держал в руках.

– Как мы и думали. Кстати, один из пленников является куратором гранатомета и к минометам отношения не имеет... Но меня снова зовут. Кажется, не могут взлететь без моей помощи. Пойду, объясню пленнику, что его ждет в иранском зиндане, если он будет плохо себя вести ...

Кирпичников не видел, кто управлял вертолетом, когда «Чинук» взлетал. Главное, что он взлетел. В воздухе управлять даже такой тяжелой машиной проще, чем взлететь. А самое тяжелое – это посадка, и она ждала их всех впереди.

Владимир Алексеевич послал в кабину Турумтая вместе с проводником Джафаром, чтобы афганец подсказал, как лучше пролететь напрямую к иранской границе. «Чинук» оказался очень скоростной машиной в сравнении с «Ирокезом», на котором летали до этого. И Кирпичников даже как следует уснуть не успел, когда Турумтай коснулся пальцами его плеча.

– Эфенди полковник, через десять минут мы будем пересекать границу, – сообщил иранец, увидев, что Владимир Алексеевич открыл глаза и смотрит ясно, словно и не спал.

– Быстро добрались.

– Быстро, – согласился Турумтай. – Мне нужна трубка, чтобы позвонить генералу Джафари, иначе нас собьют ракеты ПВО.

– Да, конечно, – полковник вытащил трубку и передал иранцу. Тот быстро набрал номер, продемонстрировав хорошую память на цифры.

Разговор длился около пяти минут. Если учесть красочность восточных языков и их склонность к навороченности фраз, все это, сказанное по-русски, уместилось бы в минутный разговор.

– Генерал принял к сведению наше сообщение, – доложил Турумтай. – По ту сторону границы нас встретят два истребителя-перехватчика и сопроводят до места посадки. Садиться будем на поляну вне аэродрома. Туда подгонят машины для груза и автобусы для людей. После этого посадят в вертолет иранского пилота; он поднимет машину и оставит ее в полете в режиме «автопилота», а сам спрыгнет с парашютом. Истребителям будет дан приказ сбить вертолет, который не отвечает на вызовы с земли. Все это будет снято на видеокамеру и послужит доказательством нарушения американцами нашей границы. Генерал просит оставить в вертолете один миномет. Потом американцев пригласят осмотреть обломки. Среди обломков будет и орудие.

– Нормальный ход, – согласился Кирпичников. – А тела тех, кто был в вертолете?

– А кто сказал, что мы должны выдавать тела людей, нарушивших нашу границу? То есть, в соответствии с нашими законами, преступников...

– Американцы будут возражать.

– Это их проблемы. Мы не подписывали Женевскую конвенцию о военнопленных, но нарушители государственной границы никогда не причислялись к военнопленным. Это шпионы, а со шпионами разговор короткий. Мы «похороним» их к моменту разговора по мусульманскому обычаю. То есть в день смерти.

– Я думаю, такое прикрытие должно сработать, – согласился полковник...

Сам Владимир Алексеевич не стал бы звонить Апраксину с докладом, поскольку генерал-лейтенанту наверняка принесли распечатку с переводом беседы Турумтая с генералом Джафари, и он, конечно, уже в курсе дела. Но позвонить хотелось, чтобы спросить про жену. Естественно, не сразу, потому что это разговор не деловой, а попутный, но и сам генерал, наверное, понимает, что попутный разговор имеет шансы стать главным. Прогулявшись по салону вертолета и отыскав место, где шум винтов был наиболее слабым, полковник набрал номер.

Виктор Евгеньевич ответил сразу, словно звонка ждал. Полковник оказался прозорливцем. Распечатку разговора Турумтая Апраксину уже принесли, и он как раз закончил чтение.

– Могу поздравить. Хорошо отработали.

– Спасибо, товарищ генерал. Мы старались. И, кажется, сделали все чисто. Надеемся завтра уже быть в Москве.

– У вас осталось два миномета?

– Два. Сейчас три, но один мы оставим в вертолете. Вы в курсе, что будет с «Чинуком».

– Это нормально. Один миномет возьмет себе иранская сторона... не возражай. Они все равно не смогут с ним работать. Но так иранцы лучше поймут, что с нами следует сотрудничать. В остальном эксцессов быть не должно. Вопросы есть?

– Естественный вопрос, товарищ генерал...

– Она до твоего приезда будет у меня на даче. Сам ее и заберешь. С Надеждой Павловной все в порядке, только беспокоится много. Это ей вредно.

– Из-за меня?

– Не только. Она перенапрягается, пытается вспомнить, куда спрятала те бумаги, из-за которых все и началось.

– Ей лучше не зацикливаться на этом.

– Я тоже так думаю. С ней работает психолог, обещает помочь... Ладно, буду ждать вашего возвращения в своем кабинете. Как прилетите, в любое время, сразу на рапорт...

По дороге к месту рядом с пилотской кабиной, отведенному для полковника, Владимира Алексеевича тронул за руку Радимов.

– Извините, товарищ полковник. На меня опять «накатило»...

– Что?

– Мне кажется, это касается вас. Глаза закрыл – вашу кухню увидел, и женская рука кладет несколько листов бумаги на кухонный шкаф. Женщина спешит к двери на звонок, но там что-то нехорошее. Квартира ваша, я узнал...

– Это прошлое или будущее?

– Не могу знать, товарищ полковник. Я бы сказал, что прошлое, но боюсь ошибиться.

– На чем основано твое мнение?

– Мне кажется, что эти бумаги все еще там...

– Ты начал «видеть» то, что тебя напрямую не касается?

– Это касается вас. Мы связаны. Я могу видеть то, что касается вас.

– Когда было видение?

– Только что.

– Да, я как раз об этих бумагах и размышлял. Наверное, какая-то связь прошла, – согласился Кирпичников. – Только до сих пор не решил, хорошо будет или плохо, если бумаги найдутся. Но, прошу, никому об этом не говори. Даже генералу.

– Понял...

– Эфенди полковник, – от пилотской кабины прокричал Турумтай. – Нам показали поляну для посадки. Сажать будет ваш майор. Просит всех соблюдать осторожность.

Кирпичников кивнул одновременно и Радимову, и Турумтаю и заспешил к своему месту. Операцию можно было считать завершенной.